Костер на берегу

Наша одежда раскидана по комнате. Натянуть трусы, левисы, набросить и застегнуть рубашку, на всё меньше минуты. А где мой шейный платок? Ни моего, ни Дашиного нигде не видно. Зато нахожу два треугольника синтетического красного шелка. Механически беру с стула Дашину юбку….

Стоп! Этим утром я соображаю, как чухонка, медленно со скрипом. На меня так атмосфера полной свободы действует? Раньше не замечала. Нет Дашиной одежды. Зато у меня в руках темная юбка. На столе белая женская рубашка странного фасона. Вот бюстгальтер на тумбочке и трусики на крючке кажется точно Даши. Да, трусы у нее вчера были белые, два аккуратных треугольничка с лямочками.

Быстро провожу ревизию. Мои вещи разложены в шкафу. Всё, что привезла с собой. Как вчера и оставила. Баул под кроватью, в боковом кармане дамские штучки, пружинный нож. Часы как бросила на тумбочку, так и лежат. Дамские «Буре» на браслете. Зато исчезли телефон и кошелёк. Пакет с формой пропал. Но на моей полке появились чужая юбка, две белые рубашки, и гольфы. Последних штук пять. Все одинаковые, как из дешёвого магазина для домашней прислуги, соответствующего качества.

Может быть я и не трусиха, но дверь открываю с ножом в руке. Тяжесть металла в ладони успокаивает. Стоит нажать на кнопку и выскочит приличное лезвие уральской стали. Папин подарок на четырнадцатилетие. Рукоять с упорами и фиксатором, можно бить в полную силу, не боясь поранить руку.

Пейзаж за ночь изменился. Почти всё на том же месте, только другое. Крыльцо вросло в землю, дорожка из плит выглядит старше, между швами густая трава. Зато кусты и деревья ниже и гуще. Табличка на стене с номером «21» стала жестяной. Приплыли, называется.

— Лена, ты мне одно скажи, что вчера было и где моя пижама?

— Ты не помнишь?

Реакция Даши мне не нравится. Изменение обстановки и гардероба она даже не заметила. А вот на свою ночную рубашку полупрозрачного шелка реагирует слишком странно. Она меня стесняется?

— Даша, мы гуляли допоздна, пришли домой, в домик — быстро поправляюсь.

— А дальше? — она сидит на кровати, закрывшись простыней.

— Дальше мы уснули.

— Ты не помнишь, пижаму я одевала?

— Милая — сажусь перед ней на корточки, заглядываю в глаза, беру ее ладони в руки.

— Лена, дай мне одеться.

— Конечно — улыбаюсь и киваю ресницами.

— Отвернись. Это неприлично. — подруга хмурит брови.

Отхожу к окну. Даша за моей спиной быстро одевается и идет в санузел. Вопля изумления не слышно. Акустика здесь замечательная. Поскрипывает крепление унитаза, звонко журчит струя. Слышу, как Дарья спускает воду, как умывается. Наконец она выходит, посвежевшая и довольная жизнью. Естественные потребности дают о себе знать, я ведь так и не воспользовалась этим изуверством.

Холодный душ бодрит. Потом становится тепло. Кожа приятно горит. Не так уж всё и плохо. Жить можно. Человек вообще тварь живучая. Только на душе кошки скребут. Мою подругу подменили.

— Пошли на линейку? Или сначала зарядка должна быть? Я вчера прослушала.

— Сама не помню — бросаю в ответ. Непонятное слово в устах подруги звучит естественно.

Даша за ночь изменилась. Или это я такая? Судя по тому, что для нее обстановка естественна, дело не в ней. А вот холодок в отношениях я чувствую. От этого становится больно. Сердце ноет и обливается кровью. Не так всё было. Не так.

— Галстук не оденешь?

— Давай.

Сама Даша уже повязала этот треугольник. Так же как скаутский платок, два конца спереди с плоским узлом. Отворачиваюсь, чтоб подруга не видела мои глаза. Грустно мне. Сама не знаю почему, с чего, но грустно. Страха нет, мне он с детства неведом, а вот ощущение чего-то нехорошего, противного, липкого, омерзительного есть. Как будто в гусиное дерьмо вляпалась, или мы вчера этим самым занимались. О чем приличные люди не говорят.

Глава 18 Дмитрий

Наверное, я неправильный человек и реакции у меня неправильные. Уснув вчера взрослым мужчиной, а проснувшись подростком, обнаружив, что деньги и документы пропали, база отдыха превратилась в пионерский лагерь, ты отрезан от привычного мира и быта, любой адекватный человек почувствовал бы себя не в своей тарелке. Гм, мягко говоря. Паника, злость, недоумение, желание немедленно разобраться, или наоборот с головой окунуться в омут неожиданного приключения — вот нормальный спектр реакций.

Я же воспринял трансформацию с облегчением. Мне на вид лет семнадцать, вокруг подростковый лагерь, красные галстуки и форма, денег нет, автобусы не ходят? — Так это же хорошо! Именно это мне и нужно. Беззаботное детство, которого мне так не хватает. Не нужно думать о работе, о будущем, не нужно выкраивать из скромного бюджета деньги про запас, не нужно ходить на работу и видеть эти опротивевшие рожи. Одна только возможность не толкаться каждое утро на станции «Девяткино» со всем местным понаехом и «типа-ново-петербуржцами» дорого стоит.

Наверное, кто-то на небе, наконец-то, обратил на меня взор. Да, я неудачник по жизни. Можно в этом смело признаться. Вроде, не глупый, одно время на меня возлагали надежды, но не везет фатально во всем. Лишний человек нашего проклятого времени, несчастной страны, родившийся в самом мрачном и бесперспективном городе России.

— Дима, привет! — меня обгоняет паренек в спортивном костюме.

— Физкульт-привет! — кричу вслед.

Это Витька. С утра наматывает круги по дорожкам. Вчера на заселении и не подумал бы, что он способен на такой подвиг. Наоборот, парень показался типичным городским увальнем, которого утром с кровати краном не поднять.

Быстрым шагом иду по базе. Нет, по лагерю. Оцениваю приключившиеся за ночь изменения. На пятачке в центре тот же самый гранитный валун, олицетворяющий незыблемую вечность. В клумбе под камнем сидит чёрная кошка. Глаза широко раскрыты, хвост нервно подёргивается. Котяра срывается с места, бросается к воробьям на поребрике. Неудачно. Кот подпрыгивает, пытаясь достать лапой хвост птички, затем обиженно мяукает и исчезает в кустах.

Домики у дорожек почти не изменились. Даже фасады такие же облупленные. Внутри, знаю по своему «коттеджу», скромная колхозная обстановка, старая мебель, убогая сантехника. Да, за те скромные деньги, что я выделил на отдых, можно было найти только этот реликт советской эпохи. Меняться там при трансформации нечему.

— Доброе утро!

— Здравствуйте, — киваю высокой девушке-студентке обворожительной внешности.

Наша вожатая. Тоже время зря не теряет. Судя по ее раскрасневшемуся лицу и капелькам пота на лбу, она только что со спортивной площадки.

— Дима, ты не забыл про линейку? Сразу после завтрака.

— Конечно, нет.

— Подожди. Что у тебя с галстуком?

Да, узел я завязал не так чтобы очень. Увы, советская эпоха и пионерия закончились ещё до того как я пошёл в школу. Практики завязывания пионерского галстука нет, и взяться ей неоткуда. Анастасия Алексеевна развязывает узел на моей шее. Вдыхаю аромат разгорячённого женского тела. В глазах туман.

— Дима, ты куда смотришь? — грозный оклик возвращает меня к реальности. А футболка на ней очень ничего, особенно то, что она обтягивает.

С виноватым видом пожимаю плечами. Инцидент исчерпан. Вожатая двумя движениями повязывает мне галстук. Вот и всё. Даже жаль, что так быстро. Девушка она не просто красивая, а восхитительная. Модель.

— Смотри, не опоздай на завтрак.

— Обязательно! — ответ звучит несколько двусмысленно. Смотрю. Не опоздаю.

Гляжу вслед удаляющейся стремительным шагом вожатой. Глаз не оторвать от фигуры и плавных движений рельефных булочек чуть ниже спины. Из ступора меня выводят шаги за спиной. Девушка. Еще одна. Только уже моя ровесница-старшеклассница.

— Привет, Даша! — узнаю её сразу. Вчера познакомились. Она ещё была с подругой. Леной, кажется. Та такая спортивная, с мальчишеской фигурой и рыжими волосами до плеч.

— Как настроение? — девушка приветливо улыбается.