Страница 6 из 8
Так вот, (ушёл я уже далеко от темы). Жила здесь девяносто лет назад ведьма Амелия. Была она очень сильной и уважаемой всеми, потому как нрав имела кроткий, а сердце доброе. Издавна все вопросы в нашей деревне решало вече. Все наказания для провинившихся были гуманными. В основном, людей, не чтящих наши и общечеловеческие законы, пытались исправить трудом и любовью. Если же человек убил кого – тогда изгоняли из деревни. Но такое случалось очень редко. При мне так вообще ни разу. Когда умер один из посадников вече, Амелия по просьбе всех заняла его место.
И вот произошёл чуть позже такой случай. Мальчик местного водовоза украл мяч у своего друга, очень ему хотелось его. У всех его друзей были мячи, а у него не было, так как отец его один воспитывал мальчугана и получал копейки, не под силу ему было купить мяч. Вече нужно было решить, какому наказанию подвергнуть вора. Самый старый посадник предложил исправить мальчишку трудом. Раз в неделю ему нужно было выходить вместо отца на работу. Украденный мяч было предложено отдать владельцу, а мальчику купить новый на деньги, добровольно собранные с жителей деревни. Все согласились с предложением старейшего, и только Амелия выразила протест. Она заявила, что такой вид наказания расхолодит сына водовоза и сделает только хуже. Амелия считала, что наказание должно быть строже.
«Что же ты предлагаешь?» – спросил её старейший. «Мальчика нужно привязать к столбу и заставить стоять два дня без еды и воды», – сказала Амелия. Не была она раньше такой, но только вошла в состав вече, как кроткий нрав её сменился жестокостью. Правильно говорят, что власть портит людей. Никто не согласился с предложением Амелии, но та стояла на своём. Она пригрозила, что любого, кто будет мешать ей исполнить наказание, она убьёт. Все боялись силы Амелии. Жители Эбы понимали, что соберись все ведьмы деревни, они не смогли бы противостоять ей. В роду её была колдунья с Восточного мира. Наши колдуньи в сравнении с восточными колдуньями, как мышь против змеи – настолько слабы.
Мальчика привязали к столбу. Как он страдал! Непосильное это наказание для восьмилетнего больного мальчишки. Говорили Амелии, что у него жабья болезнь. Но ей было всё равно.
Уже спустя три часа на солнце мальчика раздуло. Кожа его позеленела. Мальчишка не кричал и не плакал. Сознание его было затуманенным: он медленно двигал глазами из стороны в сторону и, казалось, ничего не видел и не слышал. Болезнь лишила его всех ощущений. Он просто медленно умирал.
Народ надеялся, что, когда солнце сядет, болезнь отступит, и его можно будет тайно напоить водой. Но Амелия подозревала, что жители попытаются это сделать, потому той ночью наблюдала за мальчиком из окна своего дома.
Разозлилась она не на шутку, что люди ослушались её.
Отец мальчика бросился Амелии в ноги и целовал её подол, просил освободить мальчика. Он понимал, что сын его не доживёт до утра.
«Готов ли ты пожертвовать своей жизнью ради жизни сына?» – спросила его Амелия. «Готов», – без колебаний ответил он. И только прозвучало это согласие, как упал мужчина замертво. А верёвки на руках мальчика в тот же миг развязались, и свалилось его слабое тело на землю.
«Что ж, жизнь за жизнь», – сказала Амелия.
Одни люди подбежали к отцу, другие – к мальчику. Отец уже не дышал. Сына отнесли в ближайший дом и, там удалось его вернуть к жизни.
«Нет у нас таких законов», – сказал старец вече Амелии. Эти слова сильно разозлили её. «Я творю законы», – ответила она. «Мы изгоняем тебя», – проговорил старец. «Что, вы все?» – спросила Амелия, обращаясь в толпу. На глазах её блестели слёзы. Но все были едины в своём решении.
«Так значит, изгоняете? Я уйду, а вам всю жизнь жить среди уродства. Каждый ребёнок теперь, в чьих жилах будет бежать кровь одно из жителей этой деревни, родится уродлив. И так будет всегда. Я проклинаю вас!» – прокричала Амелия и тотчас исчезла.
С тех пор её никто не видел. Она, вероятно, уже давно мертва.
Проклятие Амелии, как видишь, сбылось. С тех самых пор все в нашей деревне стали рождаться уродливыми. И что только не пытались сделать жители, чтобы снять проклятие: рожали в священном лесу, в других поселениях, выбирали себе невест и женихов из других деревень, но всё было неизменно. Проклятье текло в крови всех жителей Эбы.
– А почему Танна не такая как вы? – спросил я.
– Дело в том, что Танна – самая старая из нас. Ей девяносто пять лет. Она родилась до тех событий, о которых я тебе только что рассказал. Всю жизнь Танна положила на то, чтобы побороть проклятье Амелии, и, в итоге, это дало некоторые результаты. Люди заметили, что дети, рождённые под её присмотром, имели меньше уродства, чем другие – рождённые без неё. Те, которые были рождены давно, когда Танна ещё была маленькая или не владела силой необходимых заклинаний, были ужасно страшными. Нередко рождались без рук и ног. Такие теперь почти все умерли. Все понимают, как важно сохранить дар Танны, поэтому дело её будет продолжать дочь, которая, к сожалению, бездетная (ты видел её в доме). Что будет с деревней, когда и дочери её не станет, не знаю. Дар исцеления есть только в их роду.
Тут дверь распахнулась, и на пороге показалась Ида.
Рассказчик мой смотрел на неё, как заворожённый. Видно, что красота Иды его впечатлила.
Она, увидев его пристальный взгляд, покраснела от смущения.
– Ну что, поехали домой, – обратилась ко мне Ида, стараясь не смотреть на юношу.
– Ты покраснела, – сказал я ей, засмеявшись, когда мы отошли подальше от дома.
– Ничего подобного, – возмущённо проговорила она и легонько толкнула меня вбок.
– Всё узнала, что нужно?
– Ага, и даже больше.
– Что за колодец? Может, расскажешь?
– А это тебе знать незачем. Это ведьминские секреты.
– Аааа, ну ясно. Куда ж мне до них! – язвительно ответил я.
– Нужно успеть дойти до деревни Рата до окончания ярмарки, чтобы было на чём уехать. Давай поспешим.
– Ты знаешь, что смерть ведьм мучительна? – спросил я Иду.
– Это тебе тот парень рассказал? – спросила она.
– Да, твой воздыхатель. Так что? Знаешь или нет?
– Я узнала это, когда уже было поздно. Меня ещё в детстве мама ведьмою сделала. У меня и выбора не было.
– А если бы был выбор?
– Тогда я бы на это не пошла. Но теперь уже ничего не изменить.
– И тебе не страшно?
– А что изменит мой страх? Умирать всё равно рано или поздно придётся.
Из Раты в Генрот мы направились уже поздним вечером. Последняя, длинная узкая повозка без крыши, забрала нас и двух престарелых мужчин-друзей. На половине пути мы увидели за нашими спинами зелёный свет, которой поднимался густой дымкой с земли на небо.