Страница 87 из 91
— Наоборот, очень человеческое, — неожиданно жестко сказал император, встал со стола и принялся расхаживать по комнате. — Видите ли… когда человек начинает скрывать какую-то тайну, ему начинает казаться, что все вокруг что-то знают или подозревают. И начинает подозревать сам. А особенно, когда окружающая обстановка располагает. Война затянулась, в стране начался голод, росло недовольство среди населения, в том числе и среди колдунов. Уже едва ли не в открытую сыпались обвинения в плохом управлении. Собственно, это и была основная причина подлога. А его величество стал очень нервным и подозрительным. Аркадий Филиппович же в письмах к своему «другу» совершенно не стеснялся в выражениях. И постоянно порывался приехать в столицу и объяснить «бездарным тыловым генералам», почему для них едва ли не каждое нападение гитлеровского монстра — непредсказуемая катастрофа. Это я вам цитирую, я читал их переписку. В одном из последних писем ваш отец перешел все границы и обругал его величество «нерешительным болваном». И на этом переписка прекратилась. А его величество почему-то уверился в том, что «друг» всё знает. И Аркадий Филиппович был отправлен в «Вектор», на передовые позиции. А потом… в конце концов эта база стала местом ссылки всех неблагонадежных. Когда же я расправился с главным врагом, большое количество дивов и колдунов стало не нужно, и его величество решил, что в «Векторе» просто не мог не созреть заговор.
— И… он приказал убить всех? Невозможно в это поверить.
— Вы же не думаете, что я вам лгу? — улыбнулся император. — У дивов, даже очень сильных, нет такой способности.
Аверин опустил глаза.
— Я всю жизнь считал, что они были друзьями…
Император подошел, снова присел на столик и дотронулся до его плеча. Такой человеческий жест.
— Как вы знаете, после войны начались серьезные изменения. Запрет на содержание колдунами дивов первого класса ввели еще Романовы. Но он не очень-то соблюдался. После войны же гайки полностью закрутили. Многих дивов отправили в Пустошь. А государственных стали привязывать всего на год и выставлять приоритетом защиту императорской власти.
— Это чтобы ослабить колдунов, так? Не дать им возможности объединиться и справиться с вами?
Император наклонил голову:
— Да. Это оказалось очень удобно.
— Ну еще бы. Даже мой див самых начальных уровней первого класса смог защитить меня от покушения. Вы же не будете отрицать, что приказ убить меня отдали вы? Император Владимир к тому времени был уже давно мертв, — Аверин усмехнулся.
— Не буду. Но, сами посудите, что мне было делать? Я узнаю, что ваша бабушка при смерти. А у нее сохранились все письма, которые император присылал ее сыну. Неизвестно, о чем она могла проговориться на смертном одре. Поэтому я решил проконтролировать ее отход в иной мир. И послал преданного дива, чтобы он проследил. И заодно посмотрел кое-что в ваших семейных архивах, потому что в письмах от Аркадия Филипповича обнаружил весьма интересную информацию. И что же я узнаю из доклада? Ваш фамильяр сожрал вашего отца, сохранил его память и поделился с вами какой-то тайной! Действовать нужно было быстро, пока вы никому не успели рассказать. Иначе пришлось бы убивать многих. А я этого не люблю.
— Но тогда почему вы отменили приказ?
— А за это вам стоило бы поблагодарить Анастасию. Она меня убедила, что вы не обычный человек и нужны нам.
— Анастасия?! — Аверин привстал со стула. — Так она… всё знала с самого начала?
— Да, кроме личности того, кто в вас стрелял. Я наказал Владимира за провал, но потом решил, что так даже лучше. И велел Анастасии завлечь вас и влюбить в себя. Но она… — император горько усмехнулся, — как будто сама влюбилась. Вы не представляете, что я почувствовал, когда она напала на меня возле вашего поместья.
— А вы не представляете, что почувствовал я, когда узнал, что вы хотите убить мою семью, — мрачно проговорил Аверин.
— Опять Метельский, да? — император шумно, совершенно по-человечески вздохнул. — А ведь он был одним из лучших… вот что старость с людьми делает… Гермес Аркадьевич, ну что вы, право слово, как маленький? Если бы я хотел убить вашу семью, вы бы глазом моргнуть не успели. Я их даже пугать не собирался.
— Тогда зачем вы прилетели?
— За вашим дивом. За вашим болтливым фамильяром. Понимаете, люди — это люди. С ними можно договориться, купить, обвинить во лжи, запугать, в конце концов. А память дива — это совсем другое, она как запись на пленке. Ее не подделаешь. И такое серьезное свидетельство нельзя было оставлять в этом мире. Особенно когда ваш фамильяр вдруг заговорил после долгого молчания. Я отправился сам именно потому, что не хотел боя, не хотел никому навредить. Почуяв меня, он бы вышел мне навстречу, чтобы увести подальше от дома, а я совершенно спокойно забрал бы его. И так всё и получилось, если бы не Анастасия. Я был очень удивлен. И очень расстроен. А тут еще ваш кот напал, а фамильяр сбежал. Я погнался за ним, но он успел схватить мальчишку, а тот с перепугу создал с ним настолько крепкую связь, что забрать фамильяра и не навредить маленькому колдуну было просто невозможно. Я даже пытался говорить с вашим дивом, что не собираюсь никого убивать, но мальчик уже полностью им управлял.
— Никого? Кроме Анонимуса? Он мне тоже дорог, знаете ли.
— Я хотел отправить его в Пустошь. Ничего бы с ним там не сделалось.
— Еще как сделалось бы, — Аверин покачал головой, — скорее всего, он погиб бы довольно быстро. Он ведь почти не был в Пустоши.
— Как это? — удивился император. — Как такое возможно?
— Его призвали сюда дивом третьего класса. Только появившимся на свет. И вырастили люди, моя семья. А мой пра-пра-прадед сделал его фамильяром.
— Уверен, инстинкты Пустоши не дали бы пропасть такому сильному диву. И вы ошибаетесь. В вашем поместье я обнаружил кое-что очень любопытное. И давно уже хочу с вами об этом поговорить…
Он прислушался. В открытое окно влетел маленький бесенок, похожий на бабочку. Раздался писк.
Аверин похолодел. А император, внимательно послушав «бабочку», медленно повернулся. Его лицо исказилось, как от боли.
— Вы думали, у меня нет охраны? Из-за моей силы? Да, охраны нет. Но эти малыши чувствительнее меня в тысячи раз.
Черты его лица поплыли, а по спине Аверина потек холодный пот. На него снова смотрел первый император, Александр Колчак.
— Вы обманули меня, — донеслось со всех сторон комнаты. — Вы просто заговаривали мне зубы! А я поверил вам! Решил, что мы сможем договориться!
— Я… и шел договориться, — Аверин облизал мгновенно высохшие губы, — хотел забрать меч у Метельского и идти к вам.