Страница 25 из 102
Наедине иначе. Нет дружков, — нет борьбы тестостерона со здравым смыслом. Есть только ты и контуженная развалина, с которой даже самый неокрепший мозг советует не связываться. И вот уже духи спокойно спят на койках, пока почтенные «дедушки» поочередно машут руками, приговаривая «да ну их, надоели…». О приключившейся беседе с офицером они друг дружке не расскажут, принимая чужую волю за свое решение.
Как с падающим деревом в лесу — если никто не может услышать его крик, то кричит ли оно? Так и тут, если никто не видел твоего «поражения», то было ли оно вообще? Иногда лучше оставить противнику коридор для отступления, чем расшибать лбы в уличных боях. Пущай себе обманываются, не жалко.
Странно, что остальные делали иначе, предпочитая бравировать перед строем и испытывать свой мнимый авторитет. Может оттого, для использования чужого лицемерия нужно осознать свое?
Мальчишки любят фантазировать, с погонами они или без. А какие фантазии могут быть слаще, чем о собственном превосходстве?
— Ах, пустое! Твоя истина! — в смиренном жесте Филя воздел руку. — Негоже с вмешиваться в связь сира и оруженосца с поучениями… Позабудем же обиды да оставим прошлое позади — не пристало рыцарям уподобляться склочным поварятам!
— Реально «ловкий»… — только и подивился я.
Быстро нашелся. И минуты не прошло… Этак мастерски жопой маневрировать даже Эмбер не умеет, а та еще кудесница.
— Благодарю. — через силу кивнул придурок, делая вид будто принял все за чистую монету. — Теперь и я вижу, неспроста тебя нарекали «Тихим». Таки и у северян честь имеется. Безмолвно лезвие да ровен меч — не изяществом манер, а прямотой славна воинская учтивость…
— Да заткнись ты!!! — концентрация вранья и притворства травила воздух, обжигая легкие на каждом вздохе. — Не женюсь я на синевласке, пойми уже! Не-же-нюсь! Не будет у меня замка, не нужен мне никакой капитан, или заместитель! Я вообще нихрена не рыцарь, понял⁈ Хорош жопу вылизывать! Ты же меня старше лет на десять, ну будь мужиком же⁈
Опустившееся молчание наконец позволило насладиться треском костра и лучами закатного солнца, ласкающего верхушки деревьев. Но легкость, с которой этот говнюк врал себе и окружающим все еще отзывалась зубным скрежетом.
Реинкарнация замполита, мать его… В любую дырку без мыла пролезть пытается.
— Ах вот оно что… — под спокойной маской проступил «настоящий» Клебер. — Изволил усомниться в моем мастерстве… Вознесся! Сверху вниз смотришь! Так не обманывайся — победил ты подлостью, а вовсе не доблестью!
— Какой же дурак, господи… Семейное, блин.
— Довольно оскорблений! — вскочив на ноги Филя рефлекторно рванул себя за пояс, но его ножны продолжили безобидно покоится у бревна, о чем он, конечно же, прекрасно знал. — Проклятье, да случись у нас честный поединок, от тебя и пуха не осталось!
— Ну, значит драться честно точно не вариант. Хорош комедию ломать, не в театре.
Побагровев и едва не бросившись с кулаками, мужик все же совладал с эмоциями, ринувшись к реке и едва не затоптав вернувшегося оруженосца.
Бережно прижав булькающий котелок к груди, Гена недоуменно проводил дядьку взглядом:
— Сир… Что это с ним?
— Совесть замучила. Мы сегодня жрать будем или как? Давай уж, заводи эту шайтан-машину… Офицеры явствовать изволят!
Приняв котелок, я принялся помогать Гене с готовкой, ибо в одном Филя прав — жрать я хочу уже в этом веке.
И все же таким его видеть куда приятнее. Нормальный он мужик. Но слишком уж хочет уподобиться ненормальным. Почти как я, но зеркально.
Едва вода закипела, а Гена бросил попытки разнюхать о случившемся, как угроза вновь нависла над долгожданным банкетом. Оставляя за собой хвост из кланяющихся гвардейцев, к нашему костру с ужасающей скоростью приближался дуэт Лелика и Болека. И если ушастую больше привлек забытый Клебером меч, то для целей синевласки даже в уголовном кодексе определений не заготовили.
Сейчас опять будет играть в жертву и изображая психологическую травму из-за разбойничьего налета, и призывать «держаться к ней поближе». Особенно ночью и особенно в карете. Ясный хрен, наедине да под одеялком.
И только нарисовавшаяся Киара, которой кровь из носу пристало на ком-нибудь отыграться, послужила спасительной соломинкой.
— Куда⁈ Мы же беседуем! — перетягивая меня будто плюшевую игрушку, волшебница пыталась вырвать добычу из ведьминых лап.
Но между озабоченной и поехавшей, выбор был очевиден — отбившись от наседающей синевласки и оставив Гену наслаждаться сливками полоумного общества, я двинул вслед хмурой ведьме.
Стоянка эскадрона напоминала промежуток между военным гарнизоном и цыганским табором. С одной стороны гвардейцы с лошадьми, с другой караванщики с рогачами, не преминувшие воспользоваться дармовым эскортом и сэкономить на охране. И в центре этого переулка вышагивала ведьма, цепляя всеобщие взгляды к своим полуголым «булкам».
— Может тебе плащ дать? Или тебе реально нравится, когда на тебя всей толпой слюни пускают?
— Порою член заводит мужчину туда, куда он и с мечом не пойдет. — устало выдохнула она, скрываясь за груженой повозкой с неподалеку от стада флегматичных рогачей.
Под лозунг «ведьмы и волшебницы едины» за пояс проскользнула загребущая ручонка. Молниеносный подзатыльник стер самодовольную улыбку с бледного лица, вернув скучающее выражение.
— Ну конечно же ты исключение… Нудное, фригидное исключение.
— Если снова начнешь раздеваться и козырять знаниями мужской анатомии — богом клянусь, я завизжу.
— Хотелось бы послушать… — дождавшись пока выцветший китель повиснет на высокой телеге, Киара принялась внимательно ощупывать мою поясницу.
Дыши, не дыши, ерзай, не ерзай… За поиском образований и признаков отторжения, ведьма мало напоминала себя прежнюю. За неделю проведенную в дороге, она вообще мало кого напоминала. Флиртовала с гвардейским капитаном, издевалась над вампиршей, ежесекундно стремилась находиться в центре внимания. Мужики облизывались, Лелик и Болек завидовали, а вампирша…
— Вы там это, досуха-то никого не сожрали?
— Что значит «мы»⁈ Я не мошка, чтобы кровью питаться!
Палец больно впился под ребро, принуждая немедленно исправиться. Правда, выбор слов мог быть и получше…
— Не сестра, слышишь⁈ Не сестра она мне! — на подмогу к пальцу пришла пятерня. — Специально ведь соски мне крутишь… Специально, да?