Дитя раздора

– Рот закрой, – процедил я сквозь зубы. – Откроешь, когда член в него вставлять буду. А теперь слушай внимательно. Говоришь, муж – голова, жена – шея, куда хочу туда верчу? – Я недобро прищурился. – Все верно, любимая, только ты не понимаешь, о чем говоришь. Голова – вот, я зажал член кулаком, оголив головку и наклоняя голову жены, чтобы смотрела, куда я показываю. – А шея, моя дорогая, вот она, – я заставил жену встать и насадил ее на стояк. – Давай верти.

– Артем… – пикнула Наташа.

Но я врезал ей по заднице и схватил за горло, заставив жену вытянуться стрункой, прижимая ее к себе плотно. Меня просто крыло от ярости.

– Ну! – потребовал грубо. – Шевелись, моя любимая. Да так, чтобы я ради твоих хотелок в лепешку захотел расшибиться. Чтобы у меня мозг отключился, и я б тебе звёзды с неба обещал достать. Или ты забыла, как я люблю? Ноги раздвинула, подмахнула – и все нормально? Нет, дорогая, секс – это не только финал, это процесс. И раз ты шея – верти. Ну!..

И я снова грубо шлёпнул ее по заду.

Я видел в глазах жены обиду, страх, непонимание. Но она посчитала, что безопаснее начать шевелиться. Только меня это вялое черт-те что не устроило.

– …Нет, милая моя шея, на члене ты должна быть шлюхой. Я тебе напомню, как люблю ебацца. – Я потянул ее за горло выше. – Давай, родная, поехали. Опустилась – вниз и назад, села плотно, пизденку сжала… Сжала, сказал! Быстро! – хлестанул по жопе, и Наташа сдавила член мышцами. Я оскалился и потянул ее за горло вверх. – Теперь вперёд бедрами, вверх с протяжкой и расслабилась… И снова: вниз-назад и сжалась, вперёд и вверх – расслабилась. Сама пошла… В глаза мне смотри!

Я в ее глаза смотрел. Влажные, блестящие, темные.

Наташа послушно двигалась, как мне нравилось, как я ее когда-то учил. Но это было ещё не всё. Я ее больше не шлёпал, за горло продолжал вытягивать, а второй рукой титьки мял, жёстко, сгребал пальцами, заставляя стонать и вздрагивать. И прекрасно видел, что жена заводится. Движения на члене стали быстрые и размеренные, она слегка вспотела.

Я двигался навстречу, принимал ее на член на всю длину, вдавливался глубже и ловил кайф от процесса. Не хватало малости.

– Трогай меня, – потребовал.

Наташа больше не противилась. Да и кто б ей позволил? Одной рукой упёрлась в мое колено, второй схватила меня за сосок.

У меня они тоже эрогенная зона, мне тоже нравилось и возбуждало, когда она лизала их и покусывала, или, как сейчас, оттягивала, причиняя небольшую боль. Только Наташа забыла уже об этом. Я бы зажмурился, чтобы чувства обострились, чтобы туалетная обстановка не отвлекала. Но я смотрел жене в глаза. Слез в них больше не было. Похоть в чистом виде. Я стонал, жена тоже. Давно мне не было с ней так хорошо. Я отпустил ее горло, сжал половинки добротной задницы и синхронно подмахивал нижней головой навстречу глубокой шее. Наташа стискивала меня мышцами, текла, как река, и я закусил губу, чтобы не орать от удовольствия. Проорусь дома, потому что живой из-под меня жена сегодня не выползет.

Мне, черт возьми, надоела тина на нашем семейном сексе. Наташа снисходила до меня, раздвигала ноги, позволяла ласкать ее и трахать, и все это уже давно стало игрой в ее ворота. Мне оставалось лишь финальное удовлетворение. Так себе расстановка сил.

Катя даже беременная азартнее и живее. Мне дико нравилось, как она садилась на пол между моих ног, разводила их широко, подсовывала теплые ладошки под задницу и нежно поглаживала большими пальцами яйца, местечко под ними и тонкую кожу в паху. Член от этого вздрагивал, я сам весь вздрагивал и плавился от удовольствия. Мне нравится стонать, когда меня ласкают, а ласкать Катя умела. Плотно обхватив член губами, не заламывая его, посасывала и насаживалась ртом, направляя меня в себя ладошками, сминавшими ягодицы, туго скользя по уздечке и обволакивая языком головку. Ощущения – запредельные.

Почему Наташа забыла о том, как я люблю?

Теперь Наташины хотелки будут удовлетворяться после убойного секса. Пусть она теперь заслуживает, а не я. Что там она просила на днях? Шубку пора покупать новую? Согласен, но сначала потрудись, любимая жена.

И она трудилась. Запах секса и похоти можно было черпать ложкой, стонали мы оба в голос, и было плевать. Лично я был возбужден до такой степени, что мог бы трахнуть ее посреди полного людей танцпола и не заметить их. В глазах стояла розовая дымка, головка пульсировала в предвкушении, меня крупно трясло.

Я снова взял жену за горло и вытянул в струнку, сжал половинку ее большой жопы и быстро, в такт ее движениям, засаживал ей член по самое не могу. Дыхание сорвалось, стоны рвались на нечленораздельные звуки.

– А-ах-хах-хх… – задергалась Наташа, ритмично и судорожно стискивая меня мышцами.

– Ах, моя ты ненаглядная… – простонал я, дождался, когда оргазм пройдет, стащил ее на пол перед собой, взял член в кулак и направил ей в рот: – Вот теперь открывай и делай, что надо.

За волосы взял и задал ритм.

Я кончил с озверелым стоном, мычал, как бык, и сцеживал густые капли. Вот такая она мне нравилась. Глаза распахнутые, рот раскрыт, розовый ласковый язык принимает семя.

Если бы еще оно в дело шло. Но Наташа – пустышка. Сколько ни вливай – добро пропадает.

Любое добро пропадает в ней, как в черной дыре.

Я оставил жену в покое и пошел к биде подмыться. Потом надел трусы и брюки.

Наташа освоила биде после меня, вытерлась бумажными полотенцами и выкатила претензию:

– И что мне теперь, трусы и лифчик из помойного ведра доставать?

Я ухмыльнулся и застегнул рубашку:

– Нет, ты будешь ходить без трусов и лифчика.

– Ты совсем дурак? – вытаращила на меня глаза и посмотрела на свое короткое платье, что опускалось всего на ладонь ниже задницы.

– Нет, моя дорогая. Я хочу, чтобы твои соски торчали, хочу ходить возбужденным и опасаться, что тебя трахнет кто-то другой, если вдруг узнает, что ты без трусов. Хочу вмазать кому-нибудь, когда сунет тебе руку между ног и зажмет за титьку в темном углу. Хочу тебя ревновать и гордиться тем, что ты – моя. Что вот эта жопа – моя, – подошел, прижался к жене пахом и сжал ее задницу пальцами, запустив их под платье. – Я хочу видеть только тебя, ловить твои взгляды, получать намеки на твое желание, хочу думать, что чувствую запах твоего желания. Я хочу быть мужиком, влюбленным в тебя, боящимся тебя потерять. Ты чуешь, Наташа? Поэтому ты будешь сверкать голым задом и торчащими сосками. И ты постарайся, чтобы они торчали. Чтоб на тебя смотрели мужики и облизывались, чтобы мне было кому надрать морду, потом схватить тебя и отъебать в качестве примирения и утверждения моей собственности над тобой. Поняла, моя дорогая? Ты же шея – верти. Оправдывай свое гордое звание, которое ты нагло прилюдно бросила мне в лицо.

– Так это ты мне мстишь? Как мелочно и не по-мужски, – презрительно скривилась.

– Вот и заставь меня вести себя по-мужски. Клянусь, если не сделаешь это – моя связь с Катей покажется тебе невинной беседой. Я приведу домой шлюху, чтобы дала тебе мастер-класс, как нужно вертеть шеей голову.

– Ты об этом еще о-очень пожалеешь, – прошипела жена.

Я оскалился в нарочитой улыбке и выпихнул жену из туалета.

Наташа сразу из коридора направилась к столу, но я дернул ее за руку за собой на танцпол – как раз начался медляк. Вытащил жену в круг свободного пространства, притянул к себе, прижал и повел в танце, положив руки ей на бедра. Засосал губы в напористом глубоком поцелуе с языком, оттрахал им ее рот, ведя ладонями по бокам, слегка задирая платье.

Я провоцировал окружающих мужиков, хотел, чтобы Наташа чувствовала себя голой и беззащитной, чтобы ее облизывали голодными взглядами. Конечно, я не светил ее уж совсем, но лапал как чужую, снятую на час для ясных целей. Тискал за зад и титьки, снова целовал, пока сам не завелся опять.

И вот на этом моменте остановился. С дубиной в штанах взял Наташу за руку и повел за стол, к месту напротив моего. Ее мелко потряхивало, в глазах горели вызов и паника, а я мрачно усмехался.