Дитя раздора

Кате свинину коптил, как она просила. Картошку выкопать и огород убрать нанял бабок соседских. Гусей перебил всех за раз перед очередным приездом к Кате, перья со шкурой снял, а мясо мы уже у нее дома на фарш пустили. Катя пельменей налепила, как хотела. Я пару раз с удовольствие наелся их от пуза.

Вот сало осталось докоптить. Морозилку новую Кате мясом забили, тушенки она наварила. Я по мере сил старался ей жизнь после меня по максимуму обеспечить.

Да только все равно последним мудаком себя чувствовал. Не отпускало никак.

Махнул рукой на свои мысли, снова их прогоняя, а сосед за жест прощания принял, тоже махнул да к себе в ограду пошел.

Я с тяжелым сердцем за руль сел. Наташка щебетала что-то, я не слышал и не слушал. Так, обрывки долетали до мозга: ресторан, билеты, спа-клуб, депутат…

Вот на депутате я встрепенулся.

– О, черт… Женька же на дэрэ приглашал, надо подумать какой подарок сделать, – озадачил жену.

Понятия не имел, что подарить избраннику народа.

– Ой, да что тут думать? Денег всем надо, только депутату больше, – фыркнула жена.

Я на нее покосился недоверчиво. Деньги… Ну и что это за подарок взрослому мужику? Насмешка, типа он сам не в состоянии заработать. Я бы оскорбился. Это подростку деньги нужны на карманные расходы.

Вспомнил, что Женька Катю тоже пригласил, решил, что позову ее купить подарок и заодно снова присмотрюсь, что она выбирать будет. На ее разумность я почему-то рассчитывал и уже привык ее чутью доверять.

Так и произошло на следующий день.

Наташа отправилась покорять салон красоты и спа, а я поехал к Кате.

– Артеммм… – как обычно, обняла меня за шею и подставила губы для поцелуя.

Мне нравилось ее целовать. Каждый поцелуй затягивался и возбуждал. Поцелуй на пороге и сразу в постель стало уже чуть ли не ритуальным действом.

В этот раз я не отказал себе в этом же.

Раздел Катю, хотя всего и надо было снять уже привычное голубенькое платьице в сиреневый и белый мелкий цветочек, и уложил на теплую постель – Катюша спала, когда я приехал к ней.

Развел ножки, зацеловал их от пальчиков до развилки, накрыл ртом взмокшие складочки, поиграл языком между ними, заигрывая с набухшим клитором.

Чудно, но Катя последнее время секса хотела больше, чем обычно. Вспыхивала быстро, кончала сильно, вела себя расковано и не стеснялась просить, как ей хотелось.

Я называл ее своей царевной-лягушкой: ножки нараспашку, в коленях согнутые, чуть не плашмя на постели лежат, живот больший выпирает, руки за голову раскинуты, титьки торчат дерзко, соски большими стали.

И я с членом своим пристраивался и трахал с упоением, наглаживая ее всю. Потом спиной к себе переворачивал, горочкой ставил – жопка кверху, титьки на постель – и сзади делал еще заход, любуясь ямочками на пояснице. Потом попку ее расцеловывал и последний раз языком в таком вот положении до еще одного оргазма доводил.

Потом Катюша толкала меня на край постели, опрокидывала на спину и делала минет. Да так, что и не мог уже, а кончал. Я все время диву давался – как она так меня лучше жены знает? У меня от ее ласки, когда кончиками пальцев по бокам проводила, по животу, по шее, по груди, мурашки величиной со слона бегали, а в животе что-то трепетало так, что я выгибался со стоном и охал от наслаждения.

Вот в такие минуты я ее слова про «не мешать взрослым интимной жизнью заниматься» теперь постоянно вспоминал.

Спускал Кате на язык спермы добрую ложку и любовался лицом красивым, довольным, взглядом сытым, телом совершенным в беременности даже. От этого ее вида в груди тепло так становилось, даже жарко, когда смотрела на меня, сидя у моих ног, снизу вверх. Да только чувство, что наоборот.

Царевна она. Хоть и пока лягушка.

Екатерина Премудрая.

Мне ей, как холопу неумному, глупости говорить тогда хотелось. Всякая чушь в голову лезла и с языка капала. «Люблю», «с тобой буду», «никогда не брошу»…

Потом по морде себе надавать хотелось или голову об угол расшибить за то, что дичь эту нес. Я у нее сына заберу. Какая любовь? Это как у нормального мужика к женщине, его ребенка носящей, просто благодарность выплескивалась.

Дал себе обещание прикусить язык, если еще раз такое ляпнуть захочу.

Помог одеться Кате, застегнул ботиночки и повез в магазин депутату подарок выбирать.

***

Катя

– Нет, Артем, галстук ему его женщина может преподнести, а ты, как старый приятель, бутылку хорошего алкоголя можешь подарить. Я, как малознакомая ему женщина, какой-то сувенир, лучше всего функциональный. Памятные вещи близкие дарят.

Два часа шопинга по бутикам в торговом центре меня изрядно утомили. Артем увел меня на этаж с кафешками, усадил на диван и принес мороженое. Себе взял сэндвичи и с удовольствием уплетал уже второй.

А я так и видела, как мы вот так же, только еще с коляской и нашим сыном, сидим тут же, но выбираем подарок для малыша.

– Вот скажи, Кать, откуда ты все это берешь? – смотря на меня широко распахнутыми глазами, спросил Артем.

Я пожала плечами:

– Просто читаю много. Чем еще заниматься?

– А чем бы ты хотела?

– Мне нравится блоги вести. Я бы еще взяла пару на разные темы, – пожала плечами. – Подумала на днях, что можно создать группу для мам. Чтобы опытные советами делились, совместные закупки делать.

Артем как-то скептически на меня посмотрел. Ну да, он мужчина, к тому же не какой-то офисный червь, а человек, который привык пахать и рассчитывать только на себя. На него можно положиться во всем, что касается его деятельности и работ в доме по мужской части. Они с Наташей вообще странная пара. Никогда бы не подумала, что она свяжет жизнь с рабочим. Студенткой она мечтала покорить сердце мажора, мечтала блистать в мехах и платине с сапфирами.

Хотя Артем сам себе хозяин. Свой, хоть и рабоче-крестьянский, бизнес у него в наличии. Не то, о чем Наташа мечтала, но за неимением мажора…

А Наташа его стимулирует своими хотелками. Нет, все-таки неудивительно, что они вместе. Тот самый случай, когда за спиной мужчины стоит та самая женщина.

Я вздохнула от этих мыслей и воткнула квадратную ложечку в мороженое. Если бы не была беременна от Артема, наверное, вот в этот момент бы сказала ему, что нам лучше расстаться. Что мне пора найти своего мужчину и тоже стимулировать его своими хотелками.

Но когда снова подняла взгляд на Артема, поняла, что утонула в бермудском треугольнике нашей связи безнадежно. Я люблю Артема. Наташа воспринимается мной уже как данность, неизбежное зло. Грустно до слез от того, что у моего сына будет приходящий папа.

И я была рада, что наши отношения с Наташей разорвались окончательно.

– Кстати, – спохватилась я, – надо зайти в салон сотовой связи. Мне нужна новая сим-карта. Хотя еще лучше – новый телефон. С хорошей камерой, чтобы фотографировать сыночка и снимать видео. Как думаешь, если завести ему страницу в соцсети, пока закрыть ее и выкладывать фото и видео туда, а когда ему будет лет шестнадцать, подарить ему эту страничку, м?

Артем на минуту замер, задумался, потом ответил, как мне показалось, с разрозненными чувствами:

– Не перестаю удивляться тебе, Кать…

Что бы это значило? И почему он словно потемнел лицом и отвернулся?

***

Артем

На душе скреблись тигры.

Последнее время все сильнее и чаще. Да что там – непрерывно. Рядом с Катей мне становилось неуютно.

Точнее, наоборот.

Черт, все не так. Без нее – тянуло к ней, аж невмоготу. С ней – готов бежать от нее, от себя…

Бесило от того, что от жены не получал тех эмоций, на которые подсел, которые давала мне Катя. С Катей – бесило то, как чувствовал себя рядом с ней. Каким-то неполноценным чудовищем.

Больше всего на свете хотел, чтобы все это, наконец, закончилось. Разорвать этот чертов треугольник, выбить у него днище, уничтожить острые углы, осколками резавшие мне сердце.