Простить неверную

– Простите, я опоздал. – Голицын появился в дверях, и в классе моментально стало тесно. Он оказался единственным отцом среди двадцати мамочек, и взгляды ожидаемо прикипели к нему. Не смущаясь, прошёл, сел за свободную парту. Первая перед учительским столом, никто так и не решился занять. Положил телефон рядом и поднял глаза, мол, продолжайте. От этого снисходительного взгляда внутри буря всколыхнулась. Словно я докладчик перед суровым директором. Едва слышно скрипнув зубами, я натянула самую приятную улыбку, возвращаясь к теме.

– В конце сентября наша школа обычно проводит праздник для первоклашек. Мы с ними поставим небольшой спектакль, так дети больше сплотятся и скорее подружатся. Выбором сказки предлагаю заняться вместе.

Шквал вопросов ожидаемо обрушился на голову. А какая сказка, а нужны ли костюмы, а когда праздник, а пустят ли родителей… Отвечала на всё по порядку, в сторону Голицына не смотрела, но его взгляд чувствовала постоянно. Оценивающий. Как будто примиряет на себя, прикидывает, достаточно ли у меня профессионализма для того, чтобы обучать драгоценную дочь. А ещё заметила, что мамочки нет-нет, да и смотрят на него. Но тут не смотреть было сложно: за маленькой партой он казался великаном в стране лилипутов.

Причёска идеальная, мягкие локоны лежат волнами, волосок к волоску. Дорогущий пиджак, даже присматриваться не надо, чтобы оценить примерную стоимость. Я себе такой смогу позволить, если буду жить полгода на одних дошираках. Телефон на столе постоянно вспыхивал оповещениями, но Голицын не отвлекался, внимательно слушал меня. Решилась посмотреть на него к концу собрания. И провалилась в невероятно зелёные глаза – вот они от кого у Насти!

– Прошу записать ваши данные. Полные имя, фамилию, отчество, кем работаете. Если есть ещё один контактный телефон, добавьте. Данные заполняйте и за себя, и за второго родителя.

Родители сосредоточенно засопели, прося друг у друга ручки, начиная заполнять чистые листы. Голицын, конечно, и тут выделился: достал из кожаной сумки серебряную именную ручку. Невольно задержалась взглядом на его пальцах. Длинные, ухоженные, ногти идеальной формы. Ему бы часы рекламировать, очень бы подошло. Может, он этим и занимается?

– Держите. – На стол опустился первый листок. Я невольно нахмурилась:

– Виктор Маркович, маму тоже надо вписать.

– А мамы у нас нет, – просто ответил он, и я душно покраснела. Бестактно спрашивать почему, наверняка история печальная. Теперь стало стыдно за мысли о нём и его вовлеченности в жизнь дочери. Отец-одиночка редкость, почти вымерший вид. Заметила, что мамочки тут же подобрались – одиноких среди них наверняка немало. Из единственного папы на собрании Голицын вмиг превратился в добычу, желанную и близкую.

– На этом, думаю, закончим, – сказала я, собирая листы. – Если остались какие-то вопросы, спрашивайте.

– Можно идти? – первым спросил Голицын. Дождавшись кивка, он моментально поднялся, сухо бросил «до свидания» и на ходу ответил на звонок. Из коридора донёсся его раздражённый голос:

– Я же сказал, что буду занят. Какого хрена ты мне названиваешь?!

Жалость к нему испарилась моментально. Не знаю, с кем он таким тоном разговаривал, но впечатление осталось неприятное. Таких людей насквозь видно: на людях вежливый и спокойный, а на деле тиран и самодур, что в работе, что в личной жизни. Может, и мамы нет потому что ушла, к чему сразу о смерти думать?

Когда за последним родителем закрылась дверь, я облегчённо выдохнула. За окном было солнечно и тепло, там бурлила жизнь, а я тут застряла с данными, которые надо внести в электронный журнал. Итак, Голицын у нас строитель… Не строитель даже, застройщик. Тридцать пять лет, на восемь меня старше. Невольно вспомнила пронзительные зелёные глаза. Красивый он, что тут скрывать. Мама о таком сказала бы: «фактурный». Прямой нос, острые скулы, умный взгляд. На таких мужчин смотришь и в первую очередь думаешь, что фраза «как за каменной стеной» с них написана. Жаль только, что внешность не гарантирует покладистый характер.

Я закатила глаза: мне-то какое дело до его характера?! Не в мужья же себе выбираю. Уверена, что он и в школе-то больше не появится, разве что под конец учебного года. И всё-таки интересно, куда делась Настина мама? Если я её спрошу, а она умерла, это будет лишнее травмирующее напоминание для ребёнка. Если же она просто живёт в другом городе, нет ничего удивительного, что Голицын не стал записывать её данные. Кольца на пальце у него нет, это я сразу заметила.

Да что такое, в самом деле! Почему о нём столько мыслей? Как будто больше думать не о чем. Раздраженно отложила листок с его данными в сторону – последним внесу.

– Ну что, Викусик, на свободу с чистой совестью? – Ленкин звонок отвлёк от монотонной работы, но я и рада была отвлечься. Перед глазами уже точки поплыли, может, стоит купить очки для компьютера?

– Покой нам только снится, – усмехнулась, потирая веки.

– Не против, если я сегодня заскочу? Потрындим за бокальчиком белого сухого.

– Заскакивай, – вздохнула я тяжело. Хорошая идея – вечером немного расслабиться. Обсудить прошедшую неделю и родителей. Нет, Голицына с Ленкой обсуждать точно не буду, у неё чутьё, как у гончей на охоте, сразу начнёт строить наше совместное будущее. К тому же, она его уже видела вживую.

– Знаешь, что, – забравшись на диван с ногами, Лена глубокомысленно покачивала в руке бокал. – Не надо тебе с этим Голицыным мутить.

Да, не выдержала и рассказала. И про то, что он одинокий, и про нахальный взгляд зелёных глаз, и про мамочек, что на него пялились.

– Почему? – спросила я, невольно заинтересовавшись. Такого вердикта от Ленки точно не ждала.

– Проблемный он. Может, бабки у тебя не украдёт, но дерьма может занести, не разгребёшь потом.

– Откуда такие выводы на основании скупых данных? – я рассмеялась, подливая вина. – Может, он приют для бездомных животных содержит, или волонтёрит на кухне для бездомных?

– Или заливает в бетон трупы конкурентов, – хмыкнула Ленка. – Нет, ну серьёзно, Викусик, он весь из себя такой деловой и занятой… Насмотрелись мы на таких, так что не трать на него время.

– Я и не собиралась. – Ленкина забота откровенно забавляла. Ну точно, она нас уже свела вместе, а потом трагично развела.

– А вот друг его хорош, – внезапно сказала Ленка, закатывая глаза и томно вздыхая. – И улыбка у него открытая. Люблю таких. Сразу видно – шикарный мужик.

Друга Голицына я запомнила слабо – тогда от него под пальмой пряталась. Когда только Ленка рассмотреть успела, загадка.

– Короче, Викусик, хочешь завести роман, заводи с его другом.

– Да не нужен мне никакой роман! У меня на личную жизнь вообще времени нет!

– Тогда чего про своего Голицына весь вечер говоришь?

– Он не мой. И вообще, закрыли тему мужиков. Расскажи лучше, что там у тебя на работе интересного происходит. Ты говорила, какой-то прорыв грядёт.

Глаза Ленки загорелись, как всегда, стоит заговорить о любимой лаборатории и крысах в ней. Я облегчённо выдохнула: в самом деле, зачем про Голицына заговорила? Выбросить его из головы, и дело с концом.

Шестая глава

Отделять личное от профессионального я всегда умел, так, по крайней мере, раньше казалось. Диана ушла? Работаю. Накрыла депрессия? Пашу, как не в себя. Переезд, потоп, обвал и землетрясение – двигался вперёд, несмотря ни на что. Но один только вид Глеба, расхаживающего по офису со своей фирменной улыбкой заставлял мой поезд сходить с рельс. Бесило, как быстро он вписался в коллектив: словно всегда здесь был. Бесило, что предложения у него здравые, не подкопаешься. Бесило, что он постоянно пытается поймать мой взгляд, а, поймав, улыбается шире, будто искренне рад быть рядом.

Я не просил Глеба возвращаться в мою жизнь. Да что там, будь возможность, пинками бы погнал прочь, но он пролез сам, через форточку, и теперь приходится терпеть. Зато злость – отличный мотиватор. Визитка адвоката по семейным делам, лежавшая в столе уже два месяца, нашлась очень быстро. Боровецкого мне порекомендовал Роман Красилов, знакомый ещё по делам в Питере. Владелец крупного медицинского холдинга, вроде как счастливо женат, но, стоило о Диане заговорить, моментально подобрался.