Восходящая бессмертная (ЛП)

Наклонившись ближе и бессознательно вдохнув медный запах, Стефани пожалела, что не может приподнять клочок разорванной кожи, чтобы увидеть, насколько она глубока на самом деле. Она боялась, что это причинит ему боль и снова вызовет кровотечение, и не хотела этого делать.

С ее мыслями, занятыми такими заботами, Стефани была застигнута врасплох своими действиями, когда она внезапно лизнула его горло. Она не сознательно решила это сделать. Она даже не заметила, как наклонилась ближе к его шее. Как будто ее язык или тело имели собственный разум. Что еще хуже, это не был какой-то изящный маленький лизун кончиком языка. Это было полное волочение ее языка от основания его горла до раны. . и эффект был электрическим. Вкус был хорошим, что говорило ей о том, что она слишком долго не брала кровь. Но именно ощущения, прокатившиеся по ее телу в ответ на ласку, заставили ее отстраниться.

Стефани хотела извиниться и убраться от него к черту, но, хотя она и смогла отодвинуть лицо от его шеи, она не могла заставить свое тело отойти от Торна. Она не хотела. Ей хотелось залезть к нему на колени и снова лизнуть его. . везде, и Стефани боролась с этим желанием, когда перевела взгляд на Торна и увидела испепеляющее выражение на его лице. Прежде чем она успела сообразить, что это значит, он схватил ее за руки и зажал между коленями. и поцеловал ее.

О да, он определенно был ее спутником жизни. Это была последняя связная мысль Стефани перед тем, как ее полностью захлестнули ощущения, которые вызвал в ней его поцелуй. И, как она уже догадалась, ее никогда раньше не целовали должным образом. Неуклюжее, небрежное потирание ртов, сопровождаемое покусыванием губ, которое Стефани испытала на нескольких школьных танцах, которые она посетила до ее оборота, не имело ничего общего с тем, что она испытывала сейчас. Это была страсть и потребность. Это Торн пытался высосать ее душу из ее тела, в то время как она делала то же самое с ним.

Стефани понятия не имела, что она делает и правильно ли она это делает. Она была вся в ощущениях и голоде, ее рот двигался сам по себе, ее тело делало то же самое. Схватившись за его плечи, она продвинулась между его ногами настолько далеко, насколько могла, чтобы сильнее прижаться к нему верхней частью своего тела. Затем она застонала ему в рот, когда ее груди потерлись о его грудь сквозь одежду, а ее соски проснулись от долгого сна с возбуждением, которое выстрелило прямо между ее ног.

Торн, должно быть, тоже это почувствовал, потому что его стон последовал за ее, а затем она почувствовала, как он дернул ее за футболку, прежде чем сдался и просто разорвал ее. Звук только усилил ее волнение, но Торн, похоже, испугался, и он прервал их поцелуй, слегка отстранился и покачал головой, словно пытаясь прояснить ситуацию, прежде чем пробормотать: — Прости. Я не должен…

— Не останавливайся, — выдохнула Стефани, взяв его руки в свои и накрывая ими свою теперь обнаженную грудь, снова прижимаясь губами к его губам. Это все, что она должна была сделать. Даже когда его руки сомкнулись на ее маленькой груди, его язык прошел мимо ее губ.

Стефани жадно поцеловала его в ответ, а затем закричала ему в рот, когда он начал мять ее груди, его грубые ладони царапали ее соски. Трение немедленно заставило чувствительные соски затвердеть от возбуждения.

В конце концов, Стефани не забралась Торну на колени; он поднял ее так, что она оседлала его. Затем он разорвал их поцелуй и наклонил голову, чтобы потребовать один возбужденный сосок. Втянув его в свой горячий, влажный рот, он хлестнул его языком, а затем пососал, прежде чем начать покусывать, а затем снова щелкнул, когда его руки опустились, чтобы обхватить ее бедра и сильнее прижать ее к твердости в его штанах.

Осажденная дуэтом ощущений, прокатившихся по ее телу растущими, непреодолимыми волнами, Стефани немного потеряла рассудок. Схватившись за его плечи, она уперлась ногами в подножки по обеим сторонам стула и прижалась к нему, скользя по твердости, которая доставляла ей такое удовольствие. Ей удалось сделать это только дважды, когда Торн с рычанием отпустил ее сосок и поймал ее под задницу, крепко прижав к своей груди и бедрам, когда он вскочил со стула.

— Спальня, — сквозь стиснутые зубы выдавил Торн, вынося ее из кухни. «Твой первый раз будет не на кухонном острове».

После этих слов возбуждение Стефани немного улетучилось, и она с тревогой спросила: «Тебе кто-то сказал, что это мой первый раз?»

«Конечно нет. Я слышал, как ты сказала это Феликсу, — объяснил он. У нее не было возможности обдумать это. К тому времени они дошли до спальни, и он остановился, чтобы закрыть дверь за ними, отрезав Трикси и Феликсу вход, а затем швырнул ее на кровать.

Стефани еще не успела подпрыгнуть, как он оказался на ней сверху, его тело прижало ее к матрасу, а его рот снова накрыл ее рот. Она тут же ответила на поцелуй, застонав, когда он прижался к ней. Затем она потянулась к его спине, нашла липучку на его жилете под крыльями и разорвала ее. Затем Стефани расстегнула липучку на его шее, а затем потянула жилет в сторону, когда он немного приподнял свою грудь, чтобы она могла это сделать.

Они оба застонали, когда он снова расслабился, прижавшись к ней, волосы на его груди дразнили ее твердые соски. Затем он снова поцеловал ее, его язык проник ей в рот, когда его бедра прижались к ее бедрам. Стефани инстинктивно раздвинула ноги так, что его твердость уперлась в вершину ее бедер, и они оба застонали от трения, когда он снова прижался к ней.

«Боже!» Торн задохнулся, оторвав свой рот от ее губ и слегка приподняв верхнюю часть тела, чтобы сильнее прижаться к ней.

Стефани вскрикнула от пронзивших ее ощущений, а затем открыла глаза от удивления, когда его руки снова оказались на ее груди, хотя они должны были удерживать его верхнюю часть тела. Она удивленно моргнула, увидев, что он парит на полураскрытых крыльях, оставляя руки свободными, чтобы ласкать ее, пока его бедра продолжают тереться о нее там, где они устроились между ее бедрами.

Широко раскрыв глаза, она перевела взгляд на его лицо, и их взгляды встретились и задержались, пока он ласкал и массировал ее груди.

«О, Торн! О, пожалуйста, — умоляла она, когда он перекатывал и нежно сжимал ее соски, усиливая ощущения, которые он вызывал, до почти невыносимого уровня. В ответ он слегка опустился, ровно настолько, чтобы наклонить голову, чтобы поцеловать ее, а затем одна его рука оставила грудь и скользнула вниз по ее животу к поясу шорт. Когда она почувствовала, как они открылись, его рука скользнула внутрь и вниз между ее ног.

Стефани вскрикнула ему в рот и дернулась под ним от ласки, ее тело пыталось корчиться от наполняющего его удовольствия, несмотря на то, что он прижал его к кровати. Торн немедленно прекратил ласкать другую грудь, чтобы этой рукой стянуть ее шорты, в то время как его другая рука продолжала ласкать ее. Но потом он совсем отказался от ласк, прервал их поцелуй и встал на колени между ее.

Удивленный вздох сорвался с ее губ, когда Торн схватил ее за обе лодыжки и поднял их перед собой. Он улыбнулся ее удивленному выражению лица, а затем нежно, почти благоговейно поцеловал сначала одну лодыжку, а затем другую, прежде чем схватить ее шорты и стянуть их вверх по ее ногам, забрав с собой ее трусики.

Стефани слышала, как ее одежда упала на пол, когда ее ноги опустились обратно на кровать, но ее внимание было приковано к тому факту, что теперь она лежала перед ним полностью обнаженная и с широко раздвинутыми ногами, потому что он был между ними. Торн тоже заметил это и решил воспользоваться моментом, чтобы насладиться видом. Она ничего не могла с этим поделать, кроме как сказать ему остановиться и продолжать. Стефани как раз собиралась это сделать, когда он внезапно наклонился и легонько провел пальцами по влажной возбужденной плоти между ее ног.

Они оба ахнули и вздрогнули от ласки, а затем Торн в замешательстве покачал головой. «Боже мой, я никогда не испытывал ничего подобного. Я хочу сделать твой первый раз приятным для тебя, но даже прикосновения к тебе доставляют мне удовольствие. Боюсь, я собираюсь…