Страница 5 из 17
Монастырь со всех сторон окружали высокие, поросшие лесом горы. К обители вела единственная дорога, в сухую погоду утоптанная до каменной твердости. Но Лера подозревала, что стоило пролиться сильному дождю, как она превращалась в полужидкое месиво.
Дорога эта, как выяснила позже Лера, вела в город Ёнджу, центр одноименного уезда. Похоже, именно оттуда и отправлялась на паломничество и поклонение святыням юная аристократка, в тело которой каким-то невероятным образом занесло нашу героиню.
Монахи шептались между собой, что горы кишат разбойниками. Иногда до уединенной обители доходили слуги, что то тут, то там на богатых граждан напали по дороге, молниеносно ограбили и снова скрылись в неизвестном направлении таинственные вооруженные люди. Говорили также и о том, что без особой необходимости эти люди никого не убивали и не калечили.
И девушка подозревала, что хозяйке ее нынешнего тела как раз и «не посчастливилось» пересечься с этими лихими людьми. Но чем могла помешать им юная девушка, что в нее начали стрелять? Возможно, девчонка от страха завизжала или еще как-то выдала свое присутствие в паланкине, в котором затем очнулась Лера, и в нее выпустил стрелу обладатель грубого голоса, которого слышала и она, когда он спорил со своим предводителем.
Ответов на эти вопросы девушке никто не мог дать. Да она и не задавала их никому, опасаясь, что ее примут за сумасшедшую. А посему решила пока не высовываться и сидеть ниже травы, тише воды.
Не выгоняют из обители – и то хорошо!
Конечно, существовали некоторые сложности. Монастырь-то был мужским! В обители Лера оказалась единственной женщиной. И девушка подозревала, что ее пребывание здесь долго не продлится. Монахи постараются как можно скорее избавиться от нежданной «гостьи».
Но пока ей позволяли жить в маленькой келье, где она очнулась в первый раз. Келья эта располагалась в дальнем здании на территории обители. Так Лера могла почти не пересекаться с обитателями этого места. Она по-прежнему общалась только со старым настоятелем, а пищу ей приносил один и тот же молодой молчаливый монах, быстро ставил на низенький столик на трех ножках плоский круглый поднос с глиняной миской и кувшин с водой, а глиняный бокал у Леры был постоянно. Он никогда не заговаривал с ней, и девушка подозревала, что старый настоятель попросту запретил ему это. Однако однажды Валерия не выдержала и задала-таки старцу вопрос, почему тот монах всегда молчит.
И каково же было ее изумление, когда настоятель ответил, что молодой монах дал обет молчания. Девушка подивилась, однако же не стала продолжать расспросы, дабы не вызвать лишний раз подозрение старика.
Ей не пришлось учиться есть деревянными палочками: дома они с мамой иногда в выходные, редко совпадавшие у обеих, выбирались в городское кафе, где заказывали роллы и азиатские салаты, и там подавали палочки. Так что хоть в этом Лера могла не бояться, что оконфузится перед монахами.
Хуже было только с гигиеной. Привыкшая каждый вечер принимать душ пред сном, она ощущала теперь жуткую ностальгию по благам цивилизации своего мира. Но делать было нечего, и ей пришлось приспосабливаться и к этому. Когда впервые девушка спросила настоятеля, где она может помыться, тот несколько мгновений не сводил с нее цепкого взгляда, словно что-то обдумывал, а потом, пожевав бледными тонкими губами, произнес:
– Во дворе есть колодец, воду из которого мы используем для своих нужд. Но неподалеку протекает река. Летом монахи купаются прямо там…
– А зимой? – тут же спросила она.
– Когда холодно – греем воду в больших котлах над костром, – невозмутимо ответил старик. Но в глазах его мелькнуло что-то такое, отчего девушка поняла, что он решил подшутить над молодой барышней, наверняка привыкшей к тому, что этим для нее занимаются многочисленные слуги.
– А моетесь… Где вы моетесь? – поспешила задать вопрос Лера.
– Для этого у нас есть большие бочки.
– Понятно, – выдохнула девушка, стараясь сделать это незаметно.
Глава 5
Лера была еще в монастыре, когда там появился однажды ее таинственный спаситель. Девушка возвращалась из отхожего места – она уже немного оправилась от раны в плече и потихоньку передвигалась самостоятельно, стараясь, однако, не мелькать сильно перед монахами, потому что понимала, что даже если эти люди и соблюдали целибат, не стоило мелькать перед ними слишком часто, провоцируя на ненужные мысли. Лера уже хотела свернуть за угол одного из зданий, как вдруг услышала негромкие голоса. Один из говоривших был настоятель, преподобный Мун. А вот голос второго Лера узнала сразу, хотя и слышала его всего один раз – в тот день, когда очнулась в этом чужом, непонятном мире. Ее музыкальный слух не подвел девушку – это был человек, доставивший ее к монастырским воротам и оставивший там. Так, значит, он знаком с настоятелем? Неспроста тот так спокойно говорит с незнакомцем. Девушка отступила на шаг назад и прислушалась.
Пожилой монах что-то отвечал мужчине, лица которого девушка в прошлый раз так и не увидела – его прикрывал кусок черной ткани. Лера невольно подалась вперед, чтобы лучше слышать.
– Девушка понемногу идет на поправку, но беда даже не в этом. Она страдает потерей памяти – не помнит и своего имени…
– Святой отец, а вы не пробовали расспросить ее о родичах?
– Как же! В самый первый день! Но могу с уверенностью сказать тебе одно – девушка не из простого рода. Ханбок ее был очень богатым, из дорогого шелка. Простолюдины такого не носят.
– Отец мой, откуда же вам знать это, если вы отринули все мирские блага? – в голосе незнакомца прозвучала едва заметная усмешка, но она была беззлобной, скорее дружеским подтруниванием, хотя он беседовал со старым монахом уважительно, как младший со старшим и более мудрым.
– Я тоже не всегда был монахом, – проворчал настоятель Мун, а его собеседник вдруг весело рассмеялся и, снова чуть приглушив голос, произнес:
– Да, я знаю. Вы рассказывали мне это много раз. Вы были великим воином, и враги трепетали, слыша ваше имя. И именно вы научили меня быть милосердным…
– Но, видно, в этот раз что-то пошло не так, если девушка оказалась здесь, раненая и без сознания… – в голосе старого настоятеля послышалось осуждение, и Лера замерла, вжавшись в стену, выложенную керамическими плитками. Она затаила дыхание, боясь даже этим звуком выдать свое присутствие.
А молодой мужчина (а он явно был молодым – голос чистый, звонкий, без хрипотцы и глухости, свойственной тембру пожилых людей) между тем неохотно отвечал:
– Это всё Хван Бо! Его рисом не корми – дай пострелять! А девчонка еще и закричала… У него это до автоматизма отработано…
– Ох, сын мой!.. Не тому я тебя учил…
– Да, святой отец! Но я всего лишь помогаю обиженным и обездоленным. Что было бы с Лу Ханом, если бы он не прибился к нам?.. Вы же знаете, что сделал помещик с его родителями?.. – тут он осекся, словно опасался, что его могут услышать.
А Лера вся превратилась в слух. «Местный Робин Гуд?.. Интересно!» – подумала она.
И осторожно выглянула из-за угла здания, в надежде рассмотреть собеседника настоятеля. Но широкополая конусообразная шляпа, сплетенная из соломы, почти полностью скрывала лицо мужчины. Однако высокий рост, широкие плечи (про такие говорят: «косая сажень в плечах»), тонкая талия и длинные ноги в широких штанах, заправленных в черные сапоги с невысокими голенищами, говорили о том, что мужчина очень даже неплох.
Лера осознала это и ужаснулась своим мыслям.
«О чем ты думаешь, дурочка?! Тебе надо решать, как устраиваться в этом мире, а не о парнях мечтать!» Однако же любопытство съедало ее – так хотелось Валерии увидеть лицо таинственного разбойника. А он, между тем, продолжал расспрашивать старого монаха:
– Святой отец, вы уже выяснили, кто она? И откуда?
– Она ничего не помнит. Послушай, Юн Хо (он впервые назвал разбойника по имени), вы точно не били ее по голове?