Один в поле...

— Говорю только я, — коротко инструктирую Рыжика уже у самых дверей. — Вы с Даней стоите у меня за спиной и не отсвечиваете. Всё ясно?

— Да. А что ты…

— Цыц. Всё потом.

— Здорово, бандиты! — громко выпаливаю я выходя из подъезда. Руки сую в карманы куртки, нервно тиская там травмат и шокер. Слегка ссутулившись обвожу взглядом "бандитов". Мое резкое появление и громкое приветствие застало их врасплох. Озадачено переглядываются. Этого фильма они похоже не смотрели, но сравнение с бандитами им явно польстило. Молодежь. Все тех же одиннадцати-тринадцати лет. Хотя есть один мой ровесник. Ну то есть Альберта, конечно же. Лет четырнадцати. Похоже — старший у них. Единственный кто вооружен. С плеча стволом вниз свисает ружье. Помпа. Он-то и отвечает:

— Здоров и ты, коль не шутишь, — раздумчиво так отвечает, пытливо рассматривая меня.

— Мужики, это ваш район? Вы тут масть держите? — тут главное не сбавлять темпа. Не давать им очухаться.

— Допустим, — смотрит насторожено. Явно в растерянности. Не знает как себя со мной вести. По виду-то перед ним явный ботан. Очкарик. Терпила конченный. Но говорит уверенно, без стреха. И не то чтобы на фене (ее они сами не особо знают) но что-то близко к тому. Непонятный какой-то…

— А вы чьи?

— В каком смысле — «чьи»? — похоже начинает закипать старший

— Ну из чьей бригады? Герцога? Гвоздя? Варвары? Паши-Севера?

— Ты знаешь Гвоздя? — снова теряет почву под ногами старший. Остальные и вовсе помалкивают, слушая наш разговор.

— Откуда? Слышал только. Так вы — Гвоздевские?

— Ну, типа того… А ты сам-то кто такой? — снова берет себя в руки старшой.

— Люди Шишой кличут. Я на Малиновке старший. Эти, — небрежное движение головой куда-то себе за спину в сторону Дани с Антоном, — подо мной ходят.

— А чего ты, малиновский, тут забыл-то? — обретает-таки уверенность старшой, становясь на рельсы привычного разговора.

— Так я к тому и веду, — ничуть не смущаясь (по крайней мере внешне) отвечаю я, — дело у меня в ваших краях образовалось. Но я вашу поляну не топчу, с вашими терок никогда не имел и краями не цеплялся. И, чтоб между нами непоняток не было, сразу решил вас в курсы поставить, раз уж вы тут масть держите, а мне на вашей земле дела делать надо.

— Что еще за дела? — смотрит насторожено. Вконец я его своей псевдо-феней запутал.

— Хорошие дела. Правильные. У меня боец, — еще один кивок себе за спину, — в этом доме жил до Беды. Пока ко мне не прибился. А тут у него мама-папа остались лежать. Но он как правильный пацан с таким мириться не стал и у нас там на Малиновке могилку для родителей выкопал. И теперь вот забрать тела хочет.

— Ты здесь жил? — переводит взгляд на Рыжика

— Да. — нервно отвечает тот, — в 94-й квартире.

— Я его знаю — подает голос один из молодых Гвоздевцев — это Рыжик. Он в нашей школе учился. В 5-м Б классе.

— Понятно… — тянет старший, мучительно долго обдумывая ситуацию. — То есть, вы по квартирам тут шарить не будете? И по магазинам таскаться?

— Нет конечно! Это ж ваша поляна. Я ж говорю — только тела забрать. Ну может он еще что из тряпок своих из дому захватит.

— Хорошо. Можете тела забрать. И вещи — какие захотите. Своя квартира — это святое. Но чтоб больше нигде я вас тут не видел! Понятно?

— Погодь, Старшой. Ты ж видишь — у меня тут два бойца. И второй приехал сюда с точно такой же целью. Так что нам еще один адресок посетить надо.

— Какой?

— Даня? — перекидываю я вопрос мальчишке.

— Во втором микрорайоне. Дом двадцать два. Квартира сто семнадцать, — рапортует тот.

— Окей, — соглашается старший, — даю добро еще на один адрес. Но чтоб больше никуда. Ясно?

— Да уж куда ясней. Я ж говорю, это — ваша поляна. Мы ж не претендуем. А ты, если не доверяешь — можешь пару своих бойцов к нам приставить. Проследят, чтоб мы никуда не влезли. Ну может и с телами нам помогут.

— Хорошо, — после непродолжительного размышления согласился старший, — в смысле проследят за вами. Трупы таскайте сами. Перебьетесь. — И в сторону своих: — Клоп, Дешевый, вы остаетесь тут, проследите чтоб они никуда кроме своей квартиры не лезли. А потом во втором микрике всё то же самое. Ясно?

— Да. А вы куда?

— К метрику потом идите. Мы там будем. Все пошли, ребята…

Дальнейшее я помню плохо. После дикого напряжения всех моральных сил во время разговора, наступил откат. Смутно вспоминаю, как у меня вибрировали колени и как с огромным трудом, буквально по одному пальцу я отцеплял ладонь от рукоятки травмата. Выглядел я, наверное, бледно. Ребята мои и то выглядели бодрее.

Ну да и понятно. Всё на меня легло. Я за все отвечал. Вот оно — бремя лидера. Ответственность не только за себя, но и за тех кто стоит за тобой. Сколько бы у тебя не было помощников — ты все равно один. Ты один за все отвечаешь… Мне не понравилось. Власть нужно любить. К ней нужно стремиться, драться за нее. А я и раньше знал, что лидерских качеств у меня нет ни на грош. Но что делать, если лучше меня никто не сделает? Любой из моих гавриков не вывез бы этого разговора. Они не привыкли к самостоятельности. Дети еще. Потому-то лишившись защитной стены от злого мира в виде своих родителей они с радостью свалили эту обязанность на ближайшего кто мог ее потянуть. На меня свалили. И я, чертыхаясь и досадуя, теперь тяну этот воз…

Я реально плохо помню последующие события. Я что-то говорил ребятам, мы таскали тела, Рыжик метался по квартире, собирая свое и Алькино шмотье и прочую мелочевку. Для меня всё было как в тумане. Слегка очухался лишь когда Даня с понимающим видом протянул мне початую бутыль с чем-то спиртным, нашедшемся в квартире. Я сперва непонимающе тупо посмотрел на него, потом сообразил и глотнул прямо из горлышка. Никогда не был любителем алкоголя. Скорее наоборот. Я всю жизнь, за исключением юных семнадцати-двадцати лет был ярым трезвенником. Но сейчас мне это было действительно нужно.

Коньяк огненным потоком прошелся по пищеводу и согрел желудок. Ух… Какая гадость эта синька все-таки… Но туман в голове начал постепенно редеть и меня стало отпускать. Меня даже хватило на то, чтобы отвесить оплеуху Дане, потянувшему бутылку уже в свой рот.

— Синька — чмо! — категорично заявил я, отбирая у него злополучный пузырь и запечатывая его.

— А сам-то… — попытался протестовать тот, но безрезультатно.

— Мне это было нужно. А вам ещё рано. Мелкие еще.

— Ага, ты сильно взрослый… — недовольно пробубнил тот себе под нос. Но так несерьезно.

— Цыц! — оборвал я его пререкания. Тебе сейчас машину вести. Я после этих переговоров малость не в форме. До сих пор потрясывает.

— Это да, — поежился мелкий. — Круто ты все разрулил. Я, признаться, когда они машину обступать начали — струхнул преизрядно.

— Да я сам чуть со страху не обделался, — легко признался я. — Как по минному полю прошелся. Чуть в одном слове ошибешься и всё… Начнется…

— А по тебе и не заметно было, — недоверчиво протянул пацан, — так уверенно говорил…

— «Жить захочешь — еще и не так раскорячишься», — туманно ответил я и, видя непонимающий взгляд мальчишки пояснил: — Цитата. Из фильма.

— А-а-а… — якобы понимающе протянул тот.

— Вот тебе и А… Рыжик, ты что собрался весь дом в машину запихнуть? Не забывай, нам еще к Дане ехать, а у него с сестренкой, со шмотом всё ещё печальнее чем у вас с братом. Оставь и ему местечка немного.

— Да я уже все.

— Вот и хорошо. Едем на вторую точку. А то нас наши сопровождающие там внизу уже заждались.

Уже спустившись вниз и подойдя к авто мы увидели двух новых типов, разговаривающих с нашими «надзирателями». Пока веревками прихватывали тела в багажнике к стенкам, чтоб не потерять их по дороге, стали свидетелями их разговора.