Страница 3 из 40
— Ничего, бывает. Он просто спросил, какую страницу из задачника по химии нам задали, — улыбнулась, чувствуя облегчение весом в тонну. Я словно солдат, успешно обошедший заряженную мину.
— Странно, зачем он тогда трогал твое лицо…
Стоп, машина!
Меня перекосило, но я успешно списала это на сигаретный дым, пахнувший на нас, когда мимо прошел мужчина в черной куртке. Я даже для верности помахала рукой перед своим лицом: маскирую истинные чувства и остужая вскипевший мозг.
— Тебе показалось, — потерла подбородок, желая стереть не только едва ли оставшийся след его пальцев, но и воспоминания.
— Пойдем уже, — потянула подругу за локоть, заставляя идти быстрее. Пусть она лучше думает, как бы не упасть, поскользнувшись на бело-коричневой каше под ногами, чем пытается вспомнить, прикасался ли ко мне Владислав Чернышев или нет.
— Жалко, конечно. Вы бы были прекрасной парой… Ой!
Пальцы непроизвольно сжались в кулак, сдавив руку подруги.
— Прости, тут просто скользко…
— Уа-ху! — в мое оправдание вклинился боевой клич одного из великовозрастных детей, играющих в снежки талым снегом. У большинства мальчиков, похоже, мозг перестает развиваться после 6 класса. По виду одиннадцатиклассники, а ведут себя, как…
— Эй, Ась, а какие парни тебе вообще нравятся…? Я ни разу…
— Поберегись…!
Подруга взвизгнула, когда в ее спину влетел ком, по цвету далекий от девственно-белого.
Я попыталась нацепить капюшон и юркнуть за ближайшее дерево, пока Торихина принялась мстить пулеметчикам. Но не успела — ком грязного подтаявшего снега попал за шиворот и потек по спине. Меня передернуло, и я резко развернулась, мечтая, чтобы в руках оказалось разрывная граната. Сейчас… Вставлю что-нибудь про ментальную недоразвитость, и, вздернув нос и откинув волосы назад, уйду.
Таков и был план, пока не нарисовалось одно обстоятельство.
— Сори, — облокотившись о ствол облезлой елки, в вальяжно-расслабленной позе (словно позируя для фотосессии) стоял Владислав Чернышев. С этой наглой ухмылочкой и в холщовой куртке с мокрыми пятнами от растаявшего снега (которые, черт возьми, его совсем не портили). — Я метил в белку на ветке.
Скрипнула зубами.
Терпи, Соколова. Лицо — твое все. Всего ничего прошло, с тех пор как тебя поднимали на смех не только из-за внешности, но и из-за способности взрываться по мелочам.
— Ничего страшного, — процедила я. Голос остался в том же диапазоне слышимости, только улыбнуться заставить я себя не смогла.
Развернулась, ища глазами подругу: она, вовсю хохоча и визжа, гонялась за Ромкой Кравченко.
Если я улизну домой, она заметит? Скажу потом, что позвонила мама (с типичным вопросом жизни и смерти и с криком: «Дуй срочно домой! Мне нужна твоя помощь») почти убила динамик моего телефона и мой тонкий слух. У меня восьмимесячный братик — и любой вопрос равняется вселенской катастрофе. Хотя мама и сама со всем справляется, и меня почти не дергает. Но ведь Торихина не знает этого…
Почти, сделала шаг к выходу из парка, как одна мысль, словно иголочкой ткнула мой мозг. А если Чернышев решил свалить куда-то секундой позже, или, того хуже, увяжется за мной? Тогда ничем я не смогу переубедить Настю, что у нас не «шуры-амуры», не «вась-вась», не «шпили-вили» и прочая дичь, и это всего лишь совпадение.
4
Обернулась — Чернышев стоял на том же месте, чуть ли не обнимаясь с деревом. Понадеяться, что он совсем не дурак (вопреки моему стойкому убеждению), и не приклеится ко мне, как старая противная жвачка к подошве только что купленных туфель?
Нашла глазами — Настю. Любовные игрища аборигенов закончились: Кравченко с Торихиной, оба взмыленные и раскрасневшиеся, стояли в одинаковой комичной позе прибежавшего марафон спринтера (согнувшись пополам и растирая правый бок).
— Настя, я пойду… Мне надо… — быстро начала я: дальнейшее развитие событий нетрудно было предугадать. А я бы хотела избежать такого поворота.
— А может в кафе посидим? Как раз помогу разобрать Роме одно из тех дифференциальных уравнений. Все вместе, — добавила она, кинув быстрый взгляд на Влада.
Титаническими усилиями заставила себя не закатить глаза и выдать что-то вроде виноватой улыбки.
— Не смогу, прости. Мне нужно маме помочь. Она звонила и… — запнулась, поняв, насколько очевидна моя ложь: да, Настя и Рома были заняты и не заметили, что я не доставала телефон, но Чернышев-то не слепой. Приглушенный кулаком смешок, подтвердил это. — В общем, мне надо идти. Да и ты же знаешь, что я фастфуд не очень.
Второй смешок от Влада я проигнорировала — тут мне точно не о чем было волноваться. Пиццерию, в которую я хожу с мамой находиться на другом конце города. Это раз. И я часто просто пользуюсь доставкой. Это два. И то после таких желудочных загулов у меня наступает жесткая сушка (крепостных в 18 веке лучше кормили, чем я сама себя в разгрузочные дни).
Комментариев со стороны Влада (немых, в том числе) больше не последовало: мне даже не пришлось бросать в него завуалированные улыбкой убийственные взгляды или чирикать указательным пальцем по горлу.
— О. — выдала подруга. Потом последовала пауза.
Ненавижу такие паузы, после них обычно следует что-нибудь весьма неприятное.
— О! — Настя еще не додумала свою мысль, как влез Ромка со своим междометием. — Пойдем вместе, а потом на повороте на Красногвардейскую Влад с тобой пойдет. Проводит. Проводишь — и подгребешь в пиццерию, ту, что на углу.
Взгляд Кравченко скакнул от меня к Владу.
— Ладно, — пожал плечами Чернышев, скривившись при этом так, будто его попросили выбросить чужой мусор.
— Чудно, — протянула я в ответ. Никто не помешает мне потерять Влада за ближайшим поворотом, когда пара энтузиастов-сводников скроется за углом.
— Тогда пошли! — просияла Настя. Они, что с Кравченко во время боя снежками успели обсудить Чернышева и меня и решили, что мы с ним можем стать парой? Почему такая бурная реакция? Настя подпрыгнула чуть ли не к верхушкам деревьев. И Рома, как мне показалось, очень странно ухмыльнулся.
Под кожей пронеслось странное ощущение, будто я попала в хорошо расставленный капкан. Неужели это Влад все подстроил? Чтобы устроить мне допрос или еще хуже — подкатить в какой-нибудь криповой манере?
Мысленно содрогнулась. Надеюсь, это лишь моя разыгравшаяся паранойя…
Дорогу до Красногвардейской заполнила болтовня Настюхи — она, как всегда, заменяла собой портативное радио. Иногда вклинивался Рома, и они начинали обсуждать какую-нибудь тему из круга общих интересов — свежие онгоинговые сериалы и топовые саундтреки, которые у меня никогда не были в избранном листе. Только на звонке. Потому что, если самая популярная девушка (ладно, одна из, я все же стою особняком и не состою в коллабах с селебрити нашей школы) ставит на звонок «Старый клен» или «My Heart Will Go On», это неизбежно вызовет ненужные вопросы.
Влад молчал. Лишь раз ответил на обращенный к нему вопрос. И адресовал мне долгий изучающий взгляд, когда Рома упомянул РПГ-шку в которую я гэймила по выходным, в свободное от уроков время. Неужели заметил, как я дернулась и открыла рот, едва не выпалив: «Я тоже в нее играю!»
— Жаль, что ты не пойдешь с нами, — для верности Настя сопроводила фразу глазки кота в сапогах из «Шрека».
— Прости, не могу.
Не готова я была провести лишние пару часов в компании Влада Чернышева.
— Ну ладно. Тогда пока, — Торихина кинулась обниматься: будто бы я завтра уезжаю в другую страну, и мы больше не увидимся. Не любила я эти нежности — моей экстравертной мамы мне хватало с лихвой. Но все же я не стала отталкивать ее и слегка похлопала подругу по спине. А то не приведи Бог врубит еще кисс-левел. Поцелуи это уже перебор.
— Пока, — отзеркалила ее фразу, наблюдая, как парни пожимают друг другу руки. Есть ли шанс, что Влад развернется и пойдет в другую сторону, как только Рома и Настя повернутся к нам задним фасадом?