Недостойный сын

— Вот Хиргова задница! — вытирая кровь со щеки, грустно говорит Заноза, осаживаясь на пол. — Всё время рожу берегла, а тут испортили всё-таки. И так не красавица, а теперь вечно в девках ходить.

— Дай гляну…

Она подставляет мне свою щёку.

— Нормально. Слегка задело. Даже шрама не останется.

— Точно?

— А если и будет, то прикажу Болтуну тебя в жёны взять. Но тут уж, извини, без золотой кареты припрётся.

Мы начинаем нервно ржать над тупой шуткой, как умалишённые, несмотря на попытки бесцветных пробить массивную дверь. Отходняк накрыл основательный. Живы! Пусть ещё не всё закончилось, но хоть какая-то передышка. Наконец, отпускает.

— Зачем такая дверь с внутренним засовом? — интересуюсь я.

— Дык, затем самым и делают! — просвещает меня Патлок. — Всяко бывает, а тута надёжнее всего прятаться. Погребок вон с едой есть и в окна не влезут. Опытные, видать, хозяева строили.

— Ты почему не с экангандой? — грозно спрашивает слугу Альда.

— Тута нужнее. Посадил, значится, эка Ирисию в подвал, показал, как запереться и к вам на подмогу. Толку-то мне под землёй отсиживаться?

— Это да… Вовремя успел, — соглашается она. — Что дальше делать, ри Ликкарт?

— Ждём. Когда дверь сломают, будем отбиваться до последнего или пока помощь не прибудет. Погремели пистолетами знатно — должны были услышать и войскам доложить.

— А подожгут?

— Не! — за меня отвечает Болтун. — Народищу на пожар сбежится — им такого не надо. Дверцу крушить, стал быть, будут, но умаются — на совесть сделана.

Его слова моментально нашли подтверждение в виде ударов с той стороны чем-то тяжёлым. Несколько минут и одна из досок полотна поддалась под лезвием топора, показавшегося с нашей стороны. Ещё минута и доска вылетает. Тут же появляется рука, пытающаяся нащупать запор. Заноза лихо бьёт по ней своей сабелькой, почти перерубая пополам. С той стороны раздаётся вой.

— Вот всегда подобный нетерпеливый идиот найдётся, которому конечности не жалко, — сквозь зубы спокойно комментирует безопасница. — Взрослые люди, а ничему жизнь не учит.

Не отвечая, резко ткнул в дыру остриём эспады, заметив движение. Опять вскрик и ругань.

— Эй! — раздаётся голос. — Деваться вам некуда! Отдайте Ладомолиуса и сохраните свои жизни!

Меня?! Странно… Думал, что за экангандой охотятся. Что-то тут не то!

— Тяни время, — шепчу на ухо Болтуну.

— Ага! Щас! — кричит он. — Чем, стал быть, докажете, что не тронете? Болтать и я горазд!

— Ничем! Выхода у вас нет — придётся на слово верить! Вам дали приказ эканганду защищать — так и защищайте!

— А нет её тута!

— Да! — поддержала разговор Заноза. — По подземному ходу ушла!

— Врёте! Иначе бы тоже по нему сбежали, а не тут крысами дрожали! Так договариваемся или всех резать?

— Можно пару минут посовещаться? — уже я подаю голос.

— Не больше, Ладомолиус!

— Чегось дальше? — шепчет Болтун.

— Сидим и ждём. Пусть минутка, но наша.

— Ну?! — снова раздаётся тот же голос через некоторое время.

— Уговорили! Выхожу, только эка Ирисию не трогайте! — отвечаю, даже не делая попытки оторвать зад от стены.

Тишина секунд тридцать и потом новый вопрос:

— Ликкарт! Ты где?

— Здесь.

— А почему ещё не у нас?

— Передумал.

— Ублюдок! Сами напросились! Рубите дверь!

Удары топора бьют по нервам, отсчитывая последние мгновения жизни. Альда попыталась повторить мой трюк и ткнула саблей в отверстие, но бесцветные, уже наученные горьким опытом, были готовы и шибанули по высунувшемуся лезвию, выбивая оружие из руки девушки. Та со злостью швырнула метательный нож и в кого-то, кажись, попала. Несмотря на все наши усилия, скоро стало понятно, что жить нам осталось совсем чуть-чуть. Переглянувшись, мы замерли в боевых стойках, приготовившись к последнему сражению…

Слаженный грохот выстрелов заставил вздрогнуть всю нашу троицу. Завоняло порохом и гарью.

— На абордаж! — раздаётся по ту сторону двери. — Бей каракатиц! За Свободный Вертунг, Хирговы дети!

Наши! Судя по звукам происходившей схватке, резня идёт неслабая. Наконец всё стихает.

— Ри Ликкарт! Вы живы? — говорит кто-то хриплым голосом.

— Жив.

— Разрешите представиться! Ведущий второй абордажной команды энфар Сулёма! Можно просто — Красавчик! Прибыли по приказу ренгафара Венцима Ладомолиуса для усиления и поддержки. Раненые есть?

— Попорченные нервы считаются?

— Раз шутите там, значит, всё хорошо! Жду дальнейших приказов, временно поступая в Ваше распоряжение, ридган!

— Сколько вас?

— Осталось двенадцать абордажников и пять огневиков! Четверым не повезло…

— Занимайте круговую оборону и никого не подпускать к дому! У нас эканганда Ирисия, поэтому выходить не будем, пока всё не уляжется.

— Понял! Слушаюсь!

Сидим в полной тишине, время от времени нарушаемую выстрелами.

— Ликк? Ирисия? — слышу знакомый голос Соггерта.

— Только я. Эканганда спрятана в подвале.

— Открывай…

Но первым входит не он, а мужик бандитского вида. Огромный тесак в руке, который и саблей назвать тяжело, на голове бандана. И лицо… Всё в старых шрамах — живого места нет! Увидишь такого в тёмном переулке — сам, без напоминания все деньги отдашь и ещё домой за остальными сбегаешь.

— Красавчик? — недоверчиво спрашиваю я.

— А разве не видно? — ухмыляется он, отчего становится ещё страшнее.

— Спасибо, родной! — обнимаю его.

— Да чего там… Батя приказал — нам только в радость! Его благодарите!

— Батя?

— Отец ваш. Мы его меж собой по-другому и не зовём.

— Потом любезностями обмениваться будете! — нетерпеливо сказал появившийся Советник Безопасности. — Где эканганда?!

Проводил его ко входу в подвал. После недолгих переговоров Ирисия всё-таки вылезла из него, держа в вытянутой руке мой пистолетик.

— Сейчас всех перестреляет! — не удержавшись, со смешком прокомментировал я, ещё не отойдя от боя и неожиданного спасения. — Эканганда! Чем заряжали-то? Солёными огурцами?

— А?

— Огневицы* в нём не осталось! Сами же в бандита всё выпустили!

Девушка непонимающе смотрит сначала на меня, потом на пистолет, потом снова на меня, и, откинув оружие в сторону, кидается на шею Соггерту.

— Дядюшка! Дядюшка… Дядюшка… — прижавшись к нему, твердит Ирисия словно заклинание, дрожа всем телом.

— Всё хорошо, девочка… Всё закончилось… — успокаивал он её, гладя по голове. — Сейчас домой… Там тебе ничего не угрожает.

Потом он повернулся в нашу сторону.

— Всем сдать оружие! Во дворце решим вашу дальнейшую участь! Абордажники свободны, до выяснения…

— «Морские крабы» безопасникам не подчиняются! — с лёгким вызовом в голосе заявил Красавчик. — У нас свой командир! Был приказ охранять Ликкарта Ладомолиуса и никто его не отменял!

— Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь, моряк?!

— Конечно! Мы едем с Вами, ридган Мельвириус, и это не обсуждается. Готов понести наказание за непослушание, но только от своего начальства.

— Хирг с тобой… Не до этого сейчас, — махнул рукой Соггерт. — Но только без ваших флотских выкрутасов!

— Есть «без выкрутасов»! — вытянувшись по стойке смирно, ответил Ведущий второй абордажной команды энфар Сулёма, скалясь своей страшной мордой. — Разрешите выполнять?

Едем в карете без окон. Молчим, постепенно отходя от всего этого. Альда прижимает к повреждённой щеке платок, горестно вздыхая.

— Не печалься, родимая, — пытается утешить её Болтун. — Найдём тебе жениха под стать. Вон… Да Красавчик теперича в самый раз будет! Оба лицом пригожи!

— Не… — отвечает моряк, едущий вместе с нами. — У меня уже есть. И детишек двое.

— Кто ж на такого позарился?

— Та, что покрасивее вашей безопасенки будет. Тебе, карась, такая и в мечтах не снилась!

— Ах, я страшная?! — забыв о своей беде, возмутилась Заноза. — Нашёл слепую бабу, а теперь на каждом углу хвалишься!