Недостойный сын

Осторожный стук в дверь. Кого там ещё принесло ночью? Вскочив со стула, Альда внутренне собралась и, нацепив на лицо самое суровое выражение, пошла открывать.

На пороге стоял Патлок.

— Чего тебе ещё?

— Тута пряников с рынка принёс? Хочешь?

— Вначале прянички, а потом простыночка?

— Могу и за столом… Чаю попить, а не то, что ты, дурында, напридумывала! Держи! Я пошёл! — протянул Болтун холщовый мешочек, от которого соблазнительно-вкусно пахло. — Только долго их не храни — чёрствые ужо не такие будут.

— Ладно… — сказала девушка в спину уходящего напарника. — Проходи. Чая нет — есть малина с заморскими листьями. Щас заварю.

Долго сидели, запивая изумительные пряники и молча разглядывая друг друга.

— Я ж чё припёрся? — первым нарушил молчание Болтун. — Извиниться душевно, значится. За гулящую с первого дня не держал. Не распознал сразу, как тебе тут худо и вёл себя, словно всю жизнь в столице прожила. Совсем забыл, как первый год в Гратилии мыкался. Даже два раза сбежать хотел, сев на первый попавшийся кораблик, но в последний момент в порту передумывал… Сама ещё котомку не собрала?

— Есть мысли, — честно призналась Альда.

— А чё ж им не быть-то?! Большой город по-первости перемалывает в мясницкий фарш не токмо мозги, но и душу, а потом лепит из него нового горожанина. Из кого-то котлета с душком получается, а некоторых хоть на стол к кангану подавай! Тута от нас всё зависит. Ты девка правильная, сильная, но, главное, в себе всё не держи — сломаешься. Учись, стал быть, спрашивай! У меня аж присмер Жанир наставником был, а тебе, выходит, я достался. Не самый хороший вариант, но лучше, чем ничего.

Патлок встал и, расстегнув кожаную куртку, вытащил из-за пазухи куклу.

— Подарок тебе, значится… Теперь похожа?

— Ой! Похожа! Какая красивая получилась!

Альда сама не заметила, как схватила протянутую куклу, довольно разглядывая её. Неожиданно её лицо вновь стало серьёзно-злым.

— Но она же ГОЛАЯ?! Это что за намёки?! Ты даже сиськи с задницей натурально сделал!

— Шить не умею — вот и без одёжки, — спокойно ответил Патлок. — Сама и принарядишь. У меня есть знакомая мастерица швейная, так я у неё лоскутков дорогих тканей попрошу, чтоб, значится, платье красивущее вышло. Справишься?

— Конечно! И… Спасибо тебе…

— Да чего там! — смутившись, махнул рукой мужчина. — Свои же люди, и на одного хозяина работаем.

Болтун ушёл, а Альда не могла оторвать счастливого взгляда от его подарка. Кукла… Настоящая! Последняя была у неё в детстве, когда ещё деревню не сгубил мор. Потом в нищенских притонах её украли и на этом всё… В казармах безопасников их не выдавали — только оружие.

Надо будет обязательно сшить платье! Завтра же попрошу Патлока, который не такой уж и сволочью зажравшейся оказался, взять с собой к портнихе. А то выберет мужик невесть что, и будет по-идиотски выглядеть её… Занозочка! Точно! Занозочка у Занозы!

Заодно посмотрю и поучусь, как Болтун общается. Так, как он, всё равно не сумею, но хоть чужеродной в столице выглядеть не буду.

Спустившись утром на кухню, Патлок увидел на столе огромный торт, рядом с которым стояла слегка взволнованная Альда.

— Эт чё? Праздник какой у хозяина, и я забыл? — задумчиво почесал он затылок.

— Нет. Это тебе… В благодарность за подарок.

— Да чё там того подарку! За енту красотищу я тебе ещё понаделаю с десяток! С малолетства люблю фигурки вырезать.

— Нет. Не надо с десяток… Возьми лучше с собой, когда кукле выбирать ткани будешь. Сам же сказал: «Учись, спрашивай». Сегодня и начнём. А?

— Холофо! — проговорил Болтун с уже набитым ртом. — Мммм… Как фкуфно! Фама тофе ешь!

Через час, идя по широкой улице Среднего города, довольный жизнью сытый Болтун наставлял девушку:

— Иргифия — так зовут портную. Руки у ней божественные! Тож не местная, но, приехав в Гратилию, за несколько лет смогла серьёзно подняться, и теперь шьёт платья с костюмами даже для высшей аристократии. С десяток девок-мастериц у неё работают.

Хорошая женщина — денег много, но не зазналась. Мы с её мужем Цуркером-часовщиком частенько в таверне кувшинчик посидеть берём. Одна беда — деток Эрина Милостивая им не послала. Поэтому ты про них особо при Иргифии не говори — сразу настроение у ней портится. С людями, вообще, говорить лучше о том, что им нравится. Когда знакомишься — особенно! Поняла? А не так, как с зеленщицей тогда!

— А что я? Правду сказала, чтобы…

— Ох, учить… Правда звучать тож по-разному могёт! Смотри! Взять тебя, например. Можно сказать, что ты мелкая и недокормленная, а можно, что миниатюрная и хрупкая. Оба раза не соврал, но разницу чуешь?

— Чую… Только я не хрупкая и питаюсь нормально!

— Тьфу! — в сердцах сплюнул Болтун. — Я про одно, а ты про другое! И не смотри, как мы с Иргифией, стал быть, любезничаем. Тётка приличная и по мужикам не бегает, хоть и любит пошутить про это. О! Вот и домишка её!

— Этот особняк?! — открыв рот от изумления, спросила Альда. — Не ошибся? Дом для ридгана больше подходит.

— Я ж говорю, что живёт хорошо, да и муж её на часах цельное состояние сколотил.

Вскоре Болтун с Занозой оказались в просторном помещении, завешенном платьями и заваленном отрезами разных тканей. Посреди всего этого возвышалась яркая, слегка полноватая женщина, держащая в руке большую булавку.

— Патлок! Какими судьбами?! — радостно поприветствовала она мужчину. — Опять пришёл мужа моего спаивать? Хоть бы раз меня позвал, негодяй! Ух, вспомнила бы молодость! Покуролесили!

— Иргифочка! Да это мечта всей моей жизни! Только Цуркер твой ревнив больно. А если застукает? Давай его уговорим бросить эти стрелки с шестерёнками и моряком стать? Пока он в море, я к тебе ночами в окно лазить буду.

— Пыталась, но он акул боится. Может, по старинке — отравим, и всё? Только чтоб не насмерть — ему денежный заказ через рундину сдавать.

— Ага! А через рундину ещё один, потом ещё… Кто б мог подумать, что путь нашему счастью часы преградят!

— И не говори! Смотрю, не один пришёл, а с красоткой?

— Эт, Альда Заноза. Вместе у ридгана Ликкарта Ладомолиуса работаем теперича. Беда у девахи… Альд, покажи.

Девушка присела в приветствии и протянула куклу.

— Хорошая, — внимательно осмотрев её, вынесла вердикт портная. — Вылитая ты! В чём проблема?

— Голая она! — ответил за неё Патлок. — Вот Заноза и переживает, что я на деревяшку позарюсь, а не на неё! Хочет её приодеть, а где, как не у тебя, можно найти хорошие лоскутки?

— Да…Разочаровал ты, Болтун. Я-то надеялась, что ко мне когда-нибудь приставать начнёшь, а у тебя тут кукла появилась.

— Так ему кукла в самый раз! У него ж в штанах почти что кукольный! — выпалила Альда. — Я сама не видела, но один раз из его штанины яблоко выкатилось. Подкладывает специально, чтобы могучим казаться! Да и девки все от него со смехом уходят! Болтун с игрушечной «болтушкой»! Так что оставайтесь с мужем — у него хоть часы стоят, а у дедушки Патлока от них стрелка давно упала!

— Какой я тебе дедушка?!

— Видите? Насчёт стрелки возмущаться не стал! Значит, правда!

— Ха-ха-ха! — громко во весь голос рассмеялась Иргифия. — Ты мне нравишься! Будут тебе ткани! Самые редкие и дорогие подберу! А… Хочешь, сама сошью?

— Спасибо, но я лучше своими руками. Мне эта куколка уже как дочка почти — хороший человек подарил.

— Эх… — погрустнела портниха. — Кабы дочек можно было выстругать, я б себе каждый год строгала… Уговорила! Сейчас работы много и не до вас, но завтра, Альда, приходи ко мне после обеда. Ткани отдам и фасоны некоторые покажу. Тебе они, кстати, тоже пойдут. А ты, Болтун, передай своему хозяину, чтобы больше голубое не носил! Вчера видела его мельком в городе — как мужеложец на выгуле! Позорище, хоть сама и шила… На что ради прибыли только ни пойдёшь!

— А сколько я вам денег должна буду? — неловко перебила Иргифию девушка.

— Ты дура, что ли?