Страница 3 из 14
Он действительно все еще спал, когда я пришла его забирать. Он крякнул от моих объятий и молча схватил бутылочку.
С этого дня я не катаюсь на каруселях – начинается морская болезнь – и с парашютом точно прыгать не собираюсь. Учиться свистеть уже не имеет никакого практического смысла, равно как и ехать смотреть на северное сияние. У меня другой эстрим: проверять, как мои дети делают домашние задания.
СОЧИНЕНИЕ САНДРО: «ОПЯТЬ ДВОЙКА»
Неистребимая картина «Опять двойка» призвана мучить поколения неокрепших детских умов своим мерзким видом.
В XXI веке ее описание на уроке русского задали Сандро Д.
С разрешения автора и при сохранении авторской стилистики, орфографии и пунктуации публикуем текст.
Петя пришел к своеи семе.
(Сема у него есть, и он к ней пришел.)
Он был в плохом настроении. Петя получил двойку. Очевидно что он плохо учится. Его лицо напоминало лицо молоденца у которого отняли канфетку.
(Молоденец – это молодец в младенчестве.)
Мать Пети расстоена, потаму что ее сын плохо учится.
(Она расстоялась от горя, как тесто – ну еще бы. Сандро четко знает, что бывает с мамой двоечника.)
Но его сестра Маквала отличница, и ей тоже абидно, что у нее тупой брат.
(Сестра слишком прямолинейна – отличница не может быть солидарной даже с родным братом.)
Но больше всего расстроен брат Пети Хвича.
(Видимо, у Пети папа был русский, а потом его мама вышла замуж за грузина, и детей из патриотизма назвали такими кошмарными именами.)
Он очен слабонервный.
(Ну еще бы, такое имя носить – это кто угодно озвереет.)
Петя такой двоешник, что его даже собака жалеет.
(Самый гуманный член «семи» – животное, как водится.)
Я думаю что он не исправиться.
С него болшего не выжмешь.
(Мрак, запустение и декаданс.)
– Хоть бы у нас была собака, – горестно заметил Сандро в ответ на наши повизгивания. – Она бы меня пожалела!
Теперь в нашей семье прочно поселился неологизм «молоденец» и фраза «мама расстоена».
Хорошо все-таки, что я тогда не утонула. Кто, кроме меня, вынес бы этих ужасных детей?!
Мишка и няня Марина
– Мама, наш Миша – русский? – простодушно спросил Сандро. Я не нашлась, что ответить. Мы – средняя грузинская семья, пусть не совсем нормальная, но все же в рамках стандарта. У нас дома все говорят на родном языке, а младший – на русском.
Объяснение этому очень простое – няня у него украинка, то есть попадает в категорию «русскоязычное население». Поэтому Миша первые слова сказал не просто по-русски, а с украинским акцентом.
– Я бехаю! – кричал он в парке Мзиури, и окрестные бабульки переглядывались в раздумьях: какой национальности этот похожий на китайца ребенок?
– Я помохаю. – Вырывал он из рук корзину с прищепками, из которых половина не доживала до следующий стирки – он строил из них динозавриков.
– Почему ваш ребенок говорит по-русски? – в упор спросила меня самая отчаянная бабулька, изведясь от любопытства. – Вы его усыновили?
Нашла я Марину в парке Мзиури.
Про Марину
– Мамочка, ты же приедешь ко мне? – с опаской в сотый раз уточняла я перед родами.
С опаской – потому что мои родители-пенсионеры презрели цивилизацию, поселились в деревне и никуда не ездят.
Папа хоть иногда посещает нас в ближайшем городке, а чтобы повидать маму, кровь из носу – надо приехать к ней в поместье. Для нее выезд из дома равнозначен эмиграции – у нее сад, огород, утки, корова и остальной зоопарк, не считая собаку и стадо кошек.
– Приеду, – вздохнула мама. – А потом как?
– А потом будет няня, – легкомысленно сообщила я, и тут у мамы чуть не случился удар.
– Кто-кто?! Няня? Какая такая няня? Чужой человек при моих внуках?
– Мама, – в сердцах взорвалась я. – Тебе и стиральная машина тоже не нравится!
– А что там может нравиться?! Эта ваша машина небось рвет все в клочья! А стирать надо бережно, ручками! Еще выдумали какую-то няню, революционеры!
Прежде чем взвинченная мама решила перебраться ко мне жить, бросив на папу хозяйство, я торопливо объяснила ей про нянь.
У меня была бабушка.
У всех моих друзей были бабушки. Дедушки тоже ошивались на заднем плане, но их роль была не так существенна. Бабушки всегда были дома, зоркие, как орлы, энергичные, как вечный двигатель, и деспотичные, как Пиночет. Бабушки координировали жизнь всего дома – как внутри, так и снаружи: запасали еду, проверяли уроки, отсеивали нежелательных друзей и хранили секреты. Они поддерживали всех в чистоте, сытости и здравом рассудке. Родители могли спокойно сбагрить потомков на руки бабушке и идти зарабатывать, а также в театр, командировку или отпуск.
В наше время все по-другому. Бабушки-дедушки у нас есть, но они все в другом городе, и дети висят исключительно на родительской шее. А в столице бабушки вовсе хотят жить своей жизнью, а не гробить остаток дней на неблагодарных внуков. И на место бабушек пришли спасительные няни.
Институт нянь возродился в последние годы со страшной силой, работающие мамаши ищут хороших нянь при помощи детективов, выпытывают сведения у очевидцев, перевербовывают лучших Мерипоппинс, заманивают к себе, суля почет, уважение и царские оклады, и скорее разведутся с мужьями, чем отпустят верную воспитательницу несносных детей.
Я поступила очень здраво, начав поиски няни для будущего младенца на восьмом месяце беременности и выбрав территорию парка Мзиури: всем известно, что именно там заповедник наилучших профессионалов. С самого утра туда стягиваются бабульки и нянечки с колясками, а также пехота и конные войска, то есть велосипедисты. Дети ковыряются в песочке, свита занимает места в партере и ведет обмен информацией.
Никто не подозревал, что безобидная беременная, похожая на атомный ледокол, на самом деле шпионит за нянями, подслушивает их разговоры и собирает оперативную информацию.
– Садись, детка, – суетились бабульки, уступая мне самое лучшее место в тени. – А это старшенький?
Старшенький проматывал золотые денечки в ранге единственного наследника и думал, чего бы еще стрясти с мамаши.
Памятка для отбора претенденток была заранее составлена на семейном совете – с учетом требований всех сторон.
– Няня должна быть красивая, – такие требования выдвинул супруг. – Чтобы у ребенка с рождения сформировался эстетический вкус!
– Она должна быть молодая, здоровая и энергичная, – поправляла я.
– Пожалуй, у меня все, – чесал затылок супруг и одобрял все мои пункты.
– Няня не должна совать нос в наши дела, а только исполнять мои требования, у нее должны быть свои дети – хорошо воспитанные, непременно спокойный и веселый характер, терпение и любовь к детям! Хватит? – Мне казалось, что я забываю что-то важное.
– Да, – вспомнил вдруг кормилец. – А мы ей ничего не должны?
– Точно, – растерялась я. – Мы должны, как нет! Обращаться с ней с уважением и вовремя платить зарплату!
Долгий месяц прошел безрезультатно: я замечала все неутешительные подробности и косяки рабочего состава. Вот одна няня подняла с земли соску, вытерла ее платком и сунула в рот подопечному. А вот другая сидит и в упоении рассказывает про беспорядок в спальне своей хозяйки. Вот похожая на медсестру няня, которая мне вроде бы понравилась, равнодушно смотрит, пока ее воспитанница удобряет песком голову соседки.
Приуныв, я уже прикидывала, не пойти ли в агентство, как вдруг небеса расщедрились и привели нас в парк чуть пораньше. Я увидела парочку, которая растопила мое сердце: симпатичная брюнетка нежно заплетала косы трехлетней принцессе. С лету и не определишь – мама это или няня. На фоне суровых коллег женщина была моложе, красивее и лучше одета. Значит, мама. А почему у нее волосы темные, а у ребенка – золотые?