Страница 101 из 140
Там располагалась длинная кушетка из чёрного нефрита, весьма широкая, способная вместить более десяти человек. Но сидел на ней лишь один Хуа Чэн. Перед ним в танце кружились очаровательные демонессы, Хуа Чэн же не удостаивал их даже взглядом, только, словно изнывая от скуки, смотрел перед собой.
А перед ним высился небольшой дворец, сверкающий золотом. При внимательном рассмотрении он напоминал строения Небесных чертогов. Ну а если приглядеться ещё получше, то становилось ясно, что дворец этот выстроен из тончайших листков сусального золота. Таким же листком Хуа Чэн рассеянно поигрывал в руке.
Замок из сусального золота. В эту игру Се Лянь часто играл в детстве, в императорском дворце Сяньлэ. На самом деле, по увлекательности игра ничем не отличалась от строительства домиков из камней, которым забавлялись дети простого люда.
В отрочестве принц по характеру отличался неугасаемым интересом к чему бы то ни было: если дать ему что-то, он уже не захочет с этим расстаться; если он сотворил что-то, то уже не захочет это разрушать. Поэтому, построив домик из золотых листков, он никому не позволял прикасаться к своему творению, жалея лишь о том, что нельзя залить его клейстером, тем самым сохранив в целости навечно.
В ещё более раннем возрасте, если принц видел, что построенный им домик рухнул, он расстраивался до такой степени, что не мог ни спать, ни есть. Царственным родителям приходилось подолгу его успокаивать.
Теперь же, стоило принцу увидеть, как золотой дворец этаж за этажом вознёсся ввысь, и как дрожат, возвышаясь друг над другом, больше сотни золотых листков, в голову ему пришла мысль о чём-то неимоверно хрупком. Казалось, лёгкое дуновение ветерка — и конструкция развалится. Се Лянь, не в силах сдержаться, про себя взмолился: «Только не падай, только не падай».
Кто бы мог подумать, что спустя мгновение Хуа Чэн, поглядев на дворец, вдруг ухмыльнётся, обнажив зубы, затем протянет руку и легко щёлкнет по самой верхушке золотого дворца.
И дворец с шелестом рассыплется.
Листки сусального золота разлетелись по полу. Выражение лица Хуа Чэна, однако, после разрушения дворца, сделалось немного радостным. Это было похоже на то самое удовольствие, которое испытывает ребёнок, уничтожая сооружение из деревянных кубиков.
Он небрежно уронил листок золота, который держал в руке, и спрыгнул с кушетки. Танцовщицы моментально разошлись по двум сторонам главного зала, песни их стихли. Хуа Чэн, ступая прямо по сверкающим золотым лепесткам, направился к входу и произнёс:
— Гэгэ, раз уж ты явился, почему не заходишь? Неужели, стоило нам разлучиться на несколько дней, и Сань Лан стал для тебя чужим?
После этих слов Се Лянь опустил занавесь и ответил:
— Но ведь это Сань Лан первым сделал вид, что не знает меня, только что, в игорном доме.
Хуа Чэн уже оказался перед ним.
— Лан Цяньцю тоже был там. Если бы я не разыграл импровизированный спектакль, боюсь, ситуация принесла бы гэгэ неприятности.
Се Лянь подумал, что спектакль и впрямь вышел чересчур импровизированным. Вполне возможно, что Хуа Чэн сразу разглядел и Ши Цинсюаня, который пытался затеряться среди демонов. Се Лянь, впрочем, не стал ничего отрицать.
— Сань Лан по-прежнему поражает широтой познаний.
Хуа Чэн улыбнулся.
— Само собой разумеется. Гэгэ, в этот раз ты пришёл специально, чтобы повидаться со мной?
— …
Говоря по совести, если бы Се Лянь знал, что Хуа Чэн здесь, он бы наверняка выдумал ложный предлог, чтобы его навестить. Но именно в этот раз так вышло, что предлог не был ложным.
Впрочем, Хуа Чэн не стал дожидаться его ответа, лишь с лёгкой улыбкой произнёс:
— Не важно, пришёл ли ты, чтобы встретиться со мной, или нет. Я в любом случае очень рад.
Его слова на миг сбили Се Ляня с толку. Принц не успел ответить, как вдруг услышал хихиканья танцовщиц, что разошлись по двум сторонам главного зала.
Хуа Чэн посмотрел на девушек искоса, и те, склонив головы, в мгновение ока покинули зал, оставив их одних в огромном пышном дворце. Хуа Чэн произнёс:
— Гэгэ, пойдём, посидим.
Се Лянь, глядя на Хуа Чэна, направился за ним. Затем с улыбкой спросил:
— Так это и есть твой настоящий облик?
Шаги Хуа Чэна на миг застыли.
Глава 40. Визит в Дом Блаженства. Вопросы о Сяньлэ. Часть вторая
Вполне возможно, что Се Ляню лишь показалось, но плечи Хуа Чэна будто на короткий миг напряглись. Еще через мгновение он совершенно спокойно ответил: «Я же говорил. В следующую нашу встречу я предстану перед тобой в первоначальном образе».
Се Лянь улыбнулся до ушей и искренне произнес: «Прекрасно».
Без насмешки, без утешения, просто и естественно. Хуа Чэн усмехнулся, и на этот раз выражение его лица стало по-настоящему спокойным. Они прошли еще немного, как вдруг Се Лянь вспомнил об одном очень важном деле. Сняв с груди серебряную цепочку, он спросил: «Кстати, насчет кое-какой вещицы, это ведь ты ее оставил?»
Хуа Чэн бросил взгляд на кольцо и с легкой улыбкой ответил: «Я подарил его тебе».
Се Лянь: «Что это?»
Хуа Чэн: «Никакой ценности оно из себя не представляет, просто прими как милую безделицу».
Несмотря на ответ, Се Лянь все же понимал, что ценность подарка наверняка пугающе высока. «В таком случае, премного благодарен Сань Лану».
Когда он снова надел кольцо на шею, в глазах Хуа Чэна пробежала едва заметная искра. Се Лянь огляделся по сторонам. «Когда в игорном доме ты сказал, что собираешься посетить Дом Блаженства, я подумал, что Дом Блаженства — это какой-то публичный дом. Но по виду он больше похож на Дом Песен и Танцев.
Хуа Чэн приподнял брови. «Гэгэ, о чем ты вообще говоришь? Я никогда в жизни не посещал публичных домов».
Се Ляню это показалось удивительным. «Правда?»
Хуа Чэн: «Конечно, правда». Они подошли к кушетке из черного нефрита и сели рядом. Хуа Чэн добавил: «Это место я построил просто ради забавы, можно сказать, как одну из своих резиденций. Когда есть свободная минутка, прихожу сюда побездельничать. Если недосуг, то и не вспоминаю о нем».
Се Лянь: «Так значит, это твой дом».
Хуа Чэн поправил: «Резиденция. Не дом».
Се Лянь: «Разве есть разница?»
Хуа Чэн: «Конечно, есть. Дома есть домашние. Место, где ты живешь один, домом не зовется».
Его слова слегка затронули сердце Се Ляня. Ведь тогда получалось, что он вот уже как восемьсот лет не имел «дома». И хотя на лице Хуа Чэна не отражалось ни капли тоски от одиночества, Се Ляню показалось, что в этом они, возможно, схожи. Вновь послышался голос Хуа Чэна: «Если говорить о доме, маленькое местечко, такое, как монастырь Водных Каштанов, будет в десять тысяч раз лучше, чем мой Дом Блаженства».
Се Лянь был совершенно с ним согласен. И с улыбкой заметил: «Оказывается, Сань Лан по натуре романтик. Однако твое сравнение монастыря Водных Каштанов с этим местом повергает меня в смущение».
Хуа Чэн рассмеялся. «Из-за чего ты смутился? Честное слово, я не лгу, гэгэ, твой монастырь Водных Каштанов хоть и не велик, но как по мне, в нем намного уютнее, чем в Доме Блаженства. Он больше походит на настоящий дом».
Се Лянь с теплом произнес: «Правда? Что ж, если не брезгуешь, можешь наведываться погостить, когда захочешь. Двери монастыря Водных Каштанов для тебя всегда открыты».
Хуа Чэн изящно изогнул бровь. «Гэгэ, раз ты сам это сказал, в таком случае — «повиновение станет лучшим проявлением уважения». Впредь не говори мне, что я тебе надоел».
Се Лянь: «Ни в коем случае не буду! Кстати, Сань Лан, я должен попросить тебя об одной услуге, вот только не знаю, найдется ли у тебя время».
Хуа Чэн: «Что за услуга? В моих владениях можешь прямо высказывать любые просьбы».
Се Лянь: «Улаживая проблему на горе Юйцзюнь, я встретил там юношу, который, возможно, как-то связан с моим родным государством».
Хуа Чэн слегка прищурился, но промолчал. Се Лянь продолжил: «Тот юноша перепугался так сильно, что сбежал. Я долго искал его, но все без толку. А когда прогуливался по твоему Призрачному городу, внезапно обнаружил, что он скрывается здесь. Сань Лан, могу ли я просить тебя, как хозяина этого места, помочь мне отыскать его? Лицо мальчика перевязано бинтами, он только что скрылся в толпе неподалеку от Дома Блаженства».