Страница 54 из 66
Можем. Но мы будем ближе к истине, если обопрёмся на пример реальной судьбы.
1647 год… Голландия… На глазах у пятнадцатилетнего Спинозы была произведена унизительная церемония публичного бичевания. 39 ударов бичом получил Уриэль Дакоста, философ-атеист, отрицавший бессмертие души.
Вернувшись домой после этой процедуры, Дакоста несколько дней и ночей пишет трактат, развивающий и утверждающий его мысли. Закончив труд, он застрелился.
Это не только не устрашило Спинозу, будущего философа. Но, наследник богатого торгового дома, умный, уравновешенный юноша клянется посвятить жизнь борьбе за истину.
Спиноза поселился в мансарде старого дома в Гааге (этот дом ещё сохранился, и возле него идёт оживлённая торговля в кабачке под вывеской «Бар Спинозы») и полностью отдал себя поставленной цели — поиску смысла жизни. Здесь,
в мансарде, он написал свою книгу — «Этику». Чтобы заработать на жизнь, Спиноза полирует линзы для телескопов. Говорят, он отказывался от всех приглашений читать лекции, не принял даже почётного предложения занять кафедру в Гейдельберге — только бы не утратить свободу мысли.
Надышавшись стеклянной пыли, философ получил к сорока пяти годам туберкулёз, который и свёл его в могилу.
Спиноза, как и Галилей, тоже был отлучён от церкви. Текст этого отлучения гласит: «Мы предписываем, чтобы никто не имел с ним устного общения и не проявлял к нему никакого расположения, не пребывал с ним под одной кровлей и не приближался к нему на расстояние ближе четырёх локтей, а также не читал ничего, сочинённого или написанного им…»
А ведь «ересь» состояла лишь в том, что Спиноза видел смысл жизни в знании!
Последние слова его «Этики» гласят: «Все прекрасное так же трудно, как и редко…» … Какова же реакция истории на эти две жизненные позиции — на демонстрацию Спинозы и смирение Коперника?
Коперник не боролся за своё учение, и тем не менее его жизнь произвела в веках куда более оглушительную и плодотворную реакцию, чем подвижническая жизнь Спинозы. Стремление Коперника уйти от ответственности можно отнести к великим ошибкам. Именно она, со всеми последовавшими затем трагедиями, привела к ожесточённой схватке между инквизицией и свободной научной мыслью, и в этой схватке инквизиция израсходовала весь свой смертельный яд.
Эта борьба мировоззрений имела оглушительный резонанс, привлекла к теории Коперника такое острое внимание, породила столько дискуссий и споров, что для прогресса науки она, возможно, имела куда более решительное значение, чем если бы взгляды Коперника внедрялись потихоньку и постепенно, без жертв.
Вдумываясь в корни поведения Коперника, нельзя не поразиться противоречивости человеческой натуры. Как один и тот же человек мог совершить мужественный акт ниспровержения столетиями утверждавшихся научных канонов и оробеть перед необходимостью защитить свои взгляды? Трудно примириться с мыслью, что Коперник намеренно медлил. Ведь сама революционность теории говорит о мужестве её творца. Да и биография Коперника, его жизнь свидетельствует о том, что он был человеком не робкого десятка.
Нет, он не был хилым отшельником, отгородившимся от мира в своей башне. За то время, что Коперник исполнял должность врача, секретаря, а потом и администратора «общих владений капитула», Тевтонский орден предпринимал новые попытки овладеть Вармией. Немецкие войска вторгались в Польшу, жгли и разрушали города и крепости.
Они дошли до города Ольштын и сожгли его. Каноники в панике разбежались, а Коперник в течение всей войны участвовал в сражениях, укрепляя крепость Фромборк, и привёл её в такое обороноспособное состояние, что тевтоны, поняв бесполезность осады, оставили попытки ею овладеть.
После победы Коперник не сразу вернулся к мирным занятиям. Он объездил разрушенные районы, составил проекты восстановления разгромленных городов и крепостей и отстаивал перед сеймом необходимость их возрождения. Три раза он выступал с убедительными докладами и наконец вырвал у правительства средства и людей для необходимых работ.
Нет, он не был робким человеком, умел воевать, умел добиваться своего. Умел заставить уважать своё мнение.
И все-таки приходится сделать вывод, что в отношении главного дела своей жизни он проявил робость. Уникальное исследование обращения небесных тел было начато за сорок лет до его обнародования. А голос Коперника в защиту его учения был услышан ещё через три века, только в 1854 году!
Тогда было опубликовано его собственное предисловие к книге. Он писал:
«Если найдутся вздорные болтуны, которые, не имея понятия о математике и руководствуясь умышленно и хитро искажёнными текстами писания, станут порицать меня и нападать на мой труд, то я намерен не обращать на них внимания и совершенно пренебречь их ни на чём не основанными доводами».
Но эти слова Коперник сказал не современникам, а потомкам, через триста лет после своей смерти. То обстоятельство, что Коперник не мог прочитать свою книгу, привело к неожиданным последствиям. Она вышла с анонимным предисловием, которое, как потом установил Кеплер, было написано известным лютеранским богословом Осиандером, ухитрившимся несколькими словами обесценить всё её значение. Он назвал новую систему мироздания просто гипотезой, а от гипотезы никто не вправе требовать истины или даже правдоподобия.
Издатель книги ухватился за это предисловие, как за спасательный круг. Он понимал, что церковь не обрадуется новой системе мира, несмотря на обоснование её в рамках теологии.
В течение всего времени, прошедшего со дня смерти Коперника до наших дней, историки возвращались к обсуждению вопроса: почему даже образованные люди отнеслись к теории Коперника с полным равнодушием? Она не вызвала ни сочувствия, ни критики. Анализируя ход событий с позиций сегодняшнего дня, можно сделать предположение, что предисловие Осиандера оттянуло вспышку интереса, критики, гонений и преследований.
Предисловие Осиандера поначалу успокоило церковь. К чему волноваться, если это просто гипотеза, не претендующая на достоверность?
А Коперник был уже мёртв. Он не протестовал.
Правда, в 1615 году декретом инквизиции книга Коперника была всё-таки запрещена. И этот запрет действовал вплоть до 1822 года. Но это уже была одна из последних битв, которую инквизиция дала науке.
Коперник нанёс схоластике и догматизму смертельный удар. Его бунт вписался в общую атмосферу очистительной бури, которая пронизала эпоху Возрождения. Коперник фактически утверждал идею единства мира. Идею, которая выводила естествознание на совершенно новую дорогу. Просторную, широкую дорогу в мир, где небо и земля оказывались в одном ряду философских понятий.
Трудно было скрыть революционную обнажённость этого утверждения, но для оправдания переноса Солнца в центр мироздания Коперник придумывает как бы высшую причину, излагая её в духе теологической философии:
«В середине всех этих орбит находится Солнце; ибо может ли прекрасный этот светоч быть помещён в столь величественной храмине в другом, лучшем месте, откуда он мог бы всё освещать собой?»
Перед прыжком Коперник подстелил себе солому… Нашёл такую формулу, с которой церкви легче было примириться. Но она не примирилась с этим, потому что, разрушив миф об исключительном положении Земли во Вселенной, Коперник выбивал почву из-под ног всего религиозного мировоззрения средневековья.
И теперь, глядя с вершины ХХI века, можно с уверенностью сказать, что ни одна теория, от Аристарха до Эйнштейна, не поднимала такой бури, как коперникова система движения небесных светил. Она сдвинула с места глыбу трагедий, под которой остались погребёнными многие из лучших людей того времени; она зажгла истину в сердцах молодых людей, предвестников будущего.
СЛОВА — НИЧТО
Ньютон знал слабости построенной им системы лучше, чем последующие поколения учёных.