Афера Сатаны (ЛП)

Доктор Рози поднимается со своего места и мягко побуждает меня нагнуться. Я слушаюсь, укладываю голову между коленями и просто пытаюсь дышать. Мне нужно вцепиться когтями в грудь, в горло. Рвать мышцы, пока они не позволят мне снова дышать. Доктор Рози держит меня за руку, напоминая, что я могу дышать.

В течение следующих нескольких минут я полностью поглощена паникой, схватившей меня, как пиявка. Наконец, я чувствую, что моя грудь разжимается, а дыхание выравнивается.

Это не первый раз, когда я оказываюсь в таком положении в кабинете доктора Рози. Вот почему я ненавижу приходить сюда.

— Ты ошибаешься, — задыхаюсь я, мое дыхание все еще неровное и прерывистое.

Доктор Рози вздыхает и возвращается к своему креслу.

— Сибель, сегодня с тебя достаточно. Давай продолжим на следующей неделе.

— Нет! — реву я, мой позвоночник выпрямляется. У меня кружится голова, но я выдерживаю, пока пустое лицо моего доктора не возвращается в фокус. — Скажи мне, что ты имеешь в виду. Немедленно.

Она смотрит на меня, кажется, раздумывая, стоит ли ей продолжать. Она снова вздыхает, но рассказывает мне.

— Все люди, которые подходят под описание твоих приспешников — манекены. Это механические манекены, которые двигаются, но они не… живые.

Я качаю головой, слезы, которые я так старалась сдержать, теперь текут по моим щекам. Она лжет. Она должна лгать. Я видела их своими глазами. Прикасалась к ним. Целовала их. Разговаривала с ними. В течение пяти лет! Зейд… он видел их, не так ли?

— Но мы… мы были вместе, — настаиваю я, утирая сопли с носа. — Я чувствовала их.

Доктор Рози сохраняет нейтральное выражение лица, но в ее голубых глазах светится что-то похожее на сочувствие. Я все еще хочу проткнуть их. Сейчас больше, чем когда-либо.

— На манекенах были найдены следы твоей ДНК, Сибби. Наряду с секс-игрушками.

Я снова подаюсь назад.

— Я никогда в жизни не пользовалась ими! — восклицаю я, пораженная ее намеками. Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам, и злюсь, что она видит мое смущение. Я никогда в жизни не смущалась. — Ты думаешь, люди не заметили бы, что я таскаю с собой манекены и трахаю их? — огрызаюсь я, испытывая отвращение к ее намекам.

Она вздыхает.

— У тебя очень непростое расстройство. Невозможно точно сказать, как выглядели твои действия, но можно с уверенностью сказать, что большинство твоих взаимодействий с приспешниками были галлюцинациями. Я подозреваю, что после изрядного времени, когда ты хотела почувствовать немного больше связи, ты физически взаимодействовала с манекенами. В остальном, нет никаких доказательств того, что ты носила их с собой. Их не нашли в полицейской машине, которую ты угнала, и никто из персонала никогда не видел, чтобы манекены пропадали в рабочее время.

Я качаю головой. Воспоминания, они такие реальные. Такие яркие. Я никак не могу себе это представить. Воспоминания о том, как они прикасались ко мне. Мы смеялись, плакали и убивали вместе. И она говорит мне, что все эти воспоминания фальшивые. Она говорит мне, что я сфабриковала каждое взаимодействие. Это, блять, просто невозможно.

— У тебя были слуховые, зрительные и соматические галлюцинации, — продолжает она, ее тон клинический. — Ты видела, слышала и чувствовала то, чего на самом деле не было. Ты видела манекены и оживляла их в своей голове. Ты была одна, напугана и очень потеряна, Сибби.

На этот раз я не поправляю ее. То, что она описывает, это то, что я чувствую прямо сейчас.

— Поэтому, чтобы утешить себя в период одиночества, ты создала друзей в своей голове, вдохновившись манекенами в доме. Они были лишь плодом твоего воображения.

Я моргаю на нее, потрясенная ее глупостью.

— Тогда кто хоронил тела? Кто убирал беспорядок? Это всегда делали мои приспешники.

— Это делала ты, Сибель. Твои приспешники были просто продолжением тебя. Все, что делали твои приспешники, на самом деле делала ты. Ты полностью отстранялась от действий, которые совершала, потому что была уверена, что их совершает твой приспешник.

Вспышки бессмысленных вещей мелькают в моем сознании. Лопата, зажатая в моей руке, рассекающая грязь и траву. Волдыри на моих ладонях. Пот струится по моему лицу и шее, когда я бросаю мешки с человеческими останками в ямы.

Снова вспышки. Сбиваю манекен, чтобы копы отвлеклись, а потом бегу вниз по лестнице. Сажусь в машину — водительский руль в моих руках. Чужое ощущение управления машиной...

Небольшие, спорадические проблески, которые не имеют никакого смысла. Вообще никакого. Это были мои приспешники, которые делали эти вещи... Она просто пытается запутать меня. Она так и делает. Пытается заставить меня чувствовать себя сумасшедшей, чтобы они могли навсегда запереть меня в этой дыре.

Я сердито вытираю слезы со своих щек и смотрю на нее сквозь затуманенное зрение.

— Что еще тогда было фальшивым, а? Люди, которых я убила, тоже были ненастоящими? Вы хотите сказать, что они не были демонами?

Доктор Рози медленно покачала головой.

— Это были самые настоящие люди, Сибби. Они были людьми. Запахи, которые ты ассоциируешь с людьми, называются обонятельными галлюцинациями, а вера в то, что они были демонами, была галлюцинацией. Я подозреваю, что травма, полученная из-за твоего отца и его культа, спровоцировала это. Из-за степени насилия, которому он подверг тебя, мы подозреваем, что он нанес серьезные повреждения твоему мозгу. Он был крайне больным человеком, Сибби, и он подвергал тебя ужасному насилию. Твой мозг защищал себя единственным известным ему способом. К тому времени, когда ты убила своего отца, он промыл тебе мозги своими собственными заблуждениями. Сочетание повреждения мозга и его промывания мозгов в конечном итоге привело к тому, что ты создала свой собственный образ и галлюцинации. Ты считала, что эти люди — демоны, и верила, что можешь учуять зло в них или чистоту в других. Так ты оправдывала убийство. И твой отец был злым, Сибби. Поэтому, когда ты убила его, ты чувствовала, что делаешь что-то правильное. Ты чувствовала, что твое предназначение — продолжать этот путь.

Я качаю головой и продолжаю качать, убежденная, что она во всем ошибается. Единственное, в чем она права, так это в том, что папа нанес мне тяжелую травму головы. Однажды ночью он избил меня так жестоко, что я в течение нескольких месяцев была прикована к постели, и ему приходилось ежедневно платить врачу за наблюдение за мной. У него была своя ниша по части битья меня по голове, так что то, что папа нанес мне какие-то повреждения, неудивительно.

Но она ошибается насчет всего остального. Я знаю это так же, как знаю, что мои приспешники реальны.

— То есть ты хочешь сказать, что люди, которых я убила, не были злыми?

Детективы начали прочесывать пропавших без вести людей во всех местах, где «Афера Сатаны» располагалась в течение последних пяти лет. Им удалось найти множество тел и связать их со мной, но они еще не нашли всех. Некоторые из них слишком разложились, а другие были слишком разрушены моими руками, чтобы собрать достаточно ДНК.

Но они знают, что это сделала я. Они знают, что это я убила их всех.

— Некоторые из тех, кого они смогли идентифицировать, действительно имели приводы. Но многие из них совершали мелкие преступления. У нас нет возможности узнать, были ли они злыми, как ты утверждаешь.

Я продолжаю качать головой.

— Мои приспешники реальны, — говорю я, довольно жалко. — И эти люди были злыми. Я знаю это. Парень Дженнифер изнасиловал ее! Я слышала это из ее уст, и он признался перед смертью!

Доктор Рози медленно кивает головой.

— Дженнифер Уитли?

Когда я киваю в подтверждение, она что-то записывает в блокнот.

— Я не знаю, правда это или нет, но, независимо от этого, это не имеет значения, Сибби. Даже если все до единого из них были злыми людьми, это не повод действовать. Ты ведь знаешь это?