Афера Сатаны (ЛП)

Он хнычет.

— Я изнасиловал ее, — признается он с жалким плачем. — Она была моей девушкой! Я не думал, что это что-то особенное!

Мои глаза расширяются, когда плотная пелена раскаленной ярости застилает мне глаза.

— Что-то особенное? — шепчу я, потрясенная его словами.

Он запинается, не в силах выдать связное предложение, когда понимает, что крупно облажался. Я уверена, что он способен увидеть это на моем лице. Абсолютную глупость того, что он только что произнес.

Я выпрямляю позвоночник, и на моем лице появляется спокойная улыбка.

Его слова только оправдывают мои суждения. Каждый раз, когда я оказываюсь права, меня охватывает умиротворение. Выдохнув, я поворачиваюсь и иду искать свою булаву — длинную, деревянную биту, покрытую шипами. Обычно ее используют как реквизит. Иногда Шакал носит ее в руке. Но никто не знает, что она настоящая. Шипы не пластмассовые, а из остро заточенного металла.

Когда я возвращаюсь к Гэри, он все еще лежит на полу и предается своей жалости. Я знаю, что дальше будет еще хуже, когда он увидит то, что у меня в руке. Как по часам, его глаза увеличиваются, и он начинает отчаянно тараторить.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, нет, — завывает он, слезы струятся по его раскрасневшемуся лицу. Полагаю, это лучше, чем серость.

Хотя он все равно выглядит как дерьмо.

Бейн подходит ближе, его глаза пристально следят за тем, как я опускаю булаву на его вторую ногу, исключая любой шанс на спасение для Гэри. Он кричит, его лицо окрашивается в вишнево-красный цвет. Его ступня почти оторвалась от ноги. Кровь струйками вытекает из мясистого месива, которым теперь является его лодыжка.

Бейн сжимает свой член в кулак, мышцы под черным халатом напряжены и тверды. Я улыбаюсь, чувствуя, как мое собственное желание нарастает на вершине бедер.

Мои приспешники созданы для меня. Все и каждый из них.

Я ловко расстегиваю ремень Гэри и стягиваю с него штаны. Он извивается, изо всех сил пытаясь сбросить мои руки, но ему удается лишь быстрее спустить штаны.

— Что ты делаешь?! — в панике кричит он.

Затем я спускаю его боксеры, и едва не задыхаюсь от вони.

— Гэри. Ты когда-нибудь мыл свою задницу? — серьезно спрашиваю я, мое лицо кривится от отвращения. В самом деле, когда этот грязный паразит в последний раз принимал душ?

Я никогда не пойму, что Дженнифер в нем нашла. Не может быть, чтобы она носила розовые очки рядом с ним. Скорее, она носила темные, черные солнцезащитные очки. Только так она могла смотреть на Гэри и не видеть ничего отвратительного.

В мой адрес сыплются проклятия, но я не обращаю на них внимания. Это просто пустые слова. Как они могут что-то значить, когда исходят из уст демона?

— Ты сказал, что в том, что ты сделал с Дженнифер, нет ничего страшного, — повторяю я. Он отчаянно дергается, но не отвечает. Он знает, что произойдет.

Бейн тоже знает. Его халат откинут в сторону, а в плотно сжатом кулаке он надрачивает свой член. Гэри не обращает на него внимания, его ужас слишком силен, чтобы обращать внимание на мрачного жнеца, дрочащего у него над головой.

— Если ты считаешь, что изнасилование невинного цветка — не такое уж большое дело, то я окажу тебе ту же честь. Это ведь не должно быть большим делом, верно? — говорю я, переворачивая его на живот. Он похож на корчащуюся пиявку.

Я визжу от смеха, когда у него начинается гипервентиляция.

— Я беру свои слова обратно! Я беру свои слова обратно!

Его задница воняет, но это небольшая цена. Я даже не пытаюсь раздвинуть его плоские ягодицы. Я подвожу острие булавы прямо к его заднице и проталкиваю внутрь.

Но она так просто не входит. Это требует работы и маневрирования.

— Остановись! Пожалуйста, пожалуйста, остановись!

Я не слушаю. Я продолжаю толкать, пока булава, наконец, не проникает в его задницу. Кровь вытекает из раны, пока я трахаю задницу Гэри шипастым оружием.

— Ничего особенного, правда, Гэри? — кричу я поверх его криков, мой голос звучит почти истерично. Я ввожу и вывожу булаву, дрожа от восторга при звуках, которые издает его тело, разрываемое на части.

Бейн все быстрее дрочит свой член, упираясь подбородком в грудь, наблюдая за происходящим с нескрываемым очарованием. Из его горла вырываются стоны, и вскоре из его члена изливается сперма, которая стекает на пол и смешивается с кровью Гэри.

Я смеюсь, хотя Гэри даже не замечает этого благодаря тому, что из его задницы вытаскивают внутренности. Я извлекаю биту, его кишки наматываются на шипы, как и другие части его внутренностей.

Гэри бьется в конвульсиях, когда его внутренности вываливаются из него. Через несколько секунд его крики прекращаются, и в доме воцаряется тишина. Остается лишь мое тяжелое дыхание.

Мой взгляд падает на бездонные глаза Бейна.

— Приведи сюда остальных. Сейчас же.

Глава 6

Мой пульс колотится от возбуждения, пока я стягиваю с себя окровавленную ночную рубашку и тапочки. Тимоти выходит из глубины дома, его великолепное тело выставлено напоказ. Он замирает, увидев Гэри и беспорядок, который я устроила. Затем его взгляд перемещается на меня, на мое обнаженное тело, покрытое кровью.

— Хочешь, чтобы я все убрал, Сибби? — спрашивает он, его глубокий голос пронизан волнением.

Я задорно улыбаюсь.

— Не сейчас.

Появляются Шакал и Мортис, их глаза наполнены голодом и пожирают все мое обнаженное тело. Шакал облизывает свои окровавленные губы, стремясь сделать то, о чем говорят его глаза. Он выглядит так, словно уже разорвал кого-то на части своими зубами, и теперь я хочу, чтобы он сделал то же самое со мной.

За ними входит Кронос, и хотя я не вижу его рта и глаз под протезами, его тело вибрирует от потребности.

Бейн возвращается в комнату последним. Он призрак этого дома — его никогда не видно, пока его присутствие не становится абсолютно необходимым.

Между моими бедрами собирается жар, когда мои мальчики собираются вокруг меня. Они жаждут меня, как и я их.

В углу кухни стоит богато украшенный деревянный обеденный стол, а на каждом стуле сидят манекены — их плоть содрана с лиц, рты открыты. В их руках зажата посуда, а посреди стола лежит еще один фальшивый труп, грудь которого разорвана на части. На тарелках, стоящих перед каждым манекеном-каннибалом, лежат части искусственного человека, готовые к употреблению.

Выдвинув один из стульев и отложив в сторону гротескный манекен, Мортис садится на стул. Он любит сперва понаблюдать, нежно поглаживая свой член, чтобы не кончить слишком быстро.

— Кронос, малыш, ты не мог бы убрать куда-нибудь этот труп? — спрашиваю я, указывая на распластанный манекен. Кронос внимает моей просьбе, выдвигает стулья и отодвигает их в сторону, а затем стаскивает манекен со стола.

От нетерпения я заползаю на стол, задницей к ним, выгибаю спину и прижимаюсь верхней половиной тела к прохладному дереву. Мои соски напрягаются, когда прохладное дерево прижимается к ним.

Тимоти хватает меня за бедра, притягивая к себе, так что мои колени неуверенно балансируют на краю. Затем он отворачивается от меня и опускается на пол, прижимаясь спиной к краю стола, а голову полностью опускает на стол, между моих ног. Потянувшись руками вверх, он снова хватает мои бедра и опускает меня на свое лицо, его длинный язык начинает облизывать всю мою киску.

У меня вырывается стон, и я закатываю глаза, когда его язык изучает меня. Шакал переступает через Тимоти, он крепко сжимает член в руке, направляя головку к моему входу. Я оглядываюсь на Шакала и улыбаюсь, глядя, как фальшивая кровь стекает из его рта на мою задницу. Его обгорелые пальцы размазывают кровь, смешивая искусственную с настоящей.

Он не разрывает зрительного контакта, погружаясь в меня, его желтые глаза горят желанием. У меня перехватывает дыхание, ощущения мгновенно вызывают дрожь. Шакал откидывает голову назад, из его горла вырывается долгий, но тихий стон. Он всегда такой тихий, но его присутствие — самое громкое.