Мизанабим

Скат не судит. Он знает, что такое страх смерти – животный, сковывающий, заставляющий всё внутри цепенеть. Кто-то спасается бегством, кто-то бьёт в ответ, всегда находя виноватых, но чаще люди просто замирают – в надежде, что обойдётся. Что их-то точно не тронет хворь…

Скат пережил её.

Пережил мастера Дъюра и то, что называли проклятием тамерийских руин. Всё это, казалось, было не с ним, в другой жизни – со смуглым мальчишкой по имени Сеох, который считал по утрам крикливых чаек. Чётное число – к добру, нечётное – к худу. У того мальчишки не было чернил под кожей и понимания, что он может без труда и угрызений совести убить человека.

Не одного. Многих.

Он сворачивает раз, другой, выходит через подворотни на узкую тропку, что идёт вдоль берега – к стоящему наособицу маяку. Его круглый бок с дневной меткой белеет на фоне неба. Скат поднимается на крыльцо и стучит по-особому: два раза медленно, три быстро.

Дверь открывают не сразу.

– Какой глубинный демон тебя принёс?

– И я рад встрече, мон Пепел, – усмехается он. – За порог пустишь? Или бросишь на съедение ветру?

Старый смотритель цедит пару ласковых слов себе под нос, но сторонится, пропуская гостя внутрь – ну узкую винтовую лестницу.

В жилой комнате горит газовая лампа – не масляная, к которым он привык. Здесь тесно, но по-своему уютно. Бывали дни, когда Скат – тогда ещё Сеох – поднимался на самый верх, на обзорную площадку, с которой остров представлялся маленьким – город лежал в устье скал, как на ладони, – а дальше начиналась бескрайняя и бездонная синева…

– С чем пришёл?

– Скорее, от чего, – хмыкает Скат. Оставаться в Крепости ему тошно. – Мои сегодня нашли девчонку. Из племенных, но по-имперски говорит как дышит. На берегу выловили, будто рыбёшку.

– Ну, – хозяин хмурит седые брови, – а от меня чего?

Если бы не рубаха имперского кроя в цветах Клифова флага – белом и синем – его самого можно принять за тамерийца. Высокого и тощего, но крепкого, как весло, с кожей обветренной, задубевшей от времени и покрытой морщинами, с глазами пронзительными, как свет маяка, с голосом хриплым и резким, как скрежет пресловутых цепей в гавани.

– Сможешь посмотреть?

– Смочь-то смогу… – Пепел дёргает уголком губ, шевелятся белые усы. – Но разбирать будешь сам. Что вытянешь – всё твоё.

Скат кивает. Он не первый год знал смотрителя и его «лунное безумие». Видел, как это происходит. Пепел дал ему кров – ещё до встречи с Сомом, – когда Сеох остался без хозяина, брошенный на произвол… Забавно, что слово «судьба» вырастает из корня «суд». Жизнь дала ему этот остров, который Скат ненавидел. И всё же любил Пепла как второго отца. Или ворчливого деда. Жёсткого на словах и странного в действиях. Но семья даётся «по росту». Каждому своё.

Он садится на край топчана. Крутит в руках бутылку: за стеклом гремит, перекатываясь, галька.

– Чего скалишься?

Скат действительно улыбается под капюшоном.

– Вспомнил, как бросал такие в море… – Без камней, конечно, чтобы дальше плыла, но с посланиями, записанными на обрывках бумаги. – А где Мыш?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.