Страница 55 из 63
Глава 20
Событие пятидесятое
От солдата требуется прежде всего выносливость и терпение; храбрость — дело второе.
Наполеон I Бонапарт
Лет через шесть или семь родится в немецкой земле мальчик один. Потом священником лютеранским, кажется, станет. И родит он сына. Тот священником не станет. Станет Ницше. Отрастит будёновские усы, а местами даже круче будёновских, и как начнёт цитатами выражаться, только успевай записывать. И даже самую свою известную цитату скажет: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее».
Брехт он не Ницше. И даже не Фридрих Вильгельм. Он, как это ни пафосно звучит: «Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург». Красивее в разы, чем плебейское — Фридрих Вильгельм Ницше. Цу Зайн-Витгенштейн в это высказывание неродившегося сына неродившегося мальчика не верил. Он два других продолжения придумал. Первое звучит так: «То, что нас не убивает, делает нас калеками». Насмотрелся за три жизни на людей исковерканных и снаружи, и внутри войной. А второе продолжение подходит к сегодняшней ситуации. Французы они… Нет, сначала афоризм от Брехта: «То, что дурака не убивает, делает его дурнее».
Французы думали, что Брехт дурень, а они все такие из себя гении гениальльльльльные. Решили, что если с этим выскочкой немецким один раз прокатило, то будет прокатывать раз за разом. Чего уж, лоханулся, конечно. Но второй раз, да ещё подряд. Нет, ребята демократы, только чай.
Пётр Христианович во главе конницы ломанулся в погоню за пытающимися сбежать второй раз лягушатниками хитрыми. А те взяли и опять поставили заслон. Пожиже, чем во Флоренции, не бесконечное же их количество в Италии. Все, кто сопровождал королеву с малолетним королём и кучей награбленного, почти в заслон и встали. Примерно с тысячу пехотинцев и два эскадрона кавалерии, судя по ментикам, одни эскадрон — гусары, а вторые в квадратных шапках — значках — уланы. Драгун только с конскими хвостами не хватает. А, нет. Ещё кирасир нет, карабинеров нет, кавалергардов нет, рейтар. Жаль. Кирасы бы дополнительно не помешали.
Брехт с тремя полками кавалерии, увидев заслон, резко направление сменил. Болото оно тут не настоящее, скорее пойменный луг и старицы. Это не торфяные болота России, где можно легко утонуть, тут мелко и не так топко. Потому, ведомые парой флорентийских дворян, стукнувших себя пяткой в грудь, что ведомы им тайные тропы, кирасиры королевства Бавария обогнули по дуге этот заслон и устремились в погоню за королевой и прочими ценностями. Мария-Луиза Испанская, а если полностью, то — Мария Луиза Жозефина Антониэта Висента в самом конце процессии ехала в роскошной карете. Когда беглецов настигли, то сразу нападать не стали. Во-первых, там картины и статуи всякие, в том числе и из хрупкого мрамора, а во-вторых, там маленький мальчик со своей страшной матерью. Так откуда им там испанцам красавцами и красавицами быть, женятся и выходят замуж за двоюродных братьев и сестёр. Эта — ни чем не лучше. Она жена наследника герцогства Пармского и по совместительству — двоюродного брата. А всяких простолюдинок красивых Торквемада сжёг, как ведьм. Кровосмешение из века в век. Ладно, её проблема. От этой двадцатипятилетней испанки и королевы Этрурии Брехту нужны были две только вещи, и обе не связаны с её привлекательностью. Кому и кобыла невеста. Нужно было отречение от престола за себя и за сына малолетнего, а ещё возвращение всех украденных ценностей. Хотя, есть ещё и третье заветное желание. Брехт решил с Марией-Луизой императору Женьке послание отправить. Бредовое. Но выкинуть листок можно, а вот забыть содержание не получится. Послание было короткое. Если с дипломатического на русский переводить, то звучит примерно так: «Женька, отрекаешься от престола Франции в мою пользу, и я тебе только глаза выколю, но живым оставлю. А нет, так нет».
Престол Франции Брехту точно не нужен. Нужно спровоцировать нападение Франции на Баварию. В обороне, при возможностях Брехта, справиться с французами ещё можно, а вот с его крохотным войском брать сотни городов и, самое главное, огромный Париж — это даже не фантастика.
Пропустили отступающих французов, понаблюдав за ними издалека, из леса, и снова по лесным дорогам обогнали. Не трудно, куча телег, которые вечно ломались и сцеплялись друг с другом, скорость беглецов сильно ограничивали. Спешка — плохой помощник. Охраняло обоз с монаршей семьёй, тремя конными батареями 12-ти фунтовых орудий и почти сотней телег всего два эскадрона. Уланы. Пики торчат, плюмажи белые над квадратными шапками — значками развиваются, едут по четыре в ряд, как на параде. Думают, что дурачки немцы опять застряли у города, разбираются с заслоном. И не ошибаются же. Там сейчас Ермолов с ними и разбирается. Сначала проутюжит шрапнелью, а потом егеря и гренадёры пойдут вперёд, залпами добивая выживших. А дворянская итальянская конница потом разбежавшихся перерубит.
— Абдукарим! Вон с того холма обстреляйте передовой дозор и посмотрим, что они делать будут, при этом сзади выстави пару эскадронов и пусть у них карабины будут заряжены. В рукопашные схватки не вступать. Уничтожать ружейным и пистолетным огнём. Нам ещё Милан штурмовать. Каждый воин будет на счету.
— Эх, Петер-хан, с тобой неинтересно воевать. Где джигиту доблесть показать? — Полковник сплюнул с досады, но спорить не стал и поехал выполнять команду.
Правда, не интересно. Предсказуемы французские дартаньяны и Арамисы ломанулись после обстрела, бросив и королеву, и награбленное, назад по дороге, и пали все от плотного ружейного и пистолетного огня.
Теперь можно и со страшненькой королевой пообщаться, ну и ценности принять.
Опись, протокол, сдал, принял, отпечатки пальцев…
Событие пятьдесят первое
Выражение «злачное место» встречается в православной заупокойной молитве («…в месте злачнем, в месте покойнем…»). Так в текстах на церковнославянском языке называется рай.
Ох уж эти Ахгамисы с Погхтосами. Прямо подарок за подарком. Они в Лукке ограбили собор главный. Канделябры, кадила, купель из серебра, да много чего. А ещё зарубили десяток монахов или просто священнослужителей («Caedite eos. Novit enim Dominus qui sunt eius» (буквально «Убейте их. Знает ибо Господь тех, кто его»), что встали грудью на защиту церковного добра. Вопрос на засыпку, как очень ревностные католики итальянцы теперь должны относиться к Франции в частности и ко всем французам вообще? Возлюби ближнего? Подставь вторую щёку? Кто старое помянет, тому скальп долой? Нагнись пониже? Не в этот раз.
А как называются на русском жители города Лукка? Пусть будут луккоморцы. А в некоторых местах прекрасные сеньоры — лукковицы. Луккоморцы возбудились и от простоты душевной даже повесили пару десятков своих, что успели за неполный год спеться с оккупантами, и сами русским ворота открыли. Ермолов заслон уничтожил хреново. Нет, не дал им разбежаться. Он их пленил. Почти пять сотен человек. Всех, кто выжил после обстрела сначала шрапнелью, а потом картечью. Из этих пяти сотен пленных почти две сотни — раненые.
Всё же эти рыцари современные иногда Петра Христиановича просто бесили. Ведь команду же давал — пленных не брать.
— Не мог я дать команду пленных и раненых добить, да и офицеры бы возмутились. — Да, плохо мы ещё воспитываем нашу молодёжь.
Брехт, вот с таким Ермоловым сталкиваясь, каждый раз себе вопрос задавал, чего он с ним возится. Научил? Научил. Алексей Петрович сейчас лучший генерал в России. И точно самый лучший в мире артиллерист. Пусть и занимается российской артиллерией. Брехту рыцари не нужны. У него нет при себе стотысячной армии и главное — времени нет. Некогда в гуманность играть.