Страница 12 из 19
– Примитивное общество, которое вы описываете, не продержалось бы на такой планете долго, – отметил Рале. – Есть подвох. В чем он?
– В магии, – неохотно пояснил Иван. – Точнее, в том, что они зовут магией. Поймите меня правильно: мы не можем подослать туда разведчиков, любого чужака в этом фанатичном сообществе сразу вычислят и убьют. Всю информацию мы получаем в основном от тех, кто решился бежать из культа. А это обыватели, им известно немногое. С самого основания колонии ею руководят жрецы, которые якобы на прямой связи с богиней Брерис и наделены ее милостью магическими силами. Еще там есть Глашатаи – воины, которые способны управлять крупными стаями местных хищников. Опять же, мы понимаем, что всему этому наверняка есть достойное объяснение. Мы его просто не отыскали…
Колонии, которые не нашли общий язык, даже когда у них было хоть какое-то сходство, теперь и подавно сойтись не могли. В Обретенных горах сделали ставку на развитие технологий и свободу выбора. Культ населяли фанатики, которым невозможно было объяснить, что никакой Брерис не существует. В горах ценили каждую жизнь. В культе с готовностью шли на смерть во имя Брерис и действительно с легкостью приносили в жертву и своих, и чужих. В горах признали моногамию. В культе отсутствовало само понятие семейной пары.
Новые поколения вырастали настолько разными, что точек соприкосновения и вовсе не осталось. Колонисты смирились с тем, что дикари – это не полноценные соседи, это лишь новая угроза Нергала.
– Ну так и держались бы друг от друга подальше, – не выдержал Киган. – Эта планета раза в полтора больше Земли, вам места мало?
Альда понимала его возмущение. Она и сама задала бы такой вопрос, если бы не видела образы, скрытые в памяти Ивана. Эти образы говорили куда больше любых слов.
У колонистов и выбора-то не было. Дальше, за горами, начинался океан, для исследования которого пока не хватало ресурсов. Колония не могла обеспечить себя достаточным количеством пищи, время от времени людям нужно было спускаться на равнины. А там уже ждали сторонники культа, которые всех остальных считали нечистыми, проклятыми, не достойными милости Брерис. Да и стремление колонистов украсть часть выращенного ими урожая сектанты встречали без понимания.
С приходом человека Нергал превратился в планету вечной войны. Затишье если и наступало, то ненадолго, перемирия никак не могли удержаться. Понятно, почему: для гармоничного существования одному из сообществ нужно было принять ценности другого, а ценности эти были слишком разными, порой исключающими друг друга.
И вроде как Альда осознавала, почему так случилось, помнила курс государственности колоний, его в академии проходили. Но принять, что такое действительно произошло, оказалось нелегко. Война – это вечный тормоз, пожиратель ресурсов… Два корабля могли бы многого добиться, у каждого из сообществ были свои преимущества! А они предпочли все это швырнуть в топку взаимной ненависти.
Раздражение отвлекало, мешало следить за мыслями колонистов. Чтобы хоть как-то выпустить его, Альда мысленно обратилась к Триану – с кем еще делиться, если не с самым близким?
«Нет, ну как они могли? Все так грандиозно просра… Хм… Упустить? Подумаешь, подрались в начале, неужели за сто лет нельзя было помириться?»
Триан, в отличие от нее, оставался спокоен. Для него судьбы двух колоний стали лишь одним из обстоятельств новой миссии – и не более того.
«Мелкая, отключи в себе негодующее дитя и вспомни, что ты солдат. Как солдат и думай. Их первые драки вообще ничего не значат. Войны начинаются не с битв, а с благородных идей. Битвы – лишь логичное продолжение».
«Не очень-то эти идеи благородные, если привели к войне!»
«Опять же, война – процесс, который служит определенной цели. Иронично тут другое: цели у колоний как раз одинаковые. Каждая хочет сохранить власть и свой образ жизни».
«А страдают в итоге все!»
«Да. И это тоже типичная черта войны».
Лукия, даже не знавшая об этом мысленном разговоре, определенно поддерживала Триана. Она не позволила беседе укатиться в бездны истории, капитан спросила:
– Вы утверждаете, что команду наших предшественников убили адепты культа, я правильно понимаю?
– Именно так! Я рассказал им то же, что и вам. Я говорил, что с дикарями бесполезно вести переговоры! Но они не послушали… И стало слишком поздно.
«Он говорит правду, – поспешила подтвердить Альда. – Никаких других воспоминаний у него нет, все так и было».
– Хорошо, – кивнула Лукия. – Мы все проверим.
В разговор впервые включился Генерал, до этого за всеми наблюдавший молча.
– Что вы собрались проверять? Очевидно же, что это дикари!
– Быть может, им помог кто-то из вашей колонии? Или это действительно были лишь они. Мы должны знать наверняка. До того, как это определится, иные переговоры между нами возобновиться не смогут. Хотя мы, безусловно, будем наблюдать за планетой и анализировать, насколько нам выгодно сотрудничество. А теперь давайте сосредоточимся на основных угрозах Нергала. Начать предлагаю с ядовитого тумана.
– А, это… – Иван устало улыбнулся. – Понимаете ли, ядовитый туман – это на самом деле совсем не туман…
Глава 3
Она была прекрасна. Только об этом и думал Даг-Мескалам, наблюдая за ней. Он сам от себя такого не ожидал, не мог объяснить внезапное притяжение – и не мог освободиться. Все то время, пока девушка стояла перед его матерью, он был не в силах оторвать от пленницы глаз.
Она была не первой женщиной с гор, которую он видел. В плен попадали и другие, разные, порой – красивые. Одни погибали быстро, другие жили в поселении много дней, но они пробуждали в Даг-Мескаламе лишь легкое любопытство. Да и то не своей красотой, а тем, что пришли из другого мира. Горы давно интересовали его, он хотел узнать больше, вот и наблюдал за женщинами, порожденными той реальностью.
А здесь, когда он увидел избитую, но оставшуюся гордой девушку, на грудь будто камень навалился, и кровь стала жаркой. Даг-Мескалам смутился, затаился, надеясь, что никто не заметит его странную реакцию. Кажется, другие жрецы на него странно косились… Но это ничего, не страшно, если не заметила мать.
Он вынужден был вмешаться, лишь когда девушке угрожала смерть. Даг-Мескалам напомнил, что за офицеров обычно очень хорошо платят. Это было правдой – но не всей правдой. Той ее частью, которая для него как раз имела наименьшее значение. А вот матери и другим жрецам хватило.
Даг-Мескалам втайне надеялся, что ему удастся завладеть горной девушкой. Нужно было осторожно подвести мать к этой мысли, намекнуть ей, но ни в коем случае не выдать свой истинный интерес, и тогда все сложится. Он готов был попытаться, он просто не успел.
Девушку отдали Глашатаю Теней. Решение было настолько неправильным, что Даг-Мескаламу пришлось закусить губу до крови, чтобы не выдать свое возмущение. Именно ему, ну почему?!
Даг-Мескаламу не нравились все Глашатаи без исключения. Умом он понимал, что опасаться их не нужно, они – его подданные, верные звери, готовые исполнить любой приказ господина. Мать действительно так считала. А вот Даг-Мескалам подозревал, что не все настолько просто… Глашатаи смотрели на него без обожания, свойственного иным подданным. Порой они, кажется, смеялись над ним без слов.
При этом они все были плохи по-разному, и Глашатая Теней уверенно можно было назвать худшим. Даг-Мескалам не понимал его, а непонимание влекло за собой неуверенность, даже страх. Глашатай Теней носил маску чаще, чем остальные… Чаще, чем требовалось, и за этой жуткой образиной невозможно было разглядеть его настоящее лицо. Говорил он очень мало, словно каждое слово причиняло ему боль. Если от него и удавалось добиться ответа, слова звучали монотонно и ровно, как будто для самого Глашатая они не имели никакого значения. Даг-Мескалам понятия не имел, что таится за его глазами. Это напрягало.
Обычно Даг-Мескалам старался держаться от него подальше, у них не было обязательных причин для встреч. Но теперь Глашатаю досталась девушка с гор, которую хотелось получить будущему жрецу, и все стало намного сложнее.