Страница 33 из 37
Кажется, я собрался жениться вот прям щас. Надеюсь, Верка не против, потому что если все-таки против, то это исключительно ее проблемы.
– Ты чего улыбаешься? – подозрительно спрашивает она, перехватив мой блаженный взгляд.
– Не скажу.
Она пихает меня пальцем в бок. У нее очень острые пальцы, и я дергаюсь, не ожидав такого коварства.
– Эй! Это называется бытовое насилие!
– Да? – хмыкает мое любимое чудовище, – вот вернемся домой, и я тебе покажу, что такое насилие. Привяжу тебя к кровати и буду пытать, пока ты не начнешь умолять о пощаде.
Фантазия тут же рисует дикий беспредел, и верхний мозг, ошалевший от такой картины, моментально посылает импульсы мозгу нижнему, а сам отключается.
Итог? Мы на лужайке перед родительским домом. У меня стояк по полной программе. Рядом угорает Верочка.
– Кто-то любит, когда его связывают?
– Просто молчи, – я складываю руки на руле и утыкаюсь в них лбом, – ничего не говори ни про связывание, ни про кровать. Иначе мы так и будем сидеть в машине
– Как скажешь, Андрей, – фыркает Вера и отворачивается к окну, – о, нас уже заметили.
Я скольжу взглядом в ту же сторону и вижу в окне на первом этаже мать. У нее в руках телефон, и она явно звонит мне.
Так и есть мобильник, лежащий на панели, начинает гудеть и пытается куда-то уползти. Подняв глаза к потолку, я сокрушённо качаю головой и беру трубку:
– Да, мам.
– И долго вы там собираетесь сидеть?
Опускаю взгляд на свой топорщащийся пах:
– Не знаю, нам надо кое-что обсудить.
Вера зажимает рот рукой и прыскает в ладонь. Зараза. Смешно ей. А я как дурак, с копьем готовым к броску.
– Андрей, не будь хамом. Мы вас уже тут несколько часов ждем! Объясни, что происходит.
– Скоро придем, Мам.
– Но…
– Все, пока, – не очень вежливо, но как уж смог.
– Идем? – спрашивает Вера, старательно разглядывая нарушителя спокойствия, пытающегося пробиться через ширинку наружу.
– Ты как себе это представляешь? Здравствуй мама, папа, брат. Вот я, вот моя Вера, а это Крапивин-младший. Откликается на подпольную кличку Хрен Обыкновенный.
– Скажешь, что с помощью него воду ищешь, – предлагает Вера.
– Дурочка.
Мы ржем и меня потихоньку отпускает. Возбуждение спадает, кровь равномерно распределяется по всему организму, а мозги встают на место.
– Готов?
– Вроде да, – на всякий случай, пониже натягиваю футболку. Ну мало ли, вдруг пока иду к дверям меня снова перемкнет.
Первым выхожу из машины и открываю дверь Вере. Она как царица – двигается медленно, уверено, с чувством собственного достоинства. Только немного более яркие чем обычно щеки выдают ее волнение.
Мы молча добираемся до крыльца и заходим внутрь. Серьезные, сосредоточенные, будто пришли не на семейный ужин, а на военный совет, на котором придется обороняться от сурового командира.
В холле нас никто не встречает. Видать, маменька оскорбилась в самых лучших чувствах, когда мы после ее звонка тут же не подорвались и не бросились в дом, услужливо приседая в реверансах.
Ничего, сейчас мы ее так порадуем, что напрочь обо всех обидах забудет.
Заходим в гостиную. Я первый, Верка чуть позади, словно прячась за моей спиной. И это наполняет меня внутренней силой
– Всем привет, – произношу твердо и уверенно, – а вот и мы!
За столом все те же. Во главе – отец, справа – мать, по левую руку – брат. И все трое на нас подозрительно смотрят.
Ну все, Верунчик, держись. Сейчас начнется.
Как на суде, епть. Все на нас смотрят. Мама аки коршун, батя из-под тяжелых бровей, брат-пиздюк с гадкой ухмылкой.
Кажется, Вера была не так уж не права, когда тряслась перед поездкой к моей дорогой семейке.
У меня в организме тоже присутствует некоторая доля волнения, но она больше связана с тем, как бы не ляпнуть чего-то лишнего, типа: отвалите от нас, сами во всем разберемся.
Я так вообще уже разобрался и все решил. Верка моя. Точка. Несогласные могут идти лесом. Или полем. Или через раскрытые каналы ректальной вселенной. Кому как больше нравится.
– А что лица какие постные? – на автомате включается режим наглого хмыря.
Цепляю со стола оливку и бодро закидываю ее себе в рот, провоцируя маменьку на фигурное дерганье бровями. Она вообще в этом мастер. Одним надменным изгибом может на лопатки уложить.
Но сейчас я никак не планирую укладываться. У меня Верочка за спиной, а она девочка хрупкая и ее надо защищать.
– Ты знаешь, сколько мы вас уже ждем? Договорились в полдень, а сейчас уже третий час.
– Не успели, – развожу руками, – извините.
– И чем это, позвольте спросить, вы занимались, что не приехали вовремя.
Верка за спиной тихо кашляет. Я тоже вспоминаю, как снимали стресс. Уши начинает калить, но я кремень. Держусь:
– Решали рабочие моменты.
– В выходной?
– У нас срочный заказ.
– Интересно какой?
– Вам так хочется узнать подробности? Да без проблем, – и я начинаю монотонно описывать наш последний проект. Скрупулезно описывать детали, щедро удобряя их профессиональными терминами и цифрами.
Мама вообще далека от всего технического, поэтому через две минуты у нее вытягивается лицо, и в глазах появляется выражение неподдельных мук.
– Все понятно, – прерывает мой поток сознания, – но все эти дела надо было решить раньше.
– Никак. Вроде только разберемся с проблемой, а она снова накатывает.
– Ага, – из-за спины подает голос Верочка, – сплошные нервы. Замучаешься успокоительное принимать.
Зараза!
При мыслях о том, как мы наши нервы успокаивали, у меня снова зашевелилось ниже пояса. Робко так, неуверенно. Типа: пора? Или ложная тревога? Мы тут не одни? Тогда отбой.
Хотя мысль схватит Верку за руку, утащить ее наверх, в мою бывшую комнату и еще раз поправить душевное здоровье, показалась очень привлекательной.
Судя по наглым Матвейкиным глазам, он догадывается какие-такие проблемы мы решали. Хмыкает так выразительно, что мне хочется снова хочется ему хорошенько вломить. Да-да, гад, улыбайся пока можешь. Посмотрим, как ты будешь выкручиваться, когда вся правда откроется.
– Как глазик? – киваю на сочный фингал, растекшийся по правой стороне.
Брат морщится, касаясь припухшей скулы и ворчит:
– Чудесно. Так же как твоя рассечённая бровь.
– Так! – мама хлопает ладонью по столу, – мне кто-нибудь объяснит, что происходит? Почему оба моих сына выглядят так, словно их кто-то возил лицами по асфальту? И почему Вера приехала не с Матвеем, а с Андреем. И что за непонятный настрой у каждого из вас?
– Настрой как настрой, – Матвей жмет плечами и тоже тянется за оливкой, но не успевает, и ему прилетает звонкий шлепок от матери.
У нее включился режим боевого хомяка. По идее надо бы бежать и прятаться, но мы приехали сюда не ради этого. И затягивать с выяснением отношений, нагнетая обстановку еще больше я не собираюсь, поэтому твердо произношу.
– Мы подрались.
Тишина. Потом раздается тягучее отцовское:
– М-да-а-а-а. Большие вымахали, но бестолковые.
Мама хватается за сердце, потом за стакан с компотом и осушает его в два глотка. Только после этого сипит:
– С ума что ли сошли? Покалечить ведь друг друга могли.
– Да ладно, мам, – отмахивается Матвей, – не нагнетай. Просто немного помяли друг другу бока. Массаж…
Она переводит на него грозный взгляд, и брат предпочитает замолчать. Зато от родительницы раздается следующий вопрос. Тот самый, от которого мороз по коже.
– Из-за чего? Что не смогли поделить два взрослых, и как я думала, но увы ошиблась, разумных человека?
Мет выжидающе смотрит на меня. Мол, давай, Андрюха, твой выход.
Мне уже пофиг на все, поэтому говорю, как есть:
– Веру.
Маменька медленно моргает, по-видимому, пытаясь переварить полученную информацию, а батя, как истинный тролль, уточняет:
– Религиозную?