Шуруп

– Мастер… – протянул Виталий. – А пистолет как, брать или на борту оставить?

– Бери, – не изменившись в лице, посоветовал Терентьев. – Пистолет бери всегда и везде, даже если идёшь в буфет за беляшами. И вторую кобуру бери тоже.

– В смысле – вторую? – не понял Виталий.

– Ну, лифчик… Скрытого ношения. Шеф тебе выдал?

– Нет, только штатную, поясную.

– Значит, пойди в сейф загляни, там лежит. В дипломат ко мне сунешь, чтоб в руках не таскать.

– А что… – поинтересовался Виталий, насторожившись. – Может понадобиться?

– Может, – расплывчато объяснил Терентьев.

Виталий кивнул и рысцой направился в сторону рубки. В сейфе действительно нашлась компактная подмышечная кобура. Но вообще-то было очевидно: плазменник, притворяющийся общевойсковым лучевиком, под парадкой ни в какой кобуре не спрячешь. Для этого китель должен быть на два размера свободнее, как пиджаки у гражданских телохранителей. Но Виталий понимал: вряд ли Терентьев станет давать бессмысленные советы. Ему помощник нужен, а не обуза.

Кстати, а вот под курткой полевого оперативного полукомбеза носить плазменник в такой кобуре самое то. Но летят-то они с Терентьевым не в оперативной форме, а в повседневной, которая кроем больше парадку напоминает, чем оперативку. Впрочем, подумал Виталий через полминуты, оперативка вполне может обнаружиться в глайдере. У R-80 всё, черти их дери, предусмотрено и схвачено. Даже наверняка так: потому и советует Терентьев брать только планшет да зубную щётку.

Пятисотку разгрузили со струнника не абы куда, а на служебную космодромную стоянку в закрытом секторе. Виталий сначала решил, что на Лорею они пойдут прямо на пятисотке, но нет, Терентьев явно намеревался лететь туда глайдером. Что ж… ему виднее.

Переговорили с диспетчером; говорил, понятное дело, мастер, а Виталий только присутствовал, но на присутствии стажёра мастер настоял, а заодно и показал ему, где найти актуальные стояночные коды и кому их предъявлять. Без кодов на служебную стоянку не больно-то втиснешься, свободных мест здесь раз-два и обчёлся. Коды, видимо, были особой козырности, поскольку не слишком-то приветливая диспетчерша космодрома внезапно напряглась и без проволочек выделила «интендантам» резервное место.

– Ну чего, – протянул Терентьев, когда с формальностями и сборами было покончено. – Давай в ангар, разводи пары, а я глайдер наружу подам, да потом всё запру как полагается. Во-он там сядешь, где разметка. Я туда потом подойду. Давай, шагом марш.

– А… – в замешательстве протянул Виталий. – Дистанционка? Пароли?

– Я ж тебе всё выдал! – удивился мастер.

– То есть… на моём глайдере летим?

– А почему нет? – пожал плечами Терентьев. – Сейчас твоя вахта, между прочим! Вот и рули. Осваивай технику.

Виталий сглотнул, пробормотал: «Всё понял…» и свернул в твиндек, ведущий к ангару. «Твоя вахта» – расхожее в R-80 заклинание…

Познакомиться со своей машиной он, конечно же успел, заодно слил в бортовой комп личные данные, подборку любимых программ, да и вообще всё, что может понадобиться на бортовом компе. Но летать пока, понятное дело, не приходилось: ни времени, ни повода, ни возможности.

Вот и повод образовался.

Виталий разблокировал дверцы и уселся на пилотское место.

Строго говоря, что в глайдере Терентьева, что в его машине управление было сдублировано, поэтому рулить можно было и с левого места, и с правого. Но традиционно пилотским считалось левое. Поэтому Терентьев сразу Виталия предупредил: это, сказал, твой глайдер, левое кресло – твоё без оговорок, и я туда лезть без крайней необходимости не собираюсь. Хозяйничай. Обустраивайся.

Виталий глянул назад, в грузовой отсек, куда доступ имелся и изнутри, и снаружи – какие-то продолговатые тюки действительно были там принайтованы. Небось, и форма там оперативная найдётся, и палатка со спальниками, и аварийные рационы… Это Виталий чуял нутром.

Потом он отвлёкся – мастер раскрыл створки и подал глайдер наверх, на стартовую позицию.

– Соскакивай, – буркнул он по внутренней связи и отключился.

Виталий, давно уже ожививший бортовую аппаратуру и маневровые двигатели, спокойно и тщательно, как на тестах в училище, отстыковал захваты, убедился, что подающие тяги тоже отстыкованы, а затем плавненько, без фанатизма и лихачества, взлетел, развернулся, протянул глайдер чуть вперёд и аккуратненько сел на заштрихованный овал у самого края выделенного пятисотке стояночного места.

Минут через пять появился Терентьев с дипломатом и небольшой сумочкой. Дипломат он сразу же запер в правобортный сейф, а сумочку примостил в контейнер за сиденьем.

– Ну чё, полетели, – сказал он, пристёгиваясь.

Виталий не без внутреннего трепета запросил диспетчерскую; ответила почему-то давешняя неприветливая тётенька, хотя полётами и местами на стоянках обычно распоряжаются разные люди.

– Борт «Кайман», прошу добро на старт субъединицы, двухместный глайдер. Цель – космодром Семёновского полка на Лорее.

Голос Виталия готов был задрожать; не потому, что Виталий боялся ошибиться или сделать что-нибудь не так – он прекрасно знал, что делать, и был совершенно уверен в себе. Просто Виталий понимал: это его дебют, его первый вылет на собственной машине. Первый вылет на первое задание. Он запомнит эти минуты на всю оставшуюся жизнь и если у него когда-нибудь будут дети и внуки – непременно расскажет им об этих минутах.

Добро на взлёт дали сразу же, выделили исходящий коридор и на этом формальности закончились.

Виталий поднял машину над стоянкой.

– Ух ты, гляди, кто марширует! – ухмыльнулся Терентьев, глядя в лобовой плекс.

Виталий тоже поглядел. С высоты было прекрасно видно, как от здания гражданского космопорта к стоящему на взлётном поле военному «Бизону» тянется колонна фигурок во флотской форме, в основном – в парадной. Фигурок было больше, чем купленных Семёновским полком новобранцев, но, надо думать, на Лорею направлялись не только вчерашние курсанты, другие семёновцы тоже. Где-то там, среди этих фигурок, Рихард фон Платен и Джаспер Тревис, несостоявшиеся соэкипажники по «Гиацинту». И ещё восемь бывших курсантов-однокашников, ныне – гвардии лейтенантов Семёновского полка. И ещё – плотный строй в серо-стальных комбинезонах, надо понимать – новобранцы рядового состава.

«Ирония судьбы, – подумал Виталий, возвращаясь к управлению. – Я, шуруп, окажусь в Семёновском полку раньше, чем все они, истинные гвардейцы. Не врал Терентьев…»

Глайдер вошёл в объем стартового коридора и Виталий, как предписывали правила, переключился на автопилот. Всё, можно расслабиться и отдыхать – если, конечно, перелёт будет проходить штатно. Основная программа введена, резервная программа введена, маршрут рассчитан и выверен.

– Па-а-ехали! – пробормотал Виталий, когда глайдер врубил ускорение.

Космодром провалился назад и вниз.

В полёте Виталий старательно боролся с искушением подремать, но боязнь нештатной ситуации, когда лучше отрубить автопилот и взять управление на себя, неизменно побеждала. Вероятность этого была очень мала, но от нуля всё-таки отлична, а Виталий за годы учёбы успел крепко впитать нехитрую пилотскую истину: всё, что теоретически может произойти, рано или поздно произойдёт. И вполне возможно, именно с тобой.

Но этот полёт прошёл как по маслу, ни единого программного сбоя, образцовый вход в атмосферу и сброс скорости, образцовый выход к финишному космодрому и не менее образцовый заход на необязательную для глайдеров такого типа глиссаду.

Правда, одна неожиданность всё же случилась, но её обеспечил Терентьев.

Когда Виталий начал уже подумывать о связи с космодромным диспетчером, мастер неожиданно встрепенулся и потянулся к пульту.

– Я не вмешиваюсь, – пояснил он. – Я ленюсь. В том смысле, что проще показать, чем объяснять. Ага?

Виталий вопросительно уставился на него, поскольку сначала не понял о чём речь.

– Запоминай, как мы общаемся с диспетчерами…