Шуруп

Виталий опустился в пилотское кресло, остро чувствуя, что в жизни наступают чувствительные перемены. Последние шесть лет он делал всё, чтобы стать пилотом и с гордостью носить флотский мундир. Но судьба распорядилась иначе, и пока было совершенно непонятно – к добру перемены или к худу.

– Взлетай, – сказал Терентьев, переключая управление на Виталия. – Твоя вахта.

«Вахта длиною в жизнь, – подумал Виталий с неожиданным пафосом и запустил двигатели. – Вперёд, в шурупы…»

II: стажёр

Глава пятая

На финише Виталию снова пришлось порулить – в известном, разумеется, смысле. На самом деле он не рулил, а просто сидел и контролировал автоматическое снижение, заход на посадку и прилунение. Ничего нового и необычного Виталий не ощутил и не увидел, однако по факту это был его первый рабочий полёт – не учебный, а действительно рабочий. Вообще-то Виталий не надеялся, что Терентьев, как и на старте, допустит его к мастер-пульту, но тот, зевая, пробурчал: «Твоя вахта – ты и рули…» И убрёл на камбуз готовить кофе.

«Всё по-взрослому, – подумал Виталий, ощущая в груди предательский холодок. – «Твоя вахта» – и всё, барахтайся, стажёр. Если затупишь, придут на помощь, можно не сомневаться, но уважать точно перестанут. Лучше не тупить…»

Посадочные программы были стандартные, опять же ничего для себя нового из беглого их изучения Виталий не почерпнул, однако просмотреть их всё равно был обязан. Поэтому просмотрел со всем возможным тщанием.

Гигантский кратер-талассоид Королёв располагался на обратной стороне Луны, примерно на экваторе; финишем в программе была обозначена площадка в пределах сателлитного кратера Королёв-G, где помещалась одноименная база вооружённых сил Земли и Колоний.

В целом посадка вышла совершенно рутинная и ничем не примечательная, всё как по учебнику, аж скулы свело, и запомнить её Виталию предстояло лишь ввиду того, что она стала его первой рабочей.

На грунте кораблём занялись автоматы: отбуксировали к лифтам, перегрузили на платформу и опустили под поверхность, в шлюз-зону. Дальнейшего Виталий уже не видел, поскольку автоматам освещение ни к чему и работали они в полной темноте лунных подземелий.

Виталий не знал – связан ли тот факт, что в этом районе располагался один из самых толстых участков лунной коры, с выбором места под базу. Возможно, что и связан.

Пока их вместе с кораблём перемещали в стояночный ангар, Виталий с Терентьевым пили кофе. Без спешки, с расстановочкой. Терентьев, успевший вздремнуть после вахты всего пару часов, был взъерошен и чуточку хмур с недосыпу. Виталий мельком подумал: скорее всего, и для него самого недосып вот-вот станет нормальным состоянием. Не скажешь, что в Академии имелась возможность дрыхнуть досхочу, но всё же законные восемь часов сна каждый курсант так или иначе имел – если был не в наряде, конечно. Ввиду уникальности подразделения R-80 можно было смело предположить: служба у Терентьева, а теперь и у Виталия тоже, длиться будет все двадцать четыре регулярных часа в сутки и стабильный восьмичасовой сон очень быстро станет несбыточной мечтой.

Это не слишком пугало Виталия – тот, кто рвётся к опасностям воинской службы, готов отказывать себе в удобных мелочах жизни. Виталий, по крайней мере, был готов. Другое дело, что он совершенно не так будущую службу представлял. Однако в силу достаточно оптимистичного характера Виталий уже на вторые сутки отнюдь не досадовал на судьбу, хотя осадочек, как говорится, остался: флотской формы было откровенно жаль. Нынешнее состояние Виталия можно было охарактеризовать скорее как исполненное любопытства – что за служба такая, расследовать катастрофы кораблей, придуманных, оказывается вовсе не людьми, а чужими? А общий настрой легко описывался короткой фразой: «Тем интереснее».

Огорчало только одно: не удалось попрощаться с Зоей. И связаться не удавалось – вызов почему-то не проходил.

Первым, кого ещё не сойдя с трапа-пандуса увидел на Луне Виталий, был лейтенант в рабочем флотском комбинезоне, который как раз подключал кабели и шланги жизнеобеспечения к их кораблю. Этого лейтенанта Виталий даже помнил: звали его Саша и из Академии он выпустился в прошлом году. Покончив с кабелями, Саша выпрямился и только сейчас заметил Виталия. Кажется, Саша Виталия узнал; выражение его лица чуть изменилось, но через пару секунд он сообразил, что Виталий облачён в шурупскую форму, и радость на лице Саши быстро сменилась еле заметным презрением.

Виталию стало неприятно. Очень неприятно. Хотелось подойти, всё объяснить – Виталий прекрасно помнил, что на своём курсе Саша показал итоговый результат восемьсот какой-то, а Виталий оказался в итоге седьмым. Кто ещё на кого свысока глядеть должен… Но вскоре пришло понимание: на всех не накланяешься. Всем не объяснишь. Наверное, именно об этом Терентьев и говорил, когда уверял, будто Виталий быстро отрастит бегемотью кожу.

«Ну и буду отращивать, – насупился Виталий. – Ещё суток нет после выпуска – и я уже корабль сажал! А ты таскай по ангарам фановые шланги таким, как я, пилот хренов…»

И он скорым шагом зашагал вслед за Терентьевым к шлюзам жилой зоны, крепко сжимая ладонью ручку чемоданчика.

База Королёв-G была стандартная, на полторы тысячи человек. Виталий прекрасно знал планировку каждого её модуля и заранее предполагал, что компоновка модулей относительно друг друга вряд ли сильно отличается от общепринятой. Разумеется, иногда что-нибудь мешает собрать модули по привычной схеме – капризы рельефа, например или какие-либо специфические местные нужды. Но если такого нет, строители обычно придерживаются схемы. Поэтому Виталий почти наверняка знал, что по основному коридору направо от шлюзов расположен хозмодуль, а за ним – жилые отсеки. Зато он никак не мог предвидеть местных реалий – вон ту надпись на стене, к примеру: «Держись правой стороны, мы в южном полушарии!»

Вообще говоря, от кратера G до лунного экватора было всего ничего, рукой подать, но формально база действительно пребывала в южном полушарии, так что вряд ли эта напоминалка имела такое уж большое значение.

Против ожиданий Терентьев направился в другую сторону, налево, к мастерским и лабораториям, да и потом ни в мастерские, ни в лаборатории не свернул, прошёл мимо. В типовых базах дальше не располагалось ничего – внешняя оболочка, а за нею нетронутая лунная порода, базальты-реголиты (или что там залегает в этих местах?). Однако на Королёве-G коридор приводил в тупик к массивной шлюзовой двери, рядом с которой дежурили два часовых в полном боевом облачении по варианту «Атмосфера», то есть без дыхательной амуниции, только броня да оружие. Над дверью красовалась табличка с лаконичной надписью: «Гермозона».

– Удостоверение приготовь, – шепнул Терентьев Виталию.

Тот послушно вынул документ.

Один из часовых придирчиво изучил удостоверения и кивнул второму. Второй нажал на кнопку рядом с дверью и сразу послышался тихий гул сервомоторов запорного механизма. Потом знакомо зашипел воздух и дверь приоткрылась – ровно настолько, чтобы без помех прошёл один человек нормального телосложения.

Терентьев шагнул в эту щель; Виталий последовал за ним.

Вообще Виталий ожидал, что за дверью увидит тесную шлюзокамеру, но её там не оказалось – коридор продолжался метров на пятьдесят и в свою очередь упирался ещё в одну гермодверь, такую же, как пройденная.

Её охраняли четверо громил из «Вомбата» – элитного штурмового флотского спецподразделения. И у этих дыхательные комплекты имелись, хотя и не были в данный момент задействованы.

– Ого, – невольно вырвалось у Виталия.

Перед дверью располагалась рамка биоидентификатора – сканирование ладони, сетчатки глаз, физиопрофиль и прочие прелести закрытых территорий.

«Елки-палки, а как же я пройду? – растерянно подумал Виталий. – Моих данных в базе нет, откуда им взяться в базе? Да и вообще – я даже не знаю, снимали у меня когда-нибудь физиопрофиль или нет…»