Молния

– Красиво…

– Да, неплохо.

– А бабочки и птички не улетают?

– Нет, их держит силовое поле, такое же, как и вокруг тебя. Пацаны не почувствовали что ты человек.

– А сколько тебе было бы лет по человеческому летоисчислению?

– Не знаю, лет двадцать, думаю.

– А что значит, Зорян. Я слышала, друзья тебя так называли? Это имя? А ты говорил, что у тебя нет имени.

Он ухмыльнулся.

– Я издевался над тобой.

– Ясно, какой ты странный.

– Идём, – он взял её за руку и провёл к входу в дом. Открыл белоснежную деревянную дверь и втолкнул внутрь. Она уже не знала чему больше изумляться: пол похож на белый мрамор, винтовая лестница с золотыми периллами вела по центру холла наверх. Высокие и широкие окна украшали тёмно–бордовые тяжёлые занавеси, подвязанные золотыми кистями.

– У тебя как во дворце.

– Ты была во дворце?

– Да, в музее.

Он потянул её по холлу направо, это оказалась кухня.

Изумлению девушки не было предела.

– А зачем у вас кухня? Вы же не едите!

– Кто тебя сказал такую чушь?

– Так всегда в книгах и фильмах.

– Глупый человеческий мир. Мы едим кровавую пищу и пьём кровь.

– Например? – её веки затрепетали.

– У нас есть кровяная колбаса, и моя кухарка варит кровавые супы, и, кстати, хочешь есть?

– Да, но я не ем кровавые супы.

– Значит, будешь есть колбасу и фрукты из моего сада.

– Мара, – он громко кого–то позвал.

Из маленькой двери в углу показалась необычайная молодая женщина, какая–то суховатая, подошла и поклонилась.

– Моя кухарка. Ещё есть горничная, экономка, садовник и охрана. Накорми гостью, она вегетарианка, так что если колбаска не зайдёт, сделай овощной и фруктовый салат.

Кухарка ещё раз поклонилась и унеслась в каморку.

– Я не заметила охраны.

– Они невидимые, молодняк из зубастых. Я поймал их в горах, предложил работу на меня в качестве охраны и они решили, что это получше, чем убивать вампиров и быть однажды сожжёнными молниями за это.

– Кошмар. Вас могут убить?

– Только сильные зубастые и молнии в портале. Первые могут откусить вампирам голову, а вторые – сжечь до тла. Матери Влада откусили.

– Ужас.

– Ладно, ешь, я в душ. Потом покажу тебе дом. Жить ты тоже будешь здесь. И… может, тебе так понравится, что быстрее захочешь меня, – его улыбка снова пробежала по ней мелкой дрожью. Она понимала, что он безумно ей нравится, но стать легкодоступной игрушкой на пару ночей совсем не хотелось.

– Ух, я чувствую твои феромоны. Ты снова увлажнилась? – он сделал шаг по направлению к ней.

– Не надо, это… это… стыдно, – она отпрянула.

– Понимаю, однако, тебе всё равно придётся на это пойти, иначе выброшу туда же на кладбище, но… девочка, уже мертвой.

– Почему мёртвой? – вскрикнула в ужасе.

Он ухмыльнулся.

– Потому что не один человек никогда здесь не был, и не выйдет отсюда живым.

– То есть я обречена?

– В каком–то смысле да.

Она угрюмо склонила голову и поплелась за стол, где для неё уже расставляли фарфоровый прибор и положили серебряный набор: ложки, вилки, нож.

Поела немного кровяной колбасы, морщась и пытаясь найти негатив в ней, но вкус оказался очень даже ничего.

– Из чего она? – спросила у снующей кухарки.

– Кровь бронзиков, – её голос показался каким–то скрипучим.

– Это кто?

– Горные животные.

Василина обратила внимание на необычные зубы кухарки, вроде на вампирские клыки не похожи, страшные острые и очень частые, будто их не тридцать два как у людей, а сто тридцать два. Женщина с жёлтым и вытянутым лицом внезапно стала принюхиваться как Гончая Борзая и, схватив её за руку, раскрыла пасть.

Василина вскрикнула, пытаясь вырвать руку.

– Мара! На место! – послышался грозный голос Зоряна, а в следующий миг кожаный хлыст ударил кухарку. Она отпрыгнула и забилась под стол, рыча как собака.

Василина вскочила и как ошпаренная, подбежала к вампиру, встав ему за спину и притихла.

– Что с ней? – хмыкнула.

– Мара, я сказал на место! – он снова щелкнул хлыстом по полу рядом со столом и с такой силой, что та ещё больше зарычала. Тогда Зорян подошёл, вытянул женщину за шкирку, встряхнул, как котёнка, и, взяв за грудки, уставился в глаза.

– Она моя, тронешь, убью, – процедил.

Та судорожно отрицательно замотала головой, однако по ней сильно виделось, что она пытается отдышаться, будто пробежала кросс на скорость.

Он отшвырнул её в сторону каморки. Кухарка поползла на четвереньках к себе и закрыла дверь.

– Что с ней? – опять прошептала на смерть перепуганная девушка.

– Она почувствовала в тебе кровь и плоть. Ты для неё лакомый кусок, людей в нашем мире нет, а для зубастых ты как самый вкусный торт у вас.

У Василины поползли брови на лоб.

– Она тоже из зубастых?

– Все слуги вампиров из них. Это низшая каста. Одни из них одомашненные прислуживают нам, другие – ещё дикие обитают в горах, и если любой вампир случайно забредёт туда, то может не вернуться.

– Ужас, а как же она почувствовала? Ты же окружил меня силовым полем.

– Я и сам не знал, что оно слабеет, когда меня рядом нет. Прости, с людьми в таком качестве тоже сталкиваюсь впервые. Придётся тебе даже, когда я моюсь в душе, находиться рядом.

– Кошмар, – протянула Василина и присела на стоящий рядом стул с высокой спинкой из светло–голубого дерева.

Он улыбнулся.

– Зато мне будет приятнее, представь, я моюсь, а ты сидишь рядом и лицезреешь мою наготу.

– Я – я, не могу.

– Хватить блеять, как молодой бронзик, идём. Я, спасая тебя, не смыл с себя мыло.

Девушка попыталась возмутиться, но не смогла, вампир уже сгрёб её в охапку и взлетел на третий этаж. Подлетел к душевой, открыл дверь и впихнул внутрь.

– Стой здесь, я быстро и полетим, погуляем перед сном.

Василина открыла рот, когда он бесцеремонно сбросил халат на кушетку и остался в чём мать родила. Ухмыльнулся, обнажив идеальной формы клыки, и зашёл в душевую кабину. Смыл мыло, вышел и свысока взглянул на неё.

– Не хочешь тоже помыться?

Она отрицательно мотнула головой.

– Зря, я не разрешу тебе ложиться со мной в чистую постель грязной с вашего кладбища.

– П – п – постель?

– Хватит заикаться, неужели ты такая тупая, что не понимаешь, что теперь и спать нам придётся вместе, личная комната отменяется. Или ты хочешь, чтобы моя прислуга тебя сожрала, разорвав на части. И мыться ты будешь также в моём присутствии.

– Но я так не могу.

– Васька, заруби себе на носу, теперь ты под моей защитой, а отдать тебя на растерзание кому–то другому не в моих планах. Давай, я жду.

– Мыться?

– Да.

– А ты отвернёшься?

– Нет.

– Почему? Я же стесняюсь.

– Я имею право видеть, что защищаю, и за кого буду платить в академии, причём совсем нехилые деньги.

Её глаза увлажнились, руки задрожали. Он не дал ей выть от безысходности, подошёл, наклонился, взялся за полы платья и поднял вверх, снимая его через голову. Она стояла молча и смотрела на него, не зная, что делать, кричать бесполезно, сопротивляться тоже. «Мамочка, как–то странно, повернулась моя жизнь. Такого жениха я хотела? Не знаю».

Дальше он снял с неё бюстгальтер, трусики и туфли.

Она на его удивление не стала стыдливо прикрываться, а вытянулась в струну, выставляя шикарную грудь напоказ.

– Почему ты не смущаешься и не визжишь? – он опешил, невольно, разглядывая её совершенную фигуру, член сразу заявил о себе выпиранием под полотенцем.

– А зачем? Насколько я поняла, выхода у меня никакого нет. Ты думаешь, что теперь имеешь на меня все права. Учиться у вас я не собиралась, это ты навязываешь мне вашу академию. Спать в твоей постели приведёт к сексу с тобой, а это далеко не ухаживания, и совсем не то, о чём я молила небо. Здесь я на правах проститутки, так?

Её поведение и слова смутили его, чего он вообще не ожидал от себя, член резко обмяк, в том, что являлось вампирской душой, образовалось какое–то разочарование.