Теперь командовать буду я

Живот начал дико болеть, я почти наплевала на свое решение держаться, как вдруг услышала звук подъезжающей машины. Вскоре открылась входная дверь и послышался топот.

В комнату ввалился Виталий и несколько человек из его охраны с круглыми глазами. Он  кинулся к кровати, бормоча:

– Слава Богу, живая… – и тут же крикнул: – быстро нож!

Разрезал веревки, попытался меня обнять, но я оттолкнула его и, завернувшись в одеяло, пронеслась в ванную, закрыв дверь на замок. Включила душ и встала под ледяную воду: до туалета я бы уже просто не добежала.

– Ты в порядке? – участливо крикнул муж из-за двери, а я промолчала. От него меня тошнило еще больше, чем от недавнего происшествия и в голове быстро родился план: раз уж им приказали надо мной поизмываться, сделаю вид, что так и было. А потом ухмыльнулась.

«А ведь сработало. Парни не смогли выполнить свою работу, а только сделали вид, что выполнили».

Я убрала усмешку, вытерлась, обратив внимание, что все туалетные принадлежности пропали, как и шторка для душа (осталось только одно полотенце), сделала скорбное выражение лица, завернулась в одеяло и открыла дверь.

Виталий тут же сделал лицо аналогичное моему (хотя до этого стоял абсолютно спокойный) и попытался меня обнять, но я шарахнулась назад.

– Дорогая… – пробормотал он, глядя на меня с жалостью, а я опустила глаза в пол. «Посмотрим, кто из нас лучший актер, урод». – Поехали домой.

И я нерешительно пошлепала босыми ногами прямо на улицу, проигнорировав свои туфли. Между прочим, любимые. Легла на заднее сиденье, кутаясь в свое нелепое одеяние, и подтянула ноги к животу. Охрана села в другую машину, и мы поехали в город.

Два дня я упорно молчала, привыкнув к этому еще в доме, отводила взгляд, практически ничего не ела и целыми днями лежала на кровати с болезненным видом. Виталий старательно изображал заботу, подолгу глядя на мои руки в синяках. Один раз я не закрыла дверь в ванную, а он зашел без стука. Застав меня голой, выходящей из душа, смог полюбоваться моими синяками на бедрах и ногах. Клянусь, на мгновенье я увидела в его глазах усмешку и крепко задумалась. Пора было срочно выходить из этого состояния, но спешить было нельзя. Я начала покидать дом, подолгу гуляя в парке и сидя на той же скамейке, на который впервые увидела Сеню. Иногда мне даже казалось, что кто-то смотрит. Я вертела головой, но ни разу не поймала на себе ни одного взгляда. Через неделю я вышла из дома, прошла парк насквозь и, вызвав такси, поехала прямиком к Коле.

Он открыл дверь и только увидев меня, нахмурился: за это время я успела изрядно похудеть, изображая немощность. Щеки впали, а глаза блестели голодным блеском.

– Что случилось? – спросил он с недоумением, когда я разулась и прямиком направилась к холодильнику.

– А что тебе известно? – уточнила я с набитым ртом.

– Ты ушла от меня разбираться со своими делами и пропала на две недели, не отвечая на звонки.

– Пропала! – злорадно хмыкнула я и рассказала ему, что произошло, исключив подробности моего пребывания в доме и тот факт, что изнасилования фактически не было. Решила отделаться пространственным «в последний день они оставили меня голой, привязав к кровати по рукам и ногам». Его глаза вспыхнули праведных гневом, а кулаки сжались.

– Когда, говоришь, это произошло?

– В тот же день, как я от тебя уехала, вечером.

– Я видел этот ублюдка через несколько дней после этого, он ничего мне не сказал.

– Вон как, – хмыкнула я и уселась за стол в задумчивости. – Хлопнем по рюмашке?

Он кивнул и вернулся с бутылкой водки и двумя стопками. Мы выпили, даже не поморщившись.

– То есть, меня похищают у него из-под носа, но тебе, единственному человеку в окружении, который реально может чем-то помочь, он не говорит. Кто инициировал встречу?

– Я приехал к тебе в дом, потому что не мог дозвониться несколько дней, – поморщился Коля, а я закатила глаза. – Он открыл дверь и ухмыльнулся, сказав, что ты так умаялась, что сладко спишь и он не хочет тебя будить.

– Ты разозлился и сказал ему, что мы переспали?

– Нет, но и не отрицал, когда он спросил.

– Он прямо задал тебе вопрос? – поразилась я.

– Именно. Причем, невпопад.

– Вспомни точно, сколько дней прошло с того, что мы виделись в последний раз? – он задумался ненадолго, глядя в стену:

– Ровно неделя.

– Ты неделю не мог до меня дозвониться и только спустя это время начал искать? – невесело хохотнула я. – Да, с таким друзьями сыграешь в ящик, и никто даже не заметит.

– Прекрати, – поморщился он. – Я звонил на второй день узнать, как ты себя чувствуешь. Телефон был недоступен, и я решил, что ты занята. Потом позвонил еще через пару дней, а на седьмой после звонка поехал. Я отлично помню, что ты не любишь, когда я вмешиваюсь.

– Ага, сама напросилась, – кивнула я, он вспыхнул, а я вздохнула и разлила еще водки. – Прости, я на нервах.

– Почему ты спросила, когда он для себя подтвердил факт измены?

– Как-то слишком много странностей накопилось. Тем вечером мы ужинали с Калиниными, ты знаешь этого престарелого ловеласа, – он кивнул. – Так вот, он ни разу не схватил меня под столом за коленку и пол вечера они обсуждали рыбалку, чем практически довели нас до нервного тика.

– Рыбалку? – поднял он бровь и не донес рюмку до рта.

– Именно. Я знаю о рыбалке больше, чем он. В их разговоре не было даже намека на смысл. Появилось ощущение, что он просто тянет время.

– Но зачем?

– Например, чтобы меня смогли похитить.

– Бред, зачем ему это?

– Каждая гусеница мечтает стать бабочкой, – пожала я плечами, но глаза злобно сверкнули.

– Маловато деталей для такого вывода.

– Слушай дальше, – усмехнулась я. – За столом они ни разу не обсуждали дела, но, как только я вышла в туалет, тут же принялись о чем-то шептаться. Я уловила конец фразы, возвращаясь.

– Что конкретно?

– Про какой-то залог.

– Ни о чем не говорит.

– Тогда почему бы не обсудить в моем присутствии? Дальше само похищение. Представь: нас подрезают, принуждают остановиться и что делает этот придурок? Выходит, с пистолетом, и идет важный к водительской двери.

Коля поморщился:

– Даже сопливый пацан знает, что нельзя выходить первому из машины. Дверь, конечно, резко открылась?

– Само собой. Он отлетел к отбойнику и потерял сознание.

– Что за бред?

– Отвечаю: лежал и не подавал признаков жизни. Я даже слегка обрадовалась поначалу.

– Может, головой обо что ударился?

– Никак нет.

– Тогда он не мог потерять сознание… Черт.

– И неделю ко мне не прикасались даже, – слегка уклонилась я от истины, чтобы донести мысль.

– То есть, я говорю ему, что мы переспали, а твои похитители на следующее же утро получают указание о смене плана?

– Чувствуешь, как интересно выходит? – усмехнулась я.

– Хочешь, прикопаем его сегодня же?

– Нет, – поморщилась я, – то есть, хочу, конечно, но пока рано. Надо понять, что происходит. Похоже, мне все-таки понадобится твоя помощь.

– Само собой, это уже не твоя подконтрольная зона. И положи в сумку пистолет, сто раз тебе говорил.

– Да, пап.

– Получишь ведь, – добродушно усмехнулся он, а я поднялась. – Домой?

– Навещу подругу, – хмыкнула я. – Она, поди, соскучилась.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул, я вызвала такси и поехала в сквер. Посидела немного на той же лавочке, и достала блокнот с ручкой. Написала «это муж заказал последний аккорд», свернула в несколько раз и сунула между одной из досок и металлическим креплением. Поднялась и пошла на выход, снова вызывая такси, и в самом деле поехала к Марине.

Вышла из машины возле новой многоэтажки, в которую она не так давно переехала, и с удивлением посмотрела по сторонам: хороший зеленый район, квартиры не из дешевых, а между тем, она нигде и никогда не работала. Я всегда считала, что она живет за счет мужчин, но никогда не задумывалась, а кто эти самые мужчины? Она называла разные имена чуть ли не каждый месяц, рассказывая о своих похождениях в подробностях, но это всегда мог быть лишь один человек. И все эти пять лет она счастливо трахалась с моим мужем, жила за мой счет и даже получала такие же подарки, что и я.

Конец ознакомительного фрагмента.