Свадьбы и разводы

– И что может случиться? – хмыкает Ворон. – Салфетки не того цвета на столах?

– Из глобального: несостоявшаяся регистрация. У меня было два случая, когда за минуту до заветного «да» сбегала невеста, и один, когда передумал жених. – Говоря это Ворону, свою свадьбу не плюсую в список «несостоявшихся», не желая, чтобы адвокат узнал о моём статусе «брошенной невесты». Представляю, сколько язвительных шуточек слетит с языка мужчины в ежедневном напоминании, что организатор свадеб не в состоянии справиться с собственной.

– В таком случае, зачем доводить всё до белого платья и гостей?

– Причины у всех разные. Нельзя затолкать всех в установленную категорию. Само по себе понятие свадьбы не так страшно, пока человек не сталкивается с вопросом регистратора «готовы ли взять в мужья этого мужчину?». Сколько страха в эту минуту проносится в глазах женщины, которая понимает, что её свобода теперь заключена в тонком ободке на безымянном пальце правой руки.

– Тогда зачем это всё?

– Для женщины важна определённость, ощущение, что мужчина выбрал именно её. Она отдаст мужчине всё, что он пожелает, получив взамен защиту и признание её единственности. Это ведь по сути тоже сделка, скреплённая документально. И вам как никому другому это понятно.

– Разве нельзя просто жить, любить и наслаждаться жизнью без всех этих традиционных установок?

– Тогда это просто устная договорённость, а она, как вам известно, не имеет никакой силы в случае возникновения разногласий. Представьте, живут люди десять лет вместе, например, в квартире мужа. Приобретают какие-то вещи, растят ребёнка, возможно, не одного, имеют общие планы, а в один момент приходит мужчина и указывает женщине на выход. И что?

– Каждый остаётся с тем, что имеет.

– А если женщина не имеет ничего? Как, например, Настя Тютюнина. Не докажи вы факт её вложений в квартиру мужа, она бы осталась на улице.

Видимо, мой аргумент оказывается настолько действенным, что усыпляет Ворона, но спустя время тишину вновь разрывает его низкий голос:

– Какая из свадеб для вас оказалась самой запоминающейся? В хорошем или плохом аспекте, неважно.

Хочется сказать: «Моя», но я сдерживаюсь, и перебрав в памяти все организованные торжества, отчего-то вспоминаю не очень приятное.

– Два года назад пришла ко мне пара: он журналист, она кондитер. Девушка делала просто нереальные торты на заказ. Множество клиентов в очередь стояли, чтобы получить десерт, сделанный ею. Естественно, для себя любимой сделала всё сама: пятиуровневый торт, украшенный бусинами и живыми цветами. Но самое главное – фигурки жениха и невесты, вылепленные из мастики и имеющие точные черты лица пары. Невероятная и скрупулёзная работа, которую невеста представила на празднике. В какой-то момент мне даже показалось, что вся свадьба была организована именно для лакомства. И вот в самый ответственный момент, когда молодожёны взяли в руки нож, чтобы разрезать сие чудо, дружку, перебравшую с алкоголем, вырвало на этот самый торт. Крики, ругань, истерика невесты, жалость гостей… и разочарованная невеста покинула свадьбу.

– Я представил, – Ворон смеётся, укутывая меня в хриплые нотки, приятно вибрирующие по телу. Впервые я его рассмешила, заставив проникнуться сложностью моей работы.

– А ваш самый запоминающийся развод?

– Однозначно Мася.

– К-кто?

– Матильда Александра Венера Констанция третья, – торжественно объявляет Ворон. – Пришла ко мне пара. Двадцать пять лет в браке, детей нет, довольно состоятельны. Вот только каждый из них готов был отказаться в пользу другого от имущества при одном условии – заполучить опеку над Масей. Она оказалась ангорской шиншиллой, кстати, самый дорогой вид. Девять судебных заседаний из-за грызуна. Девять! Супруги совершали попытки её выкрасть, вывезти из страны, прятали у родственников. В суде выступал ветеринар, доказывающий, что муж был с питомцем во время болезни; жена предоставляла результаты экспертизы об уровне загрязнения воздуха в районе проживания мужа; свидетелями выступали соседи, рассказывающие, сколько времени проводил каждый из супругов с Масей; были предъявлены чеки из ветеринарной клиники, зоомагазинов. Устал я, адвокат ответчика, судья, который при виде парочки стонал в голос…

– Чем закончилось? – разворачиваюсь к Ворону, подвинувшись к краю.

– На очередном заседании внесли клетку с Масей, и судья со словами: «Всё имущество, приобретённое супругами в браке, делится поровну», вытащил кухонный топорик и занёс над шиншиллой для этого самого раздела. Заседание было окончено через три минуты по обоюдному договору сторон.

– Обалдеть! Отказаться от всего ради грызуна? Интересно, Мася ещё жива?

– Если исходить из того, что в домашних условиях шиншиллы могут прожить до двадцати лет, а три года назад Масе было пять, то да.

– Ну хоть не зря… А вообще, странно делить питомца. Некоторые так за детей не борются.

– Борются, Олеся, вот только мотивы у всех разные. Если за опеку над детьми борется женщина – это вполне понятно и объяснимо, а вот в случае мужчин, лишь часть из них устраивает бои без правил действительно за детей. Остальные делают это лишь для того, чтобы подгадить бывшей жене, а после оглашения решения суда пропадают из жизни собственных детей и скрывают доходы, чтобы не платить алименты.

– Мне кажется, Максим Максимович, вы видели столько низменных поступков, показывающих людей с самой отвратительной их стороны, что не верите в честность и искренность, ожидая подножки. Но ведь бывает по-другому. Не все люди разводятся, сохраняя теплоту в отношениях и привязанность, поддерживая друг друга на протяжении всей жизни.

– Есть примеры? – Ворон оказывается на боку, подпирая ладонью голову и сосредотачиваясь на мне.

– Мои родители. Тридцать четыре года в браке.

– Именно поэтому вы, Олеся, занимаетесь организацией свадеб. Всю жизнь у вас перед глазами пример того, что человек способен выстроить нечто крепкое и настоящее, сохранив на долгие годы. Но некоторые не умеют строить отношения, потому что просто не знают, как правильно. Им не показали, не научили и все их представления основываются на фильмах, где всё обязательно заканчивается хорошо. Вот только жизнь фильмом не является, и единожды, столкнувшись с пониманием, что всё устроено иначе, они предпочитают не выглядеть идиотами, доказывая всем, что чувствуют себя великолепно в своём одиночестве.

И сейчас мне кажется, что Ворон говорит о себе, не раскрыв сути и не назвав имена, он рассказывает о своей семье, в которой не показали, как правильно. На языке крутится множество вопросов, готовых сорваться потоком, но я понимаю, что озвученного и так бесконечно много для него.

– Вы говорите о себе? – собравшись с духом, всё же спрашиваю того, кто скорее всего не ответит.

– Я говорю в общем. Исходя из собственных наблюдений, – по глухому звуку понимаю, что Максим перевернулся на другой бок, автоматически завершив ночную беседу. – Спокойной ночи.

– Спокойной.

Ещё долго лежу с открытыми глазами, обдумывая его слова, а затем проваливаюсь в рыхлый сон, сквозь который слышу звук открывающейся калитки и шаги, понимая, что вернулся Гореев. Надеюсь, он всё же добрёл до нужной точки и вызвал помощь.

Глава 12

Ворон

Просыпаюсь, чувствуя небольшое давление в области груди. На ней мирно покоится девичья ладонь. Рука Олеси свисает с дивана, а сама она лежит практически на краю: одно движение и девушка просто рухнет на меня.

И пока её болтливый рот закрыт, а на меня не сыплется бесконечный поток претензий, я бесстыдно рассматриваю милое лицо. Носик со вздёрнутым кончиком двигается, когда она морщится во сне, а густые ресницы трепещут, показывая, что сон, который она смотрит, не является приятным. В какой-то момент чувственные губы с чётко очерченным контуром заметно растягиваются, являя улыбку. Когда я последний раз так рассматривал женщину рядом? Не помню. Все они покидали мою квартиру ночью и с рассветом, оставив свой номер с просьбой перезвонить. Как звали последнюю? Юля? Или Вика? Или Вика была до Юли? Не имеет значения, если ни одна из них не оставила следа в моей памяти. Забыв об осторожности, касаюсь пальцами руки Олеси и неторопливо веду до локтя, ощущая мягкость кожи. Её тело приходит в движение, и я едва успеваю задержать падение, подтолкнув на другой бок.