Страница 38 из 76
Висящий у меня на шее кинжал на миг налился голубоватым холодным светом и тут же потух.
— Трупы отсчитывает, что ли? — Буркнул я, направляя полностью заряженный резонатор на ближайшего ползущего ко мне урода.
Зря я так сделал. Миг и его разорвало, превратив в кровавую кашу, забрызгавшую только что отмытую спину робота и мои ноги, по самые ягодицы.
— Отменить, на хрен, уведомления, показ по приказу!
Взмах резонатором и спина робота стала чище на двух клещей-кровососов. Взмах стальной лапищей: еще минус три. Кровь тонкими ручейками потекла меж камней пола, стекаяь к ложу, где еще пять минут назад лежал я, утекая куда-то под свисающие донизу белоснежные простыни.
Бах, бах, бах!
Я еле удержался на стальном теле, когда оно начало усердно охлопывать себя руками, отправляя монстров к породившим их небесным демонам. Зато комната, наконец, очистилась от их агрессивного присутствия.
— Шкип, бросай все, быстро забирай нас отсюда! Алло! — Я схватил амулет, поднося его ближе к губам, будто это как-то могло помочь делу, — ты слышишь⁉ Бегом!
— Что⁈ Да, сука! Вернусь, каждый твой винтик по атомам разберу, — поклялся я сам себе, — воткну резонатор ему в черный вход и не выключу, пока фальцетом не запоет.
Я резко успокоился, перестав вопить, что помогло мне услышать то, что скрывали мои истерические возгласы. Я давно перестал замечать, но при появлении здесь, приказав организовать молебен, все это время слышал мелодичные песнопения, доносившиеся с земли даже сюда, на километровую высоту. Теперь же я слышал только доносящиеся оттуда рык, вой и далекие вопли.
— Сука! Давай за мной!
— Я не сука. — несколько опешил Защитник, — сука — это собака женского рода. Я…
— Да я не тебе! Пошли! Ну? Чего застыл?
— Приказ мне или нет?
— Тебе, железяка тупая, кому еще⁈
— Собаке женского пола?
— Нет, блядь, тебе!
— Блядь — это распутная женщина, а я…
— Капец, задолбал уже, заткнись!
— Принято.
— Ну? Чего застыл? Защитник, за мной!
— Принято.
В этот раз робот сработал как надо, устремляясь за мной. Ну как устремляясь: ползя на четвереньках, ибо потолки ему были низковаты, а огромный люк был открыт только над бассейном и кроватью, но и так он вполне успевал за мной, выбивая из каменного пола целые снопы искр, скребя по нему своим двухметровым клинком и диском алмазной циркулярной пилы.
Три десятка быстрых шагов и вот мы стоим на краю площадки, а вниз, в устилающий землю сумрак, уносится бесконечная крутая лестница, с которой до нас доносится далекий вой.
Что-то щелкнуло и на лбу Защитника включился настоящий прожектор, выхватывая и лестницу, и землю вокруг нее широким светлым пятном света.
— Твою-то…
Это все, на что меня хватило, когда я опознал в ожившем ковре у подножия пирамиды и на лестнице тысячи, а вернее десятки тысяч переродившихся уродов, которые все как подорванные шли, ползли и мчались в нашу сторону, и использовали они для этого не только лестницу, но и всю поверхность пирамид, карабкаясь с одного уступа на другой с таким энтузиазмом, будто тут халявный стрип-клуб открыли со знойными доступными красотками. Впрочем, совсем недавно тут так и было, но сейчас-то его нет, и этих уродов сюда тоже никто не звал.
Загудели раскручиваемые стволы пулеметов, пришлось заорать, перекрывая гудение:
— Стоп, стоп, стоп! Снарядов мало! Подпусти поближе! Давай, лучше помоги!
Я метнулся к краю лестницы, где по бокам от нее стояли две огромные чаши, с горящим внутри огнем, навалился на край, но только обжег плечо, не сдвинув ее ни на миллиметр.
Для Защитника это не составило труда: широкое лезвие вбилось под основание, с хрустом выламывая из камня крепежные болты, робот навалился, и чаша, выбивая набат, как гигантский колокол, заскакала вниз, расплескивая по пути фонтаны пламенеющих углей и водопады искр. Чаша летела, ударяясь о ступени, подскакивая и снова ударяясь, все больше набирая скорость, пока не долетела до первых рядов наступающих. В этот раз звук удара оказался менее звонким, но впечатление от этого не стало менее эффектным: на лестницу будто алой краской плеснули, а чаша полетела дальше, отмечая каждое соударение с камнем новыми всплесками алых разводов. И не успела первая из них оказаться на земле и прочертить на ней полосу из раздавленных тел, как вслед за ней полетела вторая, удваивая нанесенный урон. Я обернулся, выискивая глазами, что еще можно скинуть на головы наступающим, но кроме кадушек с пальмами и скульптур вдоль бассейна ничего не обнаружил. К сожалению, как метательные снаряды они оказались не очень: вот одна из скульптур, отчаянно размахивая руками полетела вниз, сметая со своего пути десяток монстров и взорвалась градом осколков, мигом растеряв большую часть своей убойной силы, а за новой скульптурой бежать уже некогда. Вся пирамида уже стала похожа на потревоженный муравейник: ползущие по стенам чудовища были еще далеко, но вот до несущихся по лестнице монстров осталось, дай бог, метров тридцать.
— Щит, давай, только постарайся завалить как можно больше.
Однако мои указания роботу были не нужны, опустившись на одно колено он направил стволы вдоль лестницы и врубил свою газонокосилку.
Что там эти чаши? Когда заработал пулемет, создалось впечатление, что кто-то включил пожарный брандспойт, заправленный красной акварелью. Я, открыв рот и зажав уши чтобы не оглохнуть от грохота, смотрел как поток стали врезается в ряды ползущих вверх чудовищ, тут же превращаясь в потоки крови и разорванных потрохов. Стодвадцатимиллиметровые снаряды, не ощущая сопротивления, пронзали десятки и сотни тел, снося все на своем пути от вершины и почти до основания пирамиды, оставляя в живых лишь единицы из поднимающихся наверх.
— Охренеть! — от увиденного меня аж слегка переклинило, — ты… ты… ты как какой-нибудь Жнец из этих, из древних легенд со своей Великой жатвой… охренеть чё получилось!
Защитник только спокойно кивнул головой, явно не понимая причины моего изумления.
— Жаль, что снарядов почти не осталось, — посокрушался я, — а уродов там на земле еще полным-полно. Иди за скульптурами, успеем еще пару-тройку скинуть, пока новая партия наверх ползет.