Страница 72 из 73
Эпилог
По вине непонятно что возомнившего о себе гоблина у Женьки осталось только два дня относительно комфортного пребывания в Женеве. Так что мы с Бисквитом постарались наполнить его впечатлениями по самую макушку. Когда уже казалось, что в него больше не влезет, а ноги гудели от пройденных километров, орк предложил сходить в заведение наподобие того, что содержала жадная птичка Лорикет. По правде говоря, это была не то чтобы инициатива артефактора, просто мой друг все толще и толще намекал на желание тесно пообщаться с модификанткой.
Неужели я и сам так выглядел, когда в подпитии жаловался Бисквиту на отсутствие ярких впечатлений от жизни в Женеве? Судя по печальному взгляду моего зеленокожего друга, так оно и было. Ну что же, как говорится, сам напросился. Это, конечно же, не было заведение того уровня, в котором я впервые увидел модификантку-бесовку, а нечто более приличное. Впрочем, бордель остается борделем, вне зависимости от ценовой категории и уровня обслуживания.
После очередного завлекательного танца девушки-спрута, у которой из спины росли восемь вполне себе функциональных щупальцев, терпение Женьки лопнуло, и подвыпивший ловелас рванул следом за покинувшей сцену модификанткой, предварительно купив специальный талон у шустро подскочившего по знаку Бисквита антрепренеру. Так тут вежливо называли сутенеров. Я же, воспользовавшись тем, что мы с орком наконец-то остались вдвоем — без лишних ушей, задал мучивший меня эти двое суток вопрос:
— Давай, колись, что там удалось нарыть Иванычу?
Орк сразу понял, к чему я веду, но постарался уйти в отказ:
— Секретная информация.
— Бисквит, хватит елозить. Я столько бумажек о неразглашении подписал, что теперь даже выпить толком опасаюсь, вдруг чего лишнего взболтну. Тем более вся эта мутотень касается меня больше, чем кого-либо другого. Колись давай.
— Ладно, — протянул орк, хотя и так было видно, что ломается он лишь для галочки. — Ты, как обычно, вляпался в самую жижу. Секатор устроил такой водоворот, что со дна всплыла огромная куча ила и фекалий. На болотах, как писал ваш Конан Дойль, третьи сутки стоит жуткий вой. Гоблинов спасло лишь то, что в этом деле оказались замазаны еще и эльфы. Поэтому городской совет решили всех собак повесить на советника и прикрыл дело. Сразу скажу, тебе никаких компенсаций в этот раз не полагается. Никто участие наемников светить не будет.
Ну да, а то я не знаю! Пытался уже вытряхнуть из Иваныча чуток элькоинов, но он так на меня посмотрел, что сразу стало понятно: глазастый гоблин точно видел, как я кое-что свистнул на месте преступления. Каюсь, слаб человек, и в этом плане, возможно, слабее всех остальных разумных. Потайная лаборатория советника была так накачана энергией разрушения, что все предметы с более или менее серьезной концентрацией энергии творения светились там как редкие фонари на ночной сельской улице.
Больше всего мое внимание привлекла маленькая вещица: японское нэцкэ. Честно, я цапнул ее руками не очень осознанно, скорее из-за тяги к познанию, а вот сунул под резину гидрокостюма прекрасно осознавая, что творю. Ну а что? Мне нужно как-то возвращать вложенные в это дело деньги. И, как показало последующее общение с гоблином, сделал я все правильно. Когда нас с Женькой доставили домой и друг отправился отмываться в душевую, я заглянул на несколько сайтов аукционных домов и понял, что хапнул действительно ценную вещь. Судя по метке, фигурка из слоновой кости, изображавшая старика с большой рыбиной, является творением мастера-нэцукаси Кокусая. Пять лет назад ее продали за тридцать тысяч евро, а учитывая, что благодаря заряду энергии творения теперь это артефакт, приносящий удачу в торговых делах и переговорах, цену можно смело накручивать раз эдак в пять. Режем напополам из-за криминального душка и все равно получаем сумму как минимум в два раза больше, чем я должен Пахому. Да у меня уж сейчас есть на примете два клиента, которые купят нэцкэ без проблем, но лучше сделаю широкий жест и преподнесу вещицу как отдарок, за финансовую помощь. Уверен, Станислав Петрович оценит, а мне его расположение еще ой как пригодится.
— Ты что, совсем меня не слушаешь? — прервал мои меркантильные размышления хриплый голос орка.
— Извини, что-то я подустал. Мне бы выспаться, а не носиться по всем этим борделям. Повтори, пожалуйста, если не трудно.
Орк хоть и надулся, но все же выполнил мою просьбу;
— Это, конечно, только мои предположения, но, похоже, советник решил создать сеть агентов влияния на Большой земле, вот и впихивал в людей проклятие, как в артефактную основу. Кстати, девушка, которую там нашли вместе с Женей, является любовницей премьер-министра Франции.
— А как насчет того китайца? Как он сделал его малефиком?
— Он не малефик, а всего лишь живой артефакт, — отрицательно мотнул головой орк. — Подход интересный, но такие заготовки долго не проживут.
— А как же Женька? — встрепенулся я.
— Нормально все. Эксперты сказали, что с ним советник не успел ничего такого сотворить, да и вряд ли его готовили под проклятие псевдомалефика. Скорее всего, была бы просто замена личности с жесткими ментальными закладками. С научной точки зрения работа гениальная: создавать из живых людей артефакты — это не каждому под силу.
— Эта жаба с любой точки зрения извращенец и больной на всю голову мудак, — парировал я, но тут наш ученый диспут был прерван вернувшимся Женькой.
Выглядел мой однокашник ошарашенным и даже немного напуганным. По тому, в каком состоянии пребывала его одежда, было понятно, что одевался он впопыхах.
— Да ну нафиг! — проворчал мой друг, плюхнувшись в кресло. — Ты был совершенно прав. Незачем людям иметь что-то еще, кроме того, чем нас наградил Господь Бог. Я понимаю, если увечье какое и нужно восстановиться. Тогда пластика — дело хорошее. Но такие вот извращения уже перебор.
Я хотел было уточнить у него насчет пихания щупалец дамы-спрута куда-то не туда, но тут меня словно током пронзила необычная мысль, навеянная размышлениями орка и заявлениями Женьки. Это, конечно, бред, но почему бы не попробовать:
— Бисквит, скажи, мой зеленокожий друг, ты умеешь рисовать?
— Совсем немножко, я больше по резке специалист.
Я задумался, но все же решил, что резкой здесь не обойдешься.
— Так, народ, хватит заниматься ерундой. Поехали к нам, есть одна очень интересная мысль.
— Я жрать хочу, — заныл Женька, но я лишь отмахнулся и потащил обоих из заведения.
И все же гостеприимством манкировать не стоило, так что, пока ехали в квартал художников, позвонил Николашке, попросив упаковать нам с собой еды. В итоге мы ввалились в мой дом готовые ко всему — и картину нарисовать, и банкет по поводу ее экспозиции устроить.
Впрочем, ничего нового мы малевать не собирались. Женьку я с пакетами еды отправил к рабочему столу накрывать поляну, а Бисквита, смущенно сжимающего в руках палитру и коробку с тюбиками красок, запихнул за барную стойку поближе к картине с ангелом. На всякий случай еще раз проверил полотно своим даром, но никаких изменений не ощутил.
— Ну что, Пикассо зеленомордый, ваяй.
— Да ну тебя в трясину! — отмахнулся орк и попытался сбежать, но, видно, не сильно хотел, потому что иначе я бы не смог удержать за майку такую громадину.
— Слушай, я же уже все объяснил. Да и что ты там можешь испортить?
Мне показалось или на лице ангела отразилась тень возмущения?
— Ну ладно, — вздохнул орк и начал быстро, как по мне — слишком уж сноровисто для не специалиста, смешивать краски. Затем он с палитрой в одной руке и кистью в другой замер перед полотном, которое благодаря росту орка даже не пришлось снимать со стены.