Оценщик. Невидимая сторона

— И что дальше? — спросил я у сидевшего в лодке гоблина, делая вид, что давно догадался, кто из них кто.

— Все потом, — буркнул в ответ инспектор, намекая на то, что еще не время для откровенных разговоров. — Спрячь сюда оружие и все, что может намокнуть.

Судя по размеру мешочка, туда влезет не так уж много, а остальные вещи, скорее всего, придется оставить в брезентовом кофре, и с нами они не поплывут. В мешочек ушли оставшийся от Йохана револьвер, прибор Гюрзы, мой щитовик, очки и телефон. Впрочем, ничего другого ценного у меня и не было.

Лодочкой инспектор управлял очень ловко, но что-то мне подсказывало, что он предпочел бы плыть самостоятельно, рядом с нашим проводником. Двигались мы по узкому, затянутому тонким слоем ряски каналу, который вилял между окруженными колючими зарослями прудиками.

Когда мы подплыли к насыпи с колючими зарослями, отделявшей один из прудов от канала, разводчик лорухов был уже там. Он прямо на наших глазах сунул лапы куда-то в ил под насыпью и что-то сделал. Сплошная стена колючих зарослей вдруг заскрипела, ветки разошлись, и в кустах образовался проем. В него тут же сунулась любопытная жабья морда таких размеров, что мне стало не по себе.

Блин, да в эту пасть влезет моя голова! Причем с очень хорошим запасом, а если жаба постарается, то вообще сможет проглотить меня целиком. Сидящий в воде гоблин что-то заквакал своей питомице, поглаживая ее по морде. В ответ на это она утробно умкнула, раздувая здоровенный шейный зоб. Я даже подумал, что лорух тоже обладает зачатками разума, но тут же вспомнил разговоры некоторых людей со своими собаками и кошками. Судя по всему, эта особь была очень покладистой, потому что без проблем пролезла в узковатый для нее проем и неподвижно замерла рядом с нашей лодочкой. Иваныч сделал практически театральный жест рукой и сказал:

— Прошу устраиваться.

А мне что-то совсем перехотелось путешествовать вот на таком вот транспортном средстве. Впрочем, нерешительность продлилась недолго, а ее место заняли доводы разума, ну и еще немножко любопытство. Что интересно, никакой особой упряжи на лорухе я не заметил, специальные скобы для крепления ремней, свисающей с моей сбруи, были буквально вживлены в спину огромной жабы как какой-то пирсинг. Заводчик помог мне закрепить карабины на скобах. Сам я почему-то не решался этого делать, опасаясь нечаянно причинить боль живому существу. И дело тут не в жалости, а в элементарном инстинкте самосохранения. Дальше я двинулся уже верхом на лорухе, причем в качестве груза, а не наездника: никаких средств управления движением этого существа обнаружить не удалось. Ремни всего лишь помогали мне удерживаться на спине жабы в положении лежа.

Так как теперь лодка, по большому счету, никому не нужна, Иваныч скользнул в воду и поплыл рядом со своим сородичем. Второй лорух был значительно упрямее первого, а когда его все-таки удалось выковырять из загона, он оказался еще и куда меньше размером. Глядя на то, как инспектор пытается совладать со своим норовистым «скакуном», стало понятно, что определенный опыт у него все же имеется. Как только он справился с укрощением строптивого транспорта, его лорух тут же двинулся вперед, увлекая за собой и мою лягуху. Я успел лишь порадоваться тому, что без посторонних подсказок нацепил на себя соединенную с баллоном маску, потому что в следующее мгновение мое живое транспортное средство ушло под воду.

Как ни странно, под затянутой ряской поверхностью вода оказалась довольно чистой. Лорухи двигались вперед мягкими рывками, но при этом сумели набрать приличную скорость. Меня сдвинуло чуть ниже по спине жабы, так что пришлось хвататься за торчащие из живой плоти скобы, но в этом не было особой необходимости: ремни сбруи надежно удерживали мое тело в правильном положении.

Полученным от путешествия на лорухе впечатлениям удалось на какое-то время отвлечь меня от тягостных мыслей и тревожных ожиданий. Теперь интерес туристов из города к гоблинскому анклаву уже не казался странным. Видимость, конечно, не такая, как в морской воде, но даже в ближней перспективе было на что посмотреть. Вокруг колыхались водоросли самых диковинных расцветок и форм, а также плавали какие-то непонятные существа, часть из которых излучала довольно яркий свет. Поражало не только созерцание подводных красот, но и их манера передвижения. Поездка была, как говорится, земноводной: мы то двигались среди мерно покачивающихся водорослей, то внезапно выскакивали на поверхность, когда лорухи, сноровисто перебирая лапами, преодолевали поддерживающие заболоченность гоблинского анклава дамбы и насыпи. На одном из островков, являвшихся центром пересечения нескольких дамб, густо поросших гоблинскими ивами, мы и сделали своеобразный привал. Именно там Иваныч решил провести инструктаж перед непростым делом.

Подведя своего лоруха вплотную к моей лягухе, гоблин тихо заговорил с усилившимся акцентом. Не знаю, то ли так сказалась важность момента, то ли состояние его тела. Может, трансформация как-то влияет и на голосовую трубку?

— Так, слушай внимательно, мы находимся в километре от территории поместья советника. Если хочешь что-то сказать, дернешь за шлейку, на которой я буду тащить тебя за собой. Говорить будешь шепотом и только после того, как сделаю вот так. — Я чуть не отшатнулся, когда он резко приблизил свою морду вплотную к моему лицу. — Когда покручу пальцем над головой, осматриваешь все вокруг через свой щит. Затем указываешь мне свободный от проклятий путь. Конечно, если он вообще будет. Что не понял?

— Почти все не понял, — честно ответил я и добавил для ясности: — Но общий принцип ясен. А как быть со всяким там обслуживающим персоналом?

— На крайний случай усыплю. — Он продемонстрировал мне какую-то странную трубку, опутанную неприятно выглядевшими жгутами. — Но лучше, если обойдем их стороной. В своей главной норе такие, как советник, слуг не держат, только позволяют убирать под личным наблюдением. Сейчас он на собрании совета, так что главное — незаметно добраться до его основной берлоги. Если твой друг вообще жив и они не успели его на всякий случай утилизировать, то он точно где-то там.

— А не мог ваш советник оборудовать себе какое-нибудь запасное убежище? — выразил я вертевшиеся в моей голове сомнения.

— Вряд ли, мы живем здесь довольно тесно, и неучтенный участок быстро вычислили бы соседи. К тому же кто рискнет соваться в нору советника в ранге Брата бездны? Только самоубийцы.

— Я вот прям возгордился.

Гоблин в ответ лишь вздохнул, причем получилось у него это совсем по-человечески. В общем-то он прав, сейчас совершенно не место и не время для словесных перепалок, так что на всякий случай добавил:

— Извините, просто нервное.

— Нормально, — на удивление покладисто согласился инспектор.

А затем он принялся упаковывать меня, причем в буквальном смысле. Сняв со спины своего лоруха какую-то скатку, гоблин набросил на меня брезент, превратив мою жабу из ездовой в грузовую. Хорошо хоть, не сделал это в самом начале нашего путешествия, иначе все красоты гоблинских болот прошли бы мимо меня.

Закономерно дальнейшее путешествие я воспринимал лишь через рывки жабы и плеск воды. Хорошо хоть, продлилось все это не так уж долго. В принципе, когда инспектор сдернул с меня брезент, окружающая обстановка не очень-то изменилась: все те же ивы, вода, кочки и ряска.

Иваныч помог мне освободиться от всех креплений, но полностью свободным я пробыл всего пару секунд. Гоблин достал какой-то ремень и защелкнул карабин на моей сбруе, а другой конец закрепил у себя на поясе. Пока готовились, я на всякий случай достал из непромокаемого мешочка револьвер и как мог закрепил его в ременной петле на животе.