Зубной Фей

Так вот, дело было после уроков. Нам на последней перемене обычно раздавали «питание». В школьной столовой то ли ремонт был, то ли еще какие-то неведомые мне обстоятельства. Но я хорошо помню одно — нам выдавали из большой коробки разные вкусности. Иногда это были сосиски в тесте, иногда — пирожные «муфточка» (такая обалденная хрустящая трубочка с белковым кремом внутри), а иногда — пиццу.

Пицца не была похожа на ту, к которой мы привыкли в последние лет пятнадцать. Тогда это была такая круглая булочка, в середине которой помещалась начинка: колбаса, мелко порезанные овощи, соус. Сверху она всегда была посыпана самым дешевым плавленным сыром. Тогда он назывался «колбасный», как его именуют сейчас, и есть ли он вообще в магазинах, я не знаю. Так вот этот сыр по задумке должен был расплавляться и равномерно покрывать всю поверхность пиццы. Но колбасный сыр никогда не плавился. Он просто засыхал наструганной на крупной терке крошкой, которой его туда насыпали. Это была самая невкусная часть. На перемене я успевала только обгрызть её с поверхности булки. Было мерзко, но страдания стоили того — под ним оставался самый смак — немного жидковатая начинка, вся перемазанная красно-белым соусом. И какое же наслаждение было идти домой и по дороге жевать мою любимую пиццу.

Но прежде чем выйти из школы предстоял небольшой квест: нужно было переобуться, при этом пристроив куда-то свою еду. Обычно я переобувалась у окон, клала пиццу на подоконник и делала свои дела. Но в тот день все подоконники оказались занятыми, и чтобы не терять времени, я устроилась на лавочку у гардероба. На вырванный из черновика листок положила драгоценное лакомство и начала очень быстро запихивать сменку в узкий мешок, который мама самостоятельно сшила мне для этих целей. Сменка, как назло, не влезала и постоянно падала на пол. В очередной раз наклонившись за непослушной обувью, поняла, что балетка закатилась под лавку. Недолго думая, поползла за ней. Всего несколько секунд моего отсутствия стали роковыми. На скамью, под которой я находилась, повалились старшеклассники. Несколько здоровенных пацанов с гигиканьем и непрестанными толканиями друг друга, видимо, тоже пытались переобуться.

Возможно, мне бы стоило еще немного посидеть в том безопасном месте, где волей случая я оказалась, но в тот момент я об этом даже не подумала. И начала вылазить из-под лавки.

Когда я появилась словно из ниоткуда перед мальчишками, они в первые мгновения даже опешили и затихли. А потом разразились еще большим хохотом.

— Малая, ты откуда взялась?

— Дитё, ты хоть разговаривать-то умеешь?

— Да она походу из чьего-то портфеля вылезла!

— Точно! Как Пикачу!

Пока они упражнялись в остроумии, я смогла всё-таки справиться с мешком, и даже надела свой ранец, однако не покидало ощущение, что чего-то у меня не хватает.

Пицца!!!

Нет, всё-таки я сказала это вслух. И даже не просто сказала, а прокричала, так что все четверо снова уставились на меня в немом вопросе.

— Малая, буфет на втором этаже, — съехидничал самый главный в их компании. Догадаться, что это так было несложно — он единственный сидел на лавке, в то время как его друзья переобувались стоя, побросав рядом с ним только свои портфели.

— Моя пицца была здесь, — произнесла тихо, дрожащей рукой указывая на место, где теперь … сидел главарь.

Дальше была немая сцена. Все парни обратили взгляды на своего предводителя, на лице которого отразился тихий ужас. Он медленно приподнялся с лавки, а вместе с ним, вернее с его штанами поднялась и моя пицца… Расплющенная под его весом, но почему-то по-прежнему жутко аппетитная, она всё-таки оторвалась от пятой точки старшеклассника и упала на пол. На мои глаза навернулись слезы.

— Ты чего, мелочь, обалдела? — налетел на меня один из подпевал «главного».

— Ты Мамонту джинсы новые испортила! — подхватил второй.

Не знаю, куда девался мой инстинкт самосохранения, но вместо того, чтобы по-тихому уйти, я вдруг выпалила совсем неправильные в данной ситуации слова:

— А пусть смотрит, куда садится!

А в следующий момент стало очевидно, почему у пацана такая странная кличка. Моя наглость вызвала у их главного какой-то странный, дикий смех, во время которого показались его зубы. Точнее один зуб. Нет, у него, конечно, были и другие, но этот затмевал всех. Огромный кривой клык, как у мамонта.

Как загипнотизированная я смотрела на этот зуб, и не заметила, как меня подхватили за руку и куда-то потащили.

— Быстрее, Шпулька! — на ходу повернув голову, я поняла, что мой одноклассник Димка Нагорный тащит меня к выходу.

— Куда мы бежим? — спросила, наконец, когда мы, выскочив из школьного двора и повернув за угол, остановились, чтобы отдышаться и убедиться, что погони за нами нет.

— Ты видела, как Мамонт на тебя смотрел? Он же зверюга — набросится на человека и вонзится своим клыком. Пойдём я тебя домой провожу, так мне будет спокойнее.

Слова Димки вызывали смех и какое-то приятное чувство радости от того, что за меня заступились. Спасли пусть и от надуманной опасности, однако же факта защиты это не отменяет.

С этого дня мы стали дружить. Димка провожал меня домой после школы, а я делилась с ним своей пиццей. Мамонта я встречала в школьных коридорах всего пару раз после того случая, и оба раза он даже не обратил на меня внимание. А потом и вовсе куда-то пропал.

С Димкой мы дружили до пятого класса. А потом, когда я поняла, что влюбилась, увидела его с другой девчонкой, которую он держал за руку. Так же, как меня в тот день, когда спасал от старшеклассников.

Я была настолько расстроена, что в тот же вечер попросила маму перевести меня в другую школу, придумав для того кучу причин. Мне было невыносимо смотреть, как тот, кто стал не самым близким, теперь просто кивает «Привет» и влюбленными глазами смотрит на другую девочку. Благо, родители у меня очень демократичные, и, убедившись, что моё решение поменять школу окончательное и обдуманное, согласились.

С тех пор я старалась не подпускать к себе слишком близко парней. Да, если честно, очереди из желающих как-то и не наблюдалось. В общем, вторая моя влюбленность снова потерпела фиаско.

7. Сын маминой подруги

— Дочь, сегодня вечером не планируй ничего, ладно? — мама задает этот вопрос будто между делом, закручивая розы из колбасных лепестков. Но это только случайному наивному зрителю может так показаться. На самом деле это вовсе не вопрос, и ответ на него может быть только один.

В нашей семье есть такая шутка (которая вовсе и не шутка!), что у нас отмечают с размахом только три праздника: Новый год, мамин День рождения и мамины именины. Нет, естественно, мы нормальная семья и все остальные календарные даты нам не чужды, но так уж повелось, что «пир горой» именно в эти дни. Мамин День рождения каждый год отмечается как очень круглый юбилей — куча родственников, съезжающихся с разных уголков нашей и соседних стран. Во дворе (благо, заветный день летом и мы живем в частном секторе) папа натягивает шатер из принесенной с работы палатки. Там тоже шутят в наш адрес: мол, их организация купила эту палатку ко Дню рождения супруги инженера Шпулько, потому что за последние лет десять кроме нашей семьи она никому так и не понадобилась. А после торжества половина гостей остается у нас ночевать. И вот тут главное пережить… нет, не ночь. Следующий день! Дорогие гости ну совсем не хотят разъезжаться по домам. Лишь половина вспоминает, что у них вообще-то дома остались некормленные собаки/кошки/куры/дети. И пока они нехотя собираются, оставшиеся демонстративно хвастаются перед отъезжающими, что ничего подобного у них не имеется, а потому они великодушно соглашаются задержаться еще на денек…

И так каждый год!

Именины, или День Ангела, как его принято называть в нашей семье, проходят гораздо скромнее. Ну, по крайней мере, гости дольше одного дня не задерживаются. А что касается стола — тут даже сравнивать не начинай. И тому есть одна главная причина — к маме на именины приходят все её подруги. ВСЕ! Если вы себе представите трёх кумушек, которые распивают бутылочку настойки на рябине и поют песни о тяжелой женской доле, то — мимо.