Бунтарка

— Ты чего? — Аня замечает, как я непроизвольно делаю несколько шагов назад. — Вась?

— Зачем он здесь… — ошеломленно шепчу я. — Где Кирилл? — нервно дергаюсь, осматриваясь по сторонам. — Где он?!

— Василиса… — Аня растерянно ловит меня за ладонь.

— Мне нужен Кирилл! — истерично вскрикиваю. — Где он?

— Василиса, ты меня пугаешь, — встревожено шепчет Аня. — Ты… Боже… Артём! — она оборачивается, вскрикивая имя парня. Её хватка на руке стает невесомой, и я нервно отхожу назад, беспомощно кружась на месте, а затем срываюсь и теряюсь в толпе. — Василиса!

Глаза застилают жгучие слезы. По ушам набатом бьет его мерзкий голос, угрожающий расправой. Тело жжет, вспоминая его жестокие руки, а мозг яростными вспышками ослепляет, напоминая мне о роковом вечере…

— Тише… — когда я попадаю в чьи-то руки, вырываюсь, не опознавая человека рядом. Я почти ничего не вижу из-за слез, а меня трусит от ужаса, который мертвой хваткой сделал петлю на моём горле. — Я рядом, Лиса. Слышишь? Посмотри на меня.

— Кирилл… — жалостливо всхлипываю, утыкаясь лицом в его грудь. — Он здесь. Мне нужно… Пожалуйста, давай вернемся домой?

— Тебе ничего не угрожает, Василиса, — заверяет меня Кир.

— Я хочу домой! — взываю я, в кулаках сжимая его крутку, требуя. — Домой, Кир. Слышишь меня? Я не хочу здесь находиться.

— Сегодня гонки и я хочу, чтобы ты меня поддержала, Василиса.

— Он здесь! — не выдерживаю я, вскрикивая.

— Знаю.

Ошалело смотрю в его глаза, вздрагивая.

Вижу в нём твердую решимость и осознанное решение быть здесь, в этот вечер и в эту минуту. Голова раскалывается от эмоций и мыслей, которые затуманивают мой рассудок.

— Ты что-то задумал, — паникующее шепчу я.

— Чтобы не случилось, ты в безопасности. Я клянусь тебе, — он обе ладони прижимает к моим щекам, большими пальцами стирая слезы. — Пора взглянуть нашим страхам в лицо и покончить с этим раз и навсегда.

Кажется, что я забываю, как дышать.

Глава 24.2 Столкновение

Кирилл:

Ей приходится успокоиться в минимальные сроки, и я ей в этом помогаю: прижимаю к груди, целую в висок и подбираю мягкие слова. Несмотря на то, что моя девочка дрожит, смаргивает непрошенные слезы с глаз и судорожно оглядывается каждую секунду, я ей горжусь.

Она не поддается истерике, не психует и не задает глупых вопросов. Она, как Лиса, затаилась, опустившись ниже травы и насторожено навострив уши. Вопрос только в том, боится она кого-то или собирается напасть.

— Я вижу Мирослава, — неожиданно говорит Василиса, посмотрев куда-то в сторону. — Постой… — Василиса, кажется, понимает, почему я так уверен в её безопасности.

Ей и правда не о чем переживать. Сегодня на съезде байкеров не только люди Дымарского, но также и мои друзья, готовые придушить одного паршивого ублюдка, посмевшего извращаться над моей девочкой и прижать мой хвост.

Когда она хочет отстраниться и осмотреться, я крепче прижимаю её к груди.

— Ты что, собрал целую орду? — нервно уточняет Лиса, уткнувшись в мою грудь.

— Скорее группу поддержки, — хмыкаю я над её макушкой. — И чтобы не случилось, Лиса, чтобы я сегодня не сказал — не принимай на свой счёт. Договорились?

— Я начинаю нервничать, Кир, — хнычет Василиса, услышав мои слова.

— Хочешь, потом купим самой вредной еды? Заедем в Макдональдс и скупим всё, что покажется вкусным, а затем наедимся перед телевизором с самим идиотским шоу, которое только найдём…

— Звучит соблазнительно, — она всё-таки улыбается и мне самому становится легче дышать.

— Это потому что я хочу тебя соблазнить, Лиса, — самоуверенно заявляю я, опуская свои загребущие руки ниже и крепко сжимаю сладкую попку.

— Ты неисправим, Бессонов! Даже в такой момент умудряешься меня лапать… — возмущается Василиса, но мои руки не скидывает и кажется, даже жмется ко мне теснее.

— Сложно устоять. Эти кожаные штаны сводят меня с ума… И дружка моего, того что пониже, тоже. Чувствуешь? — оказалось, что сменить тяжелый разговор и отвлечь Василису куда проще, чем я думал.

— Боже… Я говорила, что ты невыносим? — она смущенно отстраняется и шлепает по рукам. И так игриво, застенчиво… Эта неправильная девственница, как выразился Артём, сведет меня с ума!

Мои пальцы живут своей жизнью, когда я обвожу бархатную румяную щечку и касаюсь острого подбородка. Нас тянет друг к другу, и едва я склоняюсь к её губам, наш любовный флёр разрушается всего за одно мгновение.

— Эта сучка уже помечена мной, Бес, — слышу насмешливое заявление и сразу внутреннее подбираюсь, словно собираюсь получить жесткий удар в спину. — А ты, Принцесса, я надеюсь, вспоминаешь о том, как мой член таранил твою глотку, пока сосёшься с ним?

Василиса дергается, как от словесной пощечины, резко обернувшись. Я смотрю на этого ублюдка с ненавистью, презрением и с нескрываемым вызовом. Василиса жмется к моей груди своей спиной, из-за чего её напряжение передается мне.

Несмотря на обстоятельства и момент, который подобрал Стас, не так удачны для Василисы, но очень выгодны для меня. Его грязные слова бьют наотмашь Лису, не давая ей возможность даже дышать. Вот только в этот раз Ковалёв просчитался. Как бы сегодня не развились события, он уже в проигравших рядах, как только открыл свой болтливый рот.

— Что, Принцесса? Не рассказала своему наезднику о нашем недавнем развлечении? — он смотрит на меня с чувством собственного превосходства. — Ты мне всё ещё должна. Очень надеюсь, что ты не забыла цену моих услуг.

Я отвожу Василису за свою спину. Возможно, это даст ей возможность выдохнуть и выведет из шокового состояния. Сам же делаю несколько коротких шагов навстречу этому ублюдку, окинув взглядом его новенькую экипировку. Готовился, в этом нет сомнений, а значит Дымарский метко закинул крючок, на который бросилась зубатая акула.

Стас знал, что я буду на гонках. И эти гонки не простые. Моё участие среди профессионалов не частое, ведь не все могут со мной поравняться на трассе… А вот та информация, что я хочу приручить новый байк на Живых холмах — как вишенка на торте, приманившая Ковалёва.

Да уж, с грудой металла, собранного в нечто подобие байка, и без моего зверя с кучей примочек, выиграть не так уж и просто. Не удивлюсь, что этот слабоумный папенькин сыночек ещё и новый байк купил, лишь бы вылезти из кожи вон и доказать всем своё нескончаемо-бесконечное превосходство.

— А тебе, как я погляжу, доставляет удовольствие подбирать за мной остатки, — иду в наступление и чертовски надеюсь, что Василиса сейчас не сбежит, поджав и без того прищемленный хвост от нашей словесной перепалки.

— У кого-то прорезались зубки? — громко спрашивает он, насмехаясь надо мной. — Небось и за честь своей продажной потаскухи заступиться хочешь?

Сердито выдыхаю, а зубы крошатся друг об друга от ярости.

Мерзкий ублюдок… И как только я раньше этого не замечал? Хотя, после его выходок, мои глаза открылись на многие вещи. И каким бы павлином он ни был, я собираюсь ободрать его хвост, обскубать и сварить вкуснейший суп из его аппетитной неприкосновенности.

— А тебя, как погляжу, просто трусит от желания припихнуть куда-то свой член. Так может наймёшь себе несколько шлюх? Думаю, твой заботливый папочка оплатит желания своего любимого выродка… И даже с радостью их оприходует после тебя. Судя по твоим нездоровым желаниям, так и будет. Семейное, да?

Его морду перекосило, словно в его рот запихали дерьмо.

— Не плохая идея. Я напомню твои слова Авдеевой, которая пойдёт по рукам в моем тесном семейном кругу, — умудряется он передернуть мои слова, снова возвращаясь к Василисе. Выпендривайся, индюк. Чем больше, тем тебе же будет хуже. — Это вопрос времени, Бес. Так или иначе, Принцесса мне должна. Что же ты молчишь, дерзкая моя? Неужели подумала, что между нами всё кончено?

Когда он делает шаг вперед, явно намереваясь меня обойти и подойти к Василисе, я также подступаю ближе. Я не позволю ему приближаться к ней, а уж тем более прикасаться. Своим грязным языком он может молоть чушь сколько пожелает, хотя надеюсь, что заткнётся скоро надолго, если не навсегда…