Бунтарка

— Хочешь прокатиться на моем байке, Лиса? — от интонации Кирилла, я почти подавилась воздухом.

Ласкающий и нежный, будто нашептывающий соблазн. Я пристально посмотрела на Беса, который приподнял брови, ожидая моего ответа.

Я непроизвольно изучила взглядом обычную черную «Хонду»… Но с какими примочками! Бессонов точно попотел, в прямом смысле этого слова, над своим байком, который ревел, безобразно быстро набирал скорость и заставил вскипеть мою кровь всего лишь по дороге до универа…

Мои ноги почти трусились после той недолгой прокатки. И, конечно же, я сделала бы всё возможное, чтобы Кирилл Бессонов дал мне право оседлать свой байк. Но идти на предательство моего Тимофея я бы не решилась.

— Нет, не хочу, — ответила я, и заметила облегчение на лице друга, а значит — я поступила правильно. На Кирилла я не смотрела, он бы понял, что я бессовестно вру.

— Как хочешь, — я слышу тихие шаги и едва могу скрыть тоску в глазах, когда Бес уходит по направлению к своему байку.

Хотелось по-девичьи надуть губы от мысли, что я упустила шанс взобраться на его мотоцикл, который обожал каждый здесь присутствующий, истинный ценитель байкерских гонок. Уверена, что желающих выпросить у Беса прокатку было уйма… Чего только стоит видеть лица прохожих, которые с ужасом вздрагивали, оборачиваясь вслед такому львиному реву.

Вот же чёрт…

Тим подбадривающие мне подмигнул, на что я улыбнулась. А затем я ещё раз тайно осмотрела то, как Бессонов взбирается на байк, натягивая на голову шлем.

***

Тим даже не расстроился, когда пришел третьим к финишу. Кажется, ему было всё равно, и следующие пару часов на этой вечеринке байкеров он был рядом со мной.

Я часто соприкасалась взглядом с Бесом и видела то, что он хотел подойти ещё раз, но Тимофей, прямо как мой ручной цербер — либо рычал в его сторону что-то грубое, либо уводил меня подальше. Эта ситуация безумно развеселила друзей Бессонова, но не его самого. Хотя, Кириллу было, чем заняться — победителю всегда достается главный приз, а именно признание поклонниц… Но этот победитель почему-то следил за мной слишком пристально.

Я вернулась домой далеко за полночь.

— Слушай, может, это будет звучать странно, но держишь подальше от Беса. Я серьезно, Василиса. Как можно дальше, — он остановил меня прежде, чем я залезла на дерево, проникновенно заглядывая в мои глаза.

— Он мне никто, Тим. У нас общая курсовая и это единственная вещь, почему мы можем остаться наедине, — заверила я друга, но почему-то умолчала и не обещала, что буду избегать Кирилла.

Наверное, мне самой не хотелось его избегать. Каким бы он ни был, он интригует меня и говорит о моих недостатках прямо мне в лицо, пока другие молчат или просто критикуют. Может, в конце семестра, после работы над курсовым, с его помощью я стану другим человеком? Бессонов и впрямь будит во мне бунтарку, но пока что она слишком уж… Типичная и образцовая, как выразился Кир.

Признаться себе, что меня может волновать Кирилл Бессонов — неожиданное заключение. И даже очень. Но, конечно, меня больше влечет его характер, не тот насмешливый, а настоящий, который в любой момент набрать силу тайфуна. От моей внутренней силы даже пылинка бы не сдвинулась с места.

— Он к тебе приставал, Василиса? — Тимофей выглядел слишком серьезным, нервно произнося моё полное имя.

— Нет. С чего ты взял?

Как же хорошо, что вокруг темно и у меня глубокий капюшон. Я буквально ощутила, как воспламенилась моя шея и щеки.

Я не считаю поцелуй Беса приставанием… И стараюсь окончательно вбить себе в голову, что это даже не поцелуй вовсе, а очередная издевка. В остальном он вел себя так, как и всегда. Ничего особенного.

— Прости. Прости, Василёк, я просто волнуюсь за тебя. Если этот ублюдок будет к тебе приставать, сразу скажи мне. Пожалуйста… Ты ведь скажешь мне? — он подхватил мои руки, сжимая в своих теплых ладонях.

— Конечно, скажу! — кивнула я, посмотрев в его едва сверкающие в темноте глаза. — Но вряд ли Кирилла Бессонов будет приставать ко мне. У меня нет леопардового платья, — я улыбаюсь, припомнив слова Анны, а Тим тихо рассмеялся.

— Что-что? — уточнил он.

— Аня сказала, что Бессонова можно заинтересовать леопардовым платьям, которое я никогда не надену. Ну… — я задумываюсь, — там она ещё что-то сказала за моих тараканов в голове и была права, — мы вместе смеемся.

— Да, точно. Я спокоен, — он легко целует меня в щеку. — Давай, полезай, — Тим облегчает мой подъем на дерево, подсаживая и уходит только тогда, когда я ему махаю из окна.

Через пару минут я слышу ревущий двигатель мотоцикла Тима, который пронесся по всей моей улице.

Укладываясь спать, я обреченно ворочаюсь, не в силах найти покой.

«Хочешь прокатиться на моем байке, Лиса?»

«Нет. Не хочу»

Наверное, именно сейчас моё лицо выглядело так, как если бы я съела лимон.

Только моё сердце знает, как сильно я хотела сесть на байк Бессонова и прокатиться по трассе, превышая отметку «сто». Мчаться так, чтобы ветер бил в лицо холодным порывом, а волосы свободно развивались. Крепко сжимать ногами мощного железного зверя, который будто рычит и хочет скинуть тебя со своей спины, но с каждой минутой робко сдается и принимает нового хозяина.

Я мечтаю ощутить, как его мотоцикл подчиняется мне, дрожа подо мной… Как моя спина выгибается, а грудь подается вперед, в желании слиться в одно неразделимое целое. Только я и мотоцикл Бессонова… Без него за спиной, образ которого так настойчиво таранит мои мечты!

Я взволновано выдохнула.

Что за безумие твориться со мной?

***

Бессонов несколько дней не появлялся в университете.

В первый день я почувствовала необычайное спокойствие, когда его место занял мой одногруппник. И вроде как, я должна не думать о Кирилле Бессонове, но мне стало дико интересно, куда смог подеваться Бес, скрывающий свои потаенные дела от окружающих.

Несмотря на его исчезновение, я показала преподавателю основу курсовой с разработанным планом и вступлением. На работу у нас ушло всего лишь три часа в прошлый четверг. Наверное, это были самые спокойные три часа в моей жизни вблизи с этим парнем. Он даже не заикнулся о Живых холмах, полостью погрузившись в методичные материалы вместе со мной.

Преподаватель вывел рядом с моим именем и именем Беса твердые пятерки. Если так пойдет и дальше, это не так страшно, как казалось изначально. Может, мы напишем лучший курсовой не только среди моей группы, но и всего потока?

Когда я с блаженством снимаю туфли в прихожей, до моего слуха долетают всхлипы. Насторожено прислушиваюсь. Неужели мама дома и она… Плачет?

Я заглянула на кухню, и увидела её, ужаснувшись тому состоянию, в котором находилась моя мама. Это самое странное явление, которое я когда-либо могла лицезреть, а моё дыхание сбилось от волнения. Шарма подобному придавало ещё музыка в гостиной — противный мне кантри, а на кухне витал запах табака и алкоголя.

Она плачет взахлёб, дрожащими руками пытаясь подпалить очередную сигарету. Судя по окуркам, моя мама уже скурила около половины пачки… К прочему, я она не курит и не пьет. Более того, мама придерживается здорового образа жизни.

Я кладу свои ключи на тумбу, привлекая внимание мамы, которая застыла на месте. В этот момент я с ужасом рассматриваю ранее уложенные волосы, которые растрепались и выбились из идеальной прически, а тушь стремительно стекает по её щекам с горькими слезами. О, Боже…

— Мамочка, что произошло? — я прошла на кухню, став к ней ближе. Мама вздрогнула, растеряно посмотрев на меня, словно проснувшись от сна. — Мам?

— Ты рано, Василиса… — мама стыдливо отвернулась, вытирая влажные щеки тыльной стороной ладони.

Я подошла ещё ближе, заглянув в мятый лист бумаги, над которым так отчаянно плакала мама. Штраф за стоянку в неположенном месте. О-о-о, ну… Это, конечно, неприятно, но зачем же так отчаянно плакать? Всего лишь несколько сотен.

— Ты так расстроилась из-за штрафа? — я присаживаюсь на стул, рядом с мамой, которая снова всхлипывает. Я никогда не видела её в таком состоянии, и больше того, я никогда не видела, чтобы она вообще плакала.