Маска

Я тревожно подобралась к сцене, остановилась рядом и заговорила громко без микрофона.

— Кхм… Всем добрый вечер!.. Ребята. Поздравляю вас с новым учебным семестром, — у студентов медленно пооткрывались рты.

Я опешила. Что, вежливость поразила бабуинов до глубины звериной души? Ну не хотелось мне злиться!..

— У нас тут небольшие изменения. Ирины Максимовны больше не будет… По семейным обстоятельствам. Теперь ответственная за бал — я. Мероприятие запланировано на Татьянин день, двадцать пятого января, так что, у нас с вами остаётся неделя, чтобы показать перед ректоратом что-нибудь приличное…

Вот это у них моськи повытягивались! Студенты стали переглядываться, перешептываться. Мне даже стало неловко за свой злючий образ. То есть, настолько люди меня чурались? Разве это не приносило мне наслаждение ещё какой-то месяц назад…

Теперь мы все уставились друг на друга в недопонимании и ждали. Чего? Ах, да! Мне же нужно было объяснять им танцы… Какие? С чего начать? Я же ничего не помнила!

Может, притвориться, что у меня паралич?

— Виолетта Сергеевна, вам нужна помощь с танцами? — донеслось виновато где-то в глубине зала. — Давайте мы повторим все вместе выученное в декабре.

Манна небесная! Кто эта фея?

Исполненная надежды я повернулась на женский голос и увидела Гончарову, которую гнала десять минут назад с кафедры чуть ли не шваброй, непредусмотрительно брошенной уборщицей. Она вышла из толпы, утягивая с собой за руку того самого виновника их с Апиной разговора. У меня замерло сердце.

Отросшие кудряшки чудно подпрыгивали вслед Муратову. Он выглядел важно, слово модель с обложки иностранного журнала. В ушах болтались внушительного размера блестящие кольца, а на стройном теле плотно сидели однотонная футболка и облегающие джинсы. Мой парень выглядел, как этнический секс-символ, а его оголённую, исполосованную венами руку уверенно сжимала небольшого роста Лиза.

Когда мы обменялись дежурными взглядами, у Лексы дрогнули уголки губ и заулыбались глаза.

— Отлично, — только дыши поменьше в его сторону, девочка. — Поднимайтесь на сцену, а я сейчас разберусь, как тут включается музыка…

Чтобы не завизжать то ли от восхищения, то ли от пробирающей ревности, я отвернулась к аппаратуре и принялась торопливо тыкать в кнопки. Первые секунды бездумно.

— Давайте я, — с хрипотцой раздалось из-за плеча.

Боги-и-и…

Так дело не пойдёт. Я вздрогнула, стоило Муратову нарисоваться поблизости и сдержанно отодвинуть меня от пульта. В носу защекотал знакомый волнующий запах. Все ждали…

За спиной загудели нудные разговорчики.

— Я соскучилась, — неразборчиво пролепетала я, делая вид, что ковыряюсь в кнопках вместе с ним.

Неужели мы увиделись!..

Лекса знающе покрутил несколько переключателей и подвинул ползунок на пульте. Не ведя взглядом, склонился поближе, ускоряя моё уже неестественное сердцебиение.

— Я тоже.

Одним мизинцем он невзначай огладил мою напрягшуюся ладонь, а в следующее мгновение уже направился к Гончаровой.

Ничего романтичнее в своей жизни я не испытывала.

Следом за Лёшей с Лизой на сцену подтянулась ещё одна парочка, с которой мы пересекались на последнем экзамене. Этих дурачков с трудом спасли мои наводки. Наверное, поэтому они чувствовали необходимость помочь с репетицией и даже захватили микрофон для счёта.

Мне велели не переживать и командовать со стула. К музыкальному оборудованию приставили мальчика. Стушевавшаяся я позволила усадить себя на обзорное место на сцене, всё никак не понимая, откуда взялось столько уважения. Просто охренеть… Я считала, что смогу вызывать его только вместе со страхом отчисления. А теперь, когда казалась себе полнейшим бесформенным желе, натянувшим каждого прогульщика на тройку, почему-то чувствовала что моя репутация не только не пострадала, но ещё и улучшилась.

Первым танцем был объявлен вальс, заиграла классическая музыка. С высоты подмостков открывалось красочное зрелище на шумных и нарядных студентов. И не лень же было приносить с собой платья с туфлями… Честно говоря, выглядело красиво, сверху походило на движущийся калейдоскоп. Мне понравилось.

Не понравилось только сохранять безразличие, глядя на Муратова в лапищах Лизы. И когда я почувствовала, что на голове устроила полный кавардак, было поздно унимать руки. Они с Гончаровой закружились по сцене, пока Лекса осторожно поглядывал в мою сторону. Знаю, он старался не вызывать подозрений, которых больше всего боялась я сама.

Вилка была той ещё трусихой, только умело это скрывала. Хотя, если я продолжу так пялиться, думаю, меня справедливо будет уволить за одно лишь недовольное выражение лица.

Я наблюдала за ним. Лёша и молоденькая девчонка.

Забавно, Лиза ведь тоже была его немного старше. Но выглядела молодо и довольно… Мило рядом с Лексой. Наверное, такую невестку себе хотела его мама?

Глава 23 «У нас ещё будет время»‎

Лекса помог мне. За один вечер им удалось повторить все изученные танцы и выучить три новых. Он пришёл подготовленный, и, кажется, Ира скинула ему видео тех номеров, что не успела разобрать сама, а я осталась в стороне от этого дела. Приходилось только наблюдать и иногда хвалить студентов. Нет, а что? Действительно, было красиво.

И обидно! Я что ли зря марафетилась… Притащилась в платье! Не знаю, представится ли ещё возможность своими косолапыми ножищами понаступать Муратову на ботинки среди таких же, как и я, Винни Пухов. И они называют это «танцы», «зимний бал». Не так уж и противно звучит.

В одиннадцатом часу мы послушали какую-то первокурсницу, захотевшую выступить на мероприятии со стихами, единогласно утвердили её, а затем уставшие балеруны быстро освободили зал. После сухого прилюдного «до свидания» Муратов… Торопливо набросил куртку и с общим потоком удаляющихся людей исчез за металлической дверью.

Ушёл вместе со всеми, и в какой-то момент я осталась стоять одна. В стихшем пустом зале и лёгком трансе.

Серьёзно? Это действительно то, чего я так долго ждала?

Я осмотрела помещение, быстро остывающее после столпотворения. Гора смятых фантиков и пластиковых бутылок, наваленных в урне у выхода, заляпанные пальцами зеркала. Закрытые непроницаемыми полотнами окна. Лишь одно оставалось не занавешенным, но снаружи было давно черно. Вверху только хрустальная советская люстра грозно поблёскивала. Стало как-то не по себе… Стало тоскливо.

Сегодняшний вечер я одержимо сочинила себе в лучших декорациях и намеревалась хоть немножечко их прочувствовать! Напредставляла, как мы с Лексой кружимся по грёбанному залу. В итоге я видела, как он делает это с другими. А теперь! Пришло время посмаковать одно нечаянное прикосновение мизинцем и его томные взгляды. Да Муратов просто мечта!

Мечта какой-нибудь девственницы, романтизирующей любой взмахи ресниц!

Я пнула пакет с тюлями, которые мне предстояло успеть развесить по сцене и периметру зала в течение недели… Он прошуршал под ряд криво расставленных стульев. Где-то со дна моей негодующей душонки заклубились облака злости. Зубы заныли, потому что я, оказалось, давно стиснула челюсти, стараясь не заматериться.

Но это же совсем не похоже на счастливый финал Элизабет Беннет и Дарси! Я думала, худшие времена позади: нам не нужно пререкаться и враждовать, не нужно скрывать свои чувства друг от друга и даже от его семьи, как бы негативно они не были настроены… Да! Я немножечко переживала! Совсем немножечко! Ну мало ли, будут обсуждать нас за спиной, дойдёт до руководства, и меня уволят… Да, он заботился о сохранении репутации своей преподавательницы. Ну разве нельзя было придумать, как уделить мне побольше времени?!

Ты?! Хитрый, изворотливый цыган, переодевшийся в хер пойми кого ради зачёта! Неужели не мог найти на меня хоть пять жалких минуток?..

— Соскучилась? — я всполошилась от неожиданно прогудевшего голоса и выпрямилась по стойке смирно.