Страница 15 из 26
Вечером, уложив Радика, Антонина шепнула ВЭФу: «Христос воскрес, Михсергеич!». «Я тебе так скажу, Загубина, – вздохнул радиоприемник, – оно, конечно, нужны и другие нравственные ориентиры, плюрализм опять же, я вот не исключаю встречу с Папой Римским и, вообще, надо пересмотреть догмы, расширить кругозор, Яковлев тоже говорит, давай, мол, отдадим церкви ее имущество, ну, в общем, воистину воскрес, Загубина!»
1 мая
Антонина сварила маленькую картофелину и тонкую кривую морковку, протерла их через мелкое сито, добавила чайную ложку сливочного масла и четвертушку вареного желтка, растертого в молоке. Радик все это выплюнул себе на живот и, взревев, потянулся маленькими ручонками к груди матери. Мать чертыхнулась, потому что раздался звонок в дверь. Антонина открыла и от неожиданности впала в ступор. Верка-буфетчица, не дожидаясь приглашения, шагнула через порог.
– Ну все! – объявила Верка, – новая жизнь началась – законная! Индивидуально-трудовая! У тебя большой цинковый таз есть литров на пятьдесят?
– Нету у меня таза… – на всякий случай испугалась Антонина и на всякий случай закрыла собой сына.
– Ничего, ванна тоже сойдет! Джинсы будем варить! – заглянула в малюсенькую ванную комнату Верка.
– Зачем их варить, это же не пельмени, – так и не могла придти в себя Антонина.
– Ну колхоз! Ну Иглино! Это же последний писк моды! Кстати, о пельменях! Будем считать, что ты мне ничего не должна, начнем, как говорится, жизнь с чистого листа: я тебе привожу джинсы с уфимской швейной фабрики «Мир», белизну из Стерлитамака и все остальное, ты отпарываешь от джинсов этикетки, варишь, сушишь их, потом пришиваешь фирменные лейблы из Армении – я тебе их тоже привезу – и получаешь с каждой пары э-э… Ну потом договоримся! – улыбнулась Верка и приобняла Антонину.
Радик захныкал, Антонина наконец пришла в себя:
– Я тебе должна за пельмени?! Да как ты! Да как твой язык! Да ты спекулянтка крашеная! Пошла отсюда, пока Михаилу Сергеевичу не сказала!
Верка криво усмехнулась, но насторожилась, услышав очевидно знакомое имя-отчество, но находящееся явно за пределами ее обширного круга знакомых:
– Да ладно, ладно! Не хочешь деньги вылавливать, которые, можно сказать, в твоей ванной плавают, – не надо! И, если что, то мне тоже есть кому позвонить. У меня в милиции знаешь какие прихваты!
– Участковый Лампасов, что ли? – съехидничала Антонина.
– Не участковый, а старший участковый инспектор капитан Лампасов. Самогонку гонишь?! Проверит! Бордель содержишь?! Проверит! По ночам в карты на деньги играешь?! Проверит! Все проверит! Житья не даст, никакой тебе, мать-одиночка, Сергеич не поможет против Лампасова! – вошла в раж Верка.
Но как вошла Верка в свой раж, так сразу из него вышла, более того, сначала нахмурилась, а потом скукожилась, словно сдутый воздушный шарик, потому что Антонина вдруг расхохоталась:
– Лампасов! Ой, не могу! Против Михаил Сергеевича! Ой, не могу! Возьми хотя бы дружка своего Идрисова в помощь, он теперь наш троллейбусный начальник!
Ничего не сказала Верка, скривила губы и выскочила за порог. Михаил Сергеевич тоже развеселился, повернулся к председателю Президиума Верховного Совета СССР Андрею Андреевичу Громыко и шепнул ему на ухо: «Представляешь, Андреич, участковым Лампасовым из Уфы пугают!» Оба рассмеялись и замахали с мавзолея Владимира Ильича Ленина несущим их портреты трудящимся. «Ура! Товарищи!» – проникновенно предложил трудящимся Игорь Кириллов, первомайская демонстрация с предложением согласилась и дружно грянула: «Ура!»
15 мая
15 мая в 21 час 30 минут с универсального комплекса на космодроме Байконур был проведен первый пуск ракеты «Энергия» с космическим аппаратом «Скиф-ДМ».
«Первый успешный запуск ракеты «Энергия» подтвердил, что в СССР создана универсальная ракета-носитель сверхтяжелого класса, не имеющая по своим возможностям аналогов в мировом ракетостроении», – сказал Антонине Игорь Кириллов. А Лева Сидоров потом подтвердил слова Кириллова, подробно разъяснил и добавил, что ни на какой Луне американцы не были, а все съемки прыгающих в космической пыли астронавтов сделал им в кинопавильоне Стенли Кубрик.
– Как, Антонина?! – возмущенно удивился Лева, – ты не знаешь, кто такой Стенли Кубрик?!
И Лева, напрочь забыв о назначенной Матильдой Крамаровой в кафе-мороженном «Лидо» на Госцирке – «возможно последней» – встречи в их жизни, до полуночи пересказывал Антонине на ее маленькой кухне большой фильм Кубрика «Космическая одиссея 2001 года».
– Неужели и мы когда-нибудь до двухтысячного года доживем? – всхлипнула Антонина и обняла Леву.
Радик тихо сопел в своей кроватке, Михаил Сергеевич чуть слышно искрил в сетевой радиорозетке.
25 мая
Могучий атомный ледокол «Сибирь», прорубив своим корпусом метровые льды, достиг Северного полюса.
Почесывая вылезший из-под короткой майки живот, в столовую комнату вошел Генка-тракторист:
– Конечно, в нем знаешь сколько лошадиных сил? – Генка кивнул на ледокол в телевизоре, – в нем таких тракторов, как у меня, сто штук! До какого хочешь полюса доплывет.
Антонина чмокнула в лобик надувшего из слюны пузырь Радика и, не глядя на Генку, спросила:
– А сколько лошадиных сил у вашего трактора?
Генка солидно подтянул трико:
– У моего Беларуся-то? Ну как положено для МТЗ-50 – четырехтактный четырехцилиндровый дизель Д-50 с объемом 4, 75 литра и мощностью 55 лошадей!
Антонина, не снимая с рук Радика, раскрыла тетрадку расходов и доходов Валентины Петровны и разделила вложенным в нее карандашиком 75000 сил атомной установки, про которые ей накануне рассказал Левка Сидоров на 55 дизельных мощей трактора Генки:
– 1363,636 ваших МТЗ-50 получается!
Генка удивленно раскрыл рот, еще раз подтянул трико и крикнул в спальню:
– Валь! Ужинать будем или как?!
Валентина Петровна вышла и стала быстро накрывать на стол, поглядывая в телевизор и нарочито приговаривая:
– До полюса доплыли, а нашего папку-летчика так и не нашли, во льдах сгинувшего!
– Ой, мама! – вздохнула Антонина и подняла взгляд к потолку.
– Может где поближе поискать? – неожиданно сострил Генка, – я на выходные в Тавтиманово собираюсь на слет трактористов Иглинского района, могу подхватить.
Валентина Петровна вспыхнула и передумала ставить на стол чекушку первача, подаренного ей на пробу тетей Шурой.
Глава седьмая
Проверки на прочность
28 мая
На выходные Генка в Тавтиманово не поехал, вместо этого субботним утром он надел на голову зеленую фуражку младшего сержанта пограничных войск КГБ СССР и отправился в Уфу на Колхозный рынок, куда подтягивались и другие бывшие рядовые, ефрейторы, сержанты в фуражках пограничных войск КГБ СССР.
В аэропорту города Хельсинки Матиас Руст заправил свой легкомоторный самолет «Сессна-172Б Скайхоук».
– Братуха! – Жоржик Кукин порывисто обнял Генку, чуть не сбив с него зеленую фуражку.
– Братухи! – специальный корреспондент газеты «Трезвость – норма жизни» Евгений Непролевайко порывисто обнял Генку и Жоржика.
– Братуха! Братуха! И ты, братуха! – всех по очереди порывисто обнял Ричард Ишбулдыевич, но обнимая спецкора «Трезвости», слегка нахмурился в смутных воспоминаниях.
Матиас Руст подал в диспетчерскую службу план двухчасового полета в город Стокгольм.
– Давай за погранцов! Сегодня наш день! – с Жоржиком Кукиным согласились все и протянули к бутылке в его руках зыбкие пластиковые стаканчики.