Сводные. Любовь вопреки

— Ты сказала, что мне надо прийти с кольцом, чтобы ты мне поверила. Вот я, вот кольцо. Ты мне веришь? Веришь, что я тебя люблю, что ты мне нужна?

— А это так? — глупо спросила я.

Ник длинно выдохнул, а потом вдруг сгреб меня в объятия и прижался лбом к моему лбу. Он выглядел уставшим, под красивыми глазами пролегли темные тени, а черты лица заострились.

— Я не могу без тебя, — еле слышно сказал он, щекоча дыханием мои губы. — Думал, что смогу, но был неправ. Все моментально перестает иметь смысл, когда ты не смотришь на меня, не целуешь меня, не смеешься вместе со мной. Я понятия не имею, что это — любовь или одержимость — но это так.

— Ник! — я всхлипывала и улыбалась одновременно. — Я не верю, что ты мне такое говоришь! Мне кажется, что я сплю, а когда проснусь, то у меня будет этот тест с двумя полосками и я одна… Это так страшно! Я никогда не думала, что мне будет так страшно. Я такая глупая…И я так люблю тебя…

— Прости меня, моя хорошая, моя любимая девочка, — шептал он и целовал мои губы и щеки. — Прости, что из-за меня тебе прошлось пройти через это. Все теперь будет хорошо, правда! Мы поженимся, будем жить в красивом доме, ты будешь фотографировать, станешь знаменитой, у тебя будет своя выставка…

— Но мне надо учиться…

— Будешь! Я тебе найду самую лучшую школу по фотографии с самыми лучшими преподавателями…

— И никакой экономики?

— И никакой экономики! Обещаю! Этим займусь я.

— А как…что… с этим? — вдруг напряглась я и отстранилась от Ника, непроизвольно коснувшись своего пока еще плоского живота.

Ник моментально потемнел лицом.

— Это целиком и полностью твое решение, — тяжело сказал он и было видно, как непросто даются ему эти слова. — Я понимаю, что ты сейчас не готова так сильно менять свою жизнь. Но если вдруг ты решишься, я буду тебе безумно благодарен.

— Ты не хотел детей, — напомнила я.

— Абстрактных детей не хотел. И до сих пор не хочу. Но когда я думаю про тебя и про то, что внутри тебя наш ребенок…

Ник еще не договорил, но уже на словах «наш ребенок» я четко поняла, что буду рожать. Да, в восемнадцать лет. Да, без высшего образования и без работы. Но я буду не одна. Вдвоем мы справимся.

— Имя выбираю я! — тут же выпалила я и рассмеялась, когда лицо Ника озарила широкая глупая улыбка. И выглядел он сейчас до такой степени красивым, что у меня сердце заболело.

— А я что выберу?

— Твое будет отчество! Я считаю, что все честно.

— А фамилия? — ухмыльнулся Ник.

— А вот даже не знаю, — задумчиво проговорила я. — Мне тут один человек сказал, что «Алиса Яворская» — не звучит.

У Ника зарумянились скулы.

— Охуенно звучит. Просто этому человеку, — прошептал он, касаясь губами моей щеки, — стало страшно от того, как сильно ему понравилась эта фамилия на тебе.

— Почти убедил, — с намеком улыбнулась я.

— Почти? — ухмыльнулся он. — Готов исправить недоработку.

Губы Ника нашли мои, и мы начали целоваться. Сначала нежно, осторожно — заново вспоминая и узнавая друг друга, а потом так остро и обжигающе горячо, что я заскулила и прижалась к Нику еще сильнее, мечтая вплавиться в его тело, соединиться с ним так тесно, чтобы стать единым целым…

— Нет, — выдохнул он мне в губы. — Трахаться в машине мы больше не будем. Я хочу разложить тебя на огромной кровати и любить так долго, как только ты сможешь выдержать…

— Звучит горячо…— выдохнула я со стоном.

— В отель?

— Хоть куда!

— Черт, там нас уже родители, наверное, потеряли… Ладно, сейчас решим.

Ник, продолжая гладить меня одной рукой, другой дотянулся до мобильного:

— Пап, вы где?

— Здесь! — радостный голос дяди Славы раздался так близко, что мы оба вздрогнули и непроизвольно отпрянули друг от друга.

Взбешенный Ник открыл дверь и обнаружил родителей прямо за нашей тачкой. Они стояли, смущенно перетаптываясь, а в двух шагах от них была припаркована та машина, на которой мы с мамой ехали в аэропорт.

— Мама! — возмущённо закричала я. — Вы что, следили за нами?

Она покраснела, но с достоинством ответила:

— Мы со Славой очень переживали.

— Да, — поддержал он и с неприкрытым беспокойством обвел нас взглядом. — Дети, вы… решили что-то?

Ник подошел ко мне, жестом собственника обнял меня за плечи и объявил:

— Алиса согласилась стать моей женой! И мы поженимся, даже если вы против.

— Но мы не против, — робко возразила моя мама.

— Тогда тем более.

— А ребенок? — ляпнул дядя Слава и так смешно смутился, что я едва не рассмеялась.

— Если все будет хорошо, то будет и ребенок, — успокоила его я. — Месяцев через восемь.

Дядя Слава облегченно выдохнул.

— Вот же конспираторы, блин, — проворчал он. — Правда, Лен? Мне бы и в голову не пришло.

Но мама даже не ответила ничего, только подбежала и обняла нас с Ником, растроганно шмыгая носом.

— В ресторан? — тут же по-деловому предложил дядя Слава. — Отметим помолвку!

— В ресторан — это отличная идея, — согласился Ник. — Но вдвоем, без нас. Мы с Алисой едем по делам и убедительно просим до завтрашнего утра нас не беспокоить. Нам нужно еще многое…эээ….обсудить.

— А когда же про свадьбу решать будем? — растерялась мама.

— Вот вы вдвоем и решите, — махнула я рукой. — Нам неважно!

— Вообще пофиг, — подтвердил Ник.

Мы переглянулись, рассмеялись и, помахав родителям рукой, прыгнули обратно в машину. Синий Макларен мчал нас по трассе, в окно сияло внезапное ноябрьское солнце,  а где-то там уже, наверное, объявляли посадку на самолёт, который улетит в Москву без меня. И слава богу.

Мое счастье успело меня догнать, а значит, теперь все будет хорошо. Не может не быть.

Эпилог

Эпилог

— Чего не спишь? — голос Ника был хриплым и сонным. — Я хотел тебя обнять, а тебя нет. Пришлось идти искать. 

— Тимка проснулся, я к нему встала и уже не смогла уснуть, — отозвалась я, опираясь на перила террасы и вглядываясь в предрассветные сумерки. Я столько раз смотрела на этот вид: высокие сосны вдоль забора, увитая плющом беседка, мощеные дорожки и аккуратные вишневые деревца — и все равно не могла на него наглядеться. Может, особняк дяди Славы и мамы и был больше, а участок — роскошнее, но наш сад и наш дом я любила в сотни раз сильнее, потому что они были только наши. И за полтора года жизни здесь обросли нашими воспоминаниями, став тем самым домом с большой буквы, который я любила до невозможности. 

Кстати, именно фотография нашего дома принесла мне победу в престижном международном конкурсе ND Awards. Благодаря этому, меня заметили, выделили из толпы и даже предложили интересный контракт. Пока я не готова была на него решиться, но, может быть, потом, когда Тимка немного подрастет…

— Не замерзнешь? — Ник подошел ко мне ближе и обнял со спины, и я мгновенно почувствовала жар его тела через тонкий шелк пижамы. Ммм, как приятно!

— Теперь точно не замёрзну, — улыбнулась я и откинулась ему на грудь, наслаждаясь ощущением абсолютной защищенности. 

— В этом году август теплее, — заметил он, целуя меня в шею. — А помнишь в прошлом году, как было, когда Тимку из роддома привезли? 

— Да! — содрогнулась я. — Нас чуть не сдуло, пока от машины шли! А потом зарядили на неделю дожди эти ужасные, даже на улицу было не выйти. Хорошо, что у нас терраса есть, можно хотя бы туда было коляску вынести.

Терраса вообще стала моим самым любимым местом. Здесь я стояла по утрам с чашкой чая и смотрела на сад, который Ник посадил по моей просьбе. Смотрела, как плавно следуют друг за другом времена года и как цветущая сирень сменяется спелой черешней, а нежная зелень — золотым ковром листьев. Здесь, на террасе, мы ссорились и мирились, сидели шумными компаниями и уединялись вдвоем. Здесь было мое любимое плетеное кресло, где я часто дремала, уложив беспокойного Тимку себе на грудь. И неудивительно, что именно сюда я пришла накануне первого дня рождения нашего малыша, потому что была вся настолько переполнена мыслями и воспоминаниями, что просто не могла уснуть.