Страница 16 из 44
— Ник, погоди…
— Соболь, очень прошу: забудь об этом, ладно? Я сам с ней поговорю, — вдруг выдал Ник и потащил меня в сторону лестницы.
Ничего себе! Это он меня типа защитить решил?
Нет уж, спасибо! Не надо мне такой защиты!
Я бы лучше с Соболем этот вопрос порешала, если честно. Он сейчас вовсе не выглядел злым, в отличие от Ника, которого аж трясло. И который явно собирался мне устроить такую раздачу пиздюлей, что мама не горюй.
Но в тот момент, когда я уже мысленно прощалась с жизнью, на сцене вдруг возникла Оля.
Она бросилась к Нику и так жалобно и нежно стала умолять его отпустить меня, что камень бы растрогался. А еще она была в этот момент такой хорошенькой и трогательной, что оба эти мудака замерли и действительно стали ее слушать. И, конечно, тут же все прояснилось!
Блин!
Даже обидно, что меня никто из них всерьез не воспринял, а когда им то же самое выдала хорошенькая блондинка в слезах, то сразу же дошло!
В общем, я тут реально чувствовала себя лишней. Потому что Оля, несмотря на внешнюю хрупкость и неприспособленность к жизни, прекрасно справлялась со всей этой ситуацией.
Даже когда Соболь стал ее беззастенчиво лапать и намекать на какую-то там их договорённость, она просто взмахнула ресницами, жалобно посмотрела своими голубыми глазками на Ника и очень нежно попросила его:
— Пожалуйста, помогите мне! Мне кажется, вы нормальный человек. У вас не такое злое лицо. Скажите своему другу, что он мне не интересен. Я устала от его приставаний.
Я чуть не подавилась.
Это Ник-то нормальный человек? Ага, сто раз. Рассказать, может, ей, как он меня в комнате закрывал? Да не будет он тебе помогать! Разуй глаза! Он такой же, как твой Соболь! Не зря они подружились!
Ник и правда вначале уперся, но нежная фиалочка Оля с упорством бронетанковой техники сумела все же его разжалобить. Даже меня приплела! Представьте, говорит, что к вашей сестре бы кто-то приставал вот так, а она не могла защититься.
И хотя Ник тут же рявкнул, что нет у него никакой сестры, но было видно, что его задело. И он действительно стал уговаривать Соболя отстать от Оли. Обалдеть.
Чертова Оля. Я ей в этот момент жутко завидовала, потому что никогда не умела вот так пользоваться теми самыми женскими чарами, которые в Оле, видимо, заложены от природы.
А что во мне заложено? Умение быть занозой в заднице?
В итоге через пару минут, когда Ник с Соболем, отпустив в наш адрес какие-то презрительные шуточки, все же ушли, я стояла посреди коридора и понимала, что сейчас ненавижу их всех.
Олю за то, что она такая хорошенькая.
Соболя за то, что он мудак, который все вопросы пытается решить деньгами.
И Ника. Ника больше всех.
За то, что пялился на Олю. За то, что не поверил мне. И за то, что прошипел мне на ухо «Дома поговорим».
Я собирала эти чертовы деньги, которые теперь валялись на полу, весело общалась с Олей, обещала ей сходить в библиотеку и положить эти деньги в коробку сбора пожертвований, убеждала ее, что все окей, а внутри ненавидела, ненавидела, ненавидела…
И поэтому неудивительно, что полученное после третьей пары сообщение от Ника «жду в машине за поворотом, едем домой» меня выбесило окончательно.
«иди нахер», — ответила я лаконично.
«нас ждет разговор»
«иди нахер», — снова предложила я.
Если его ждет разговор, пусть сам его и разговаривает. Лично меня никто не ждет. Кроме стеклянного ящика для пожертвований, куда надо опустить соболевские деньги, чтобы пушистым жопкам в собачьем приюте купили много-много корма.
«Алиса!»
«мне с твоей матерью поговорить?»
«да ответь ты блин!»
Что ж, на третье сообщение я ответила, раз он так просит. Все тем же «иди нахер». Отличный ответ, я считаю.
А маме пусть хоть что говорит! Лично я ни в чем не виновата, так что и бояться мне нечего.
Домой я не поехала в итоге. Кинула деньги приюту, а потом просто стояла в безлюдной библиотеке и лениво рассматривала красивые корешки книг, соображая, станут ли они хорошим фоном для фото.
На скрип двери и чужие легкие шаги, приглушенные мягкими коврами, я не обратила никакого внимания. И зря…
— Нравится от меня бегать, сестренка? — вдруг прошептал Ник, каким-то необъяснимым образом оказавшийся сзади меня.
— Что?! Как ты…
Я испуганно встрепенулась, но было поздно: он крепко держал меня.
— Следящая программа, — напомнил мне Ник. — Забыла? Хотя чему я удивляюсь, у тебя память как у золотой рыбки. И ума столько же. Так что, Алиса, поговорим?
Глава 10.Тайное становится явным
Алиса
— Ах ты скоти…
— Тише, — он бесцеремонно зажал мне рот. — Это же библиотека. Тут нельзя кричать. Так что будем спокойно разговаривать. Я начну.
Я замычала и замотала головой, но Ник был неумолим.
— Ты сегодня совершила жуткую глупость. Это пиздец, мелкая. Ты подставила и себя, и меня. Разве можно настолько не думать своей головой? Неважно, что вы там с этой соболевской девчонкой придумали, но лазить по чужим карманам — полное дно. Это отвратительно, это нарушает право личной собственности, в конце концов! Тебя за это могли из универа исключить, понимаешь? И если я еще раз узнаю, что ты…
Он меня отчитывал надменно, хлестко, с позиции старшего, совершенно не думая о том, как я себя при этом чувствую. Конечно, я для него всего лишь источник проблем. Мелкая идиотка с мозгами рыбки. К тому же некрасивая.
С Олей он бы так не разговаривал. Он бы ей мягко улыбнулся своей сногсшибательной улыбкой, сказал бы «ну ладно, бывает», приобнял за талию и позвал бы на кофе или покататься на тачке. А, может, и сразу в номер. Ну или куда там эти мажоры своих девчонок таскают?
Слезы брызнули из глаз так резко, словно внутри кто-то нажал кнопку. Потекли горячими ручьями по щекам, закапали на руку Ника, которой он все еще зажимал мне рот, и он заткнулся на полуслове.
— Ты…чего? — вдруг спросил он растерянно, убирая ладонь с моих губ.
Но я молчала и только тихо, зло рыдала, чувствуя, как внутри жжет от огнем от обиды и еще чего-то непонятного.
— Эй, ну что ты, все хорошо, ничего же не случилось, — пробормотал Ник и неожиданно мягко провел кончиками пальцев по моей щеке, стирая слезы. — Не надо плакать, мы же все решили. Соболь не в обиде, а я…
— Ты. Мне. Не поверил, — сдавленно, между рыданиями, выговорила я. — Ты сразу решил, что я ворую… ты даже не выслушал меня…
— Слушай, да любой на моем месте так бы решил. Все, хватит уже реветь. Давай, сестренка, успокаивайся.
— Я тебе не сестра! — буквально выплюнула я, чувствуя, как изнутри поднимается волна ярости. — И ты мне не брат! Мы друг другу никто!
— Хорошо, мелкая, ну…
— Я не мелкая! — прорычала я. — Прекрати меня так называть! Да, может, я маленького роста, тощая и страшная, но это не дает тебе вообще никакого права так со мной обращаться! Все, отъебись от меня, я пошла!
Я попыталась вырваться, но Ник крепко обхватил меня руками и не давал двинуться с места.
— Отпусти меня! — шепотом завывала я, отчаянно сопротивляясь. — Отпусти!
Ник встряхнул меня, а потом уставился мне в лицо. Он был почему-то бледным и взволнованным.
— С ума сошла? — он тряхнул меня еще раз, как тряпичную куклу. — Что за херню ты несешь? С чего ты взяла, что ты страшная?
— А какая я?
— Ты красивая.
— Ты врешь!
— Красивая.
— Но не такая красивая, как Оля, да?
— Кто такая Оля?
— Ты издеваешься надо мной, да? — бессильно проговорила я, задыхаясь от слез.
Подняла глаза на Ника, ожидая увидеть там насмешку, или презрение, или досаду, но во взгляде потемневших серых глаз этого не было. Было что-то другое, непонятное.
— Это ты, блядь, надо мной издеваешься, — с отчаянием выдохнул он, прижал меня к книжному стеллажу и поцеловал.