Страница 282 из 290
— Ты же не любишь Рюриковичей, — хмыкнул я.
— Ваши дети будут Демидовыми, Дмитрий. Уж об этом я позабочусь, можешь не волноваться. Но, само собой, настаивать не буду.
Я хмыкнул и улыбнулся.
— Я свой выбор уже сделал, — сообщил я ему.
— Тогда навести великого князя Московского, внучок. Потом может быть уже поздно. Сам подумай, если ты отбудешь на Дальний Восток, кто тогда будет иметь право оберегать твою невесту в Москве?
— С этим не поспоришь, — согласился я. — Благодарю за совет.
— Ты мой наследник и член моего рода. А для семьи я сделаю все, что потребуется, — ответил князь Демидов. — Пока что на этом все. Хорошего тебе дня, Дмитрий.
И прежде чем я успел ответить, дед уже положил трубку.
Убрав поле, я повертел телефон в руках, после чего написал Ирине Руслановне в Казань.
Романов Д. А.: Доброе утро, матушка. Хочу попросить тебя присмотреть за Кристиной. Она сегодня прилетает в мой особняк. Надеюсь, ты окажешь ей необходимую помощь и поддержку.
Ответа долго ждать не пришлось. В отличие от отца, княгиня Романова всегда принимала решения быстро.
Романова И. Р.: Конечно, сынок. Можешь не волноваться, она будет в надежных руках.
Убрав телефон в карман, я выглянул в окно. «Монстр» подъезжал к территории ЦГУ.
От первых двух занятий я был освобожден, так что сразу же направился в библиотеку.
Не самый большой трехэтажный корпус Университета был кладезем знаний и документов. При общей сети, протянутой в каждый кабинет, здесь хватало и бумажных носителей. Что-то морально устарело, что-то считалось достаточно важным, чтобы не доверять данные компьютерным сетям. А кое-что и вовсе не полагалось знать студентам, но профессура имела к данным доступ.
Мой допуск позволял мне рыться во всех бумагах, кроме тех, которые требовали личного подтверждения ректора. Но вопрос меня интересовал достаточно тривиальный, так что бежать за подписью я не видел смысла.
Сидящая за стойкой дородная женщина в цветастой косынке выслушала мой запрос и, указав направление в нужную секцию, потеряла ко мне всякий интерес.
В графе, где записывались посетители секции, я видел практически всех сотрудников лаборатории ЦГУ, включая Телегина. Так что мой визит для библиотекаря не был примечательным.
Над нужной мне секцией висела табличка «Теория даров». На четырех высоких стеллажах разместились горы книг, диссертаций, отчетов научных исследований. При этом было заметно, что секция действительно пользовалась спросом — потрепанная бумага явно прочувствовала на себе пальцы не одной сотни человек.
Только на то, чтобы прочесть все заголовки и названия документов, пришлось бы потратить несколько часов. Но я знал, что конкретно меня интересует, а потому выбрал шкаф «Маго-техника», и взял первый, самый толстый фолиант в руки.
Открыв титульный лист, я хмыкнул. Дата издания, пропечатанная на страницах, была уже затерта, сами буквы едва различались глазом. Древний труд неизвестного автора — его имя тоже кануло в Лету за давностью лет — оказался практически на сто процентов философским измышлением.
Но в том, что это было именно то, что мне нужно, я не сомневался, так как в оглавлении — сразу после пятидесяти страниц вступления, заполненных самовосхвалениями автора — значился вопрос, как же на самом деле работает дар.
Но и вступление я не поленился просмотреть.
Труд описывал тяжелый быт исследователя, какие несправедливости на него сыпались со всех сторон, и как неблагодарно оказалось научное сообщество, открыто высмеивающее автора данной работы. Мне даже стало его немного жаль — ведь, судя по тому, что окружает меня в этом мире, его работа действительно легла в основу всех технологий, совмещенных с магией. А вот про указанные во вступлении имена я даже не слышал, и понятия не имел, о каком веке шла речь в книге.
Усилив глаза, я пролистывал страницу за страницей, бегло просматривая содержание. Неизвестный испытатель приводил не только свою философию, но и каждый вывод подкреплял примерами.
Среди опрошенных им одаренных хватало покалеченных во время войны. И именно они стали отправной точкой исследования. О каком конфликте шла речь, тоже не было сказано, но это было, по сути, и не так важно. Деревянные ноги и крюки вместо потерянных кистей — все это выглядело примитивно, однако никак не мешало опрошенным магам оставить свои способности при себе.
С маленькой оговоркой — в момент, когда калеки попадали на стол хирурга, их дар был истрачен до дна. Те же, у кого оставался запас сил, неизбежно теряли либо свой максимум, либо полностью способности к дару. Какой отсюда можно сделать вывод?
Система магии каждый раз, когда одаренный обнуляет свою магию, подключает его заново. Звучит странно, но вся здешняя традиция волшебства основывается на не совсем привычных законах.
И еще один крайне важный момент. Сохранение способностей работало с потерянными ногами и руками, но во всей книге ни разу не был упомянут хотя бы стеклянный глаз или еще что-то в этом духе.
Вернув книгу на полку, я взял следующий том. На этот раз это был журнал военного хирурга. Судя по тому, что записывал добрый доктор, речь шла о том же временном периоде. Пролистав записи, я нашел только подтверждение уже прочитанного.
Линза на левом глазу вела запись, «Оракул» обрабатывал текст, создавая для меня цифровую копию. Так что если я сейчас что-то и пропущу, искусственный интеллект все равно все запомнит и обработает.
К наступлению большого перерыва я не прошел даже первую полку. Впрочем, кое-что интересное все же удалось узнать, так что я не считал время потерянным зря.
Покинув библиотеку, я сразу же направился в столовую, в которой традиционно должна была собраться моя группа.
По пути обдумывал прочитанное и не мог не поразиться наплевательскому отношению к этим исследованиям. Впрочем, из ветхих книг и восстановленных документов было ясно, что тогда и сам мир был совсем другим. Ну кто мог всерьез предположить, что человек сможет летать по небу, пока не изобрели первые летательные аппараты? Так и здесь — да, подмечали странности, когда одни остаются одаренными, а другие теряют способности. Но копать вопрос всерьез никто не пытался.
Кроме того, сейчас уже не разберешь, может быть, те, у кого дар после протезирования исчезал, вероятно, просто перегорали. И ампутация тут совершенно ни при чем. Ни датчиков, ни статистики — ничего еще не имелось.
А сегодня практически у каждого рода есть целители, которые либо вырастят новую конечность, либо приживят старую. И сама необходимость в исследованиях отпала за ненадобностью. А учитывая тот факт, что в сознании людей плотно укрепилось мнение, что внедрение любых чужеродных объектов либо снижает дар, либо вовсе его уничтожает, никто и не рассматривает подобные возможности всерьез.
Я прекрасно помню, как надо мной смеялась моя группа, когда я объявил, что создам суперсолдат. Это ведь не оттого, что я замахнулся на невозможное, а оттого, что все на этой Земле уже приучены к соответствующему мнению.
То есть собирать артефакты, технические изделия, работающие на магии, вполне можно и приветствуется всем сообществом, а вот ставить эксперименты на одаренных уже за гранью. Разумеется, есть здесь и тонкий моральный аспект.
Ведь каждый одаренный — это привилегированный член общества. Его нельзя просто взять на улице и подвернуть насильственной ампутации, а после смотреть, как он справляется с протезом. Физически это, разумеется, не так уж сложно, но последствия… Работу, основанную на таких исследованиях, опубликует только самоубийца. Потому что родня испытуемых обязательно захочет поквитаться. А добровольцев пойти на эксперимент, кроме меня, и нет вовсе в природе — по тем же причинам.