Страница 26 из 290
В зале стояла тишина. Громкие слова про княжеский произвол не понравились боярам, это было видно по их лицам. Идея, что любой вышестоящий может в любой момент просто отобрать собственность на основании того, что ему этого хочется, нашла отклик в их душе.
— Хорошо, мы услышали требование обвинителя, — кивнула царица и повернулась к нам. — Слово князю Романову.
Отец спокойно поднялся, поправил пиджак и, глядя на государыню, поклонился. Сейчас, когда они были рядом, семейное сходство, конечно, бросалось в глаза, на портретах этого не заметно.
— Благодарю, государыня, — заговорил отец. — Все верно сказал боярин Николаев, второго сентября мой младший сын, княжич Романов Дмитрий Алексеевич, действительно обвинил Николаеву Ангелину Ивановну в том, что она применила к его дару анализирующую технику. И также верно, что я позвонил ему, когда сын вернулся домой.
Патриархи слушали молча, прекрасно понимая, что это лишь вступление.
— Однако есть обстоятельство, которое в корне меняет дело. Мой сын действительно подвергся воздействию анализирующей техники. Именно поэтому боярин Николаев подал прошение об этом слушании с такой скоростью, сейчас он выступает один, без дочери, и прекрасно осознает, что если ему удастся оговорить Романовых, никто не станет применять средства дознания к его дочери. Виновница же отсутствует в зале не потому что боярин выступает от ее лица, а потому что он укрывает преступника, нарушившего наши права, закрепленные в законе «О княжествах». Я прошу следовать букве закона и назначить дату суда с проведением полного расследования. Я в своем праве, государыня.
Царица помолчала несколько секунд.
— У тебя есть доказательство, Алексей Александрович?
— Нет. Его не может быть в принципе, — ответил тот. — Дар моего сына слишком силен, чтобы следы в покрове остались. Никаких свидетелей, кроме Дмитрия Алексеевича, быть не может, ведь вся группа в это время медитировала. Единственные, кто действительно может доказать, была техника или нет — это опричники государя. Я прошу провести проверку по закону. Иначе получается, что любой может оболгать князя и предъявлять ему требования. Если это допустить сейчас, то в будущем такие дела начнут заводить против великих князей, а там и до царя недалеко. Верно я говорю, Иван Федорович?
Николаев резко покраснел, сжимая кулаки, но промолчал. Царица чуть повела пальцами на подлокотнике трона, и отец сел на место.
— Хорошо, мы выслушали претензии сторон, — объявила она. — Послушаем запись телефонного разговора между князем и боярином от второго сентября.
Секретарь тут же нажал на кнопку, и из спрятанных динамиков раздался голос отца:
— Николаев. С тобой говорит Алексей Александрович Романов.
Теперь началась часть, которой я тогда не слышал.
— Здравствуй, князь, — голос Николаева звучал подавленно. — Ты по поводу моей дочери?
— А, ты уже в курсе инцидента и готов обсуждать условия? А знаешь, что после этого на моего сына было совершено покушение? Понимаешь, в какой ситуации мы с тобой оказались?
— Я сочувствую вашему роду, князь, — ответил Иван Федорович. — Но Николаевы не имеют никакого отношения к этой ситуации. Полагаю, нам следует обсудить вопрос, который нас действительно касается, на царском приеме.
— Хорошо, что мы услышали друг друга. Обсудим виру чуть позже. Я предполагаю, что к попытке покушения ты не имеешь никакого отношения. Но ты ведь понимаешь, что тебя кто-то очень вовремя подставил?
— И этот вопрос мы тоже можем обсудить на приеме, — сказал Николаев.
— Хорошо, значит, договорились. Сын приедет на царский прием, ожидаю и вас с дочерью, на месте все и обсудим.
Запись закончилась, и несколько секунд в зале стояла тишина, после чего царица обернулась к Николаеву.
— Это все, Иван Федорович?
— Да, государыня.
— Алексей Александрович?
— Мне нечего добавить, государыня.
Царица обвела взглядом собрание.
Ситуация опасная. Боярин свободной партии против царского князя — дело не может не быть резонансным. С одной стороны обвинение в княжеском произволе, с другой — позволить рвать князей нельзя. Несмотря на более высокое положение в обществе, у нас не намного больше прав, чем у бояр. Но ни тех ни других без санкции суда подвергать допросам нельзя.
— Итак, мы выслушали обе стороны. Ознакомились с предоставленной записью, — подвела черту царица. — Так как достоверно установить, является ли порочащим репутацию слухом обвинение княжича Романова в адрес боярышни Николаевой, на данном этапе не представляется возможным, я передаю это дело в царский суд. Соответствующие разрешения будут выданы опричникам Русского царства на проведение допроса. Как княжича Романова, так и боярышни Николаевой.
— Государыня, помилуй! — выпучив глаза, закричал боярин, падая на колени. — Ты же дочь мою безвинную на муки и безбрачие обрекаешь! Кто же возьмет боярышню замуж, если над ней чинили допрос?! Ты ведь знаешь, что никто не станет слушать, виновна она или нет, раз был допрос — значит, заклейменная, изменница, преступница! Да Ангелину из университета выгонят с позором, как только узнают!
Царица взглянула на него равнодушно.
— Невиновных в Русском царстве не карают, Иван Федорович. По закону очистит свое имя Ангелина Ивановна — я спрошу с тех, кто на нее наговаривает. Ну а если виновна, то по закону за свои прегрешения и ответит. Встань, Иван Федорович.
— Допросы опричников создавались для пыток изменников государю, и все это знают, — продолжил тот. — А мою дочь пытать будут за что? За то, что правда на ее стороне? Или за то, что так сказал Романов?
Я прикрыл глаза. Слово сказано. И собравшиеся его услышали.
— Да ты никак судить меня вздумал, Иван Федорович? — холодно роняя слова, спросила государыня, поднимаясь с трона.
Ее охрана тут же выстроилась полукольцом вокруг, окутываясь всполохами магии.
— В камеру его, — распорядилась царица, и один из бойцов схватил боярина за плечо. — За неуважение будет тебе собственное слушанье, Иван Федорович.
И охранник поволок Николаева из зала, держа под руку. Боярин волочил ноги и причитал, не скрываясь — в голос, чтобы все слышали. Собравшиеся проводили его тяжелыми взглядами, а я повернулся к отцу.
Князь Романов же смотрел только на царицу, уже одергивающую платье на троне. Предстояло еще два слушанья, но меня на них быть уже не должно — не по статусу младшему княжичу.
Выходя за дверь, я подумал, что все это выглядело бы глупо без последней фразы боярина. На что рассчитывали Николаевы, когда затевали все это дело? Анализ моего дара мог бы помочь им просто устроить отстрел Романовых, ведь они бы знали все его слабые места.
Не вышло, и боярин подал в суд на слухи, чтобы избавиться от преследования с нашей стороны. Доказательств у нас нет, но и брата своего царица не осудит. Оставалось делать только одно — обвинить и без того растерявшую популярность царицу в подсуживании в деле о правах бояр и князей. Она ведь тоже Романова.
И наследника царю не родила за эти годы. И семейку свою покрывает. Не пора ли намекнуть государю, что такую царицу пора бы сменить?
— Виктория Львовна, — улыбнулся я, найдя девушку в компании Михаила. — Не наскучил вам наследник Юсуповых?
Она обаятельно улыбнулась, держа в руке бокал с вином.
— Что вы, Дмитрий Алексеевич, — ответила Морозова, — Михаил Эдуардович умеет вести беседу.