Страница 2 из 8
– Я говорю с тобой, Аня! – Мирон начинает терять терпение. Темные глаза вспыхивают яростью. Она плещется там, как бушующий шторм в почерневших волнах разгневанного океана.
– Я не знала… – не могу узнать свой голос. Это просто стечение обстоятельств, но Богданову не доказать.
– О моей свадьбе знали все, – цедит он. – И ты знала.
– Я не…
Мирон не дает мне договорить. Он хватает меня за плечо и дергает на себя, заставляя повернуться к нему лицом.
Господи. Вот он. Богатый. Известный. Красивый до безумия. Стоит передо мной, будто и не было никакой разлуки. Будто чей-то коварный план не стал причиной краха наших идеальных, как я когда-то думала, отношений.
Его запах пьянит. Близость тела рвет в клочья. И выйти победителем в этой схватке у меня не получится.
– Я оценил твои старания. И гости оценили. Только испортить мою свадьбу не позволю, поняла? – сказать, что Богданов сильно недоволен – ничего не сказать.
– Я же говорю, что не знала, – собирая последние силы, стараюсь переубедить его.
– Врешь, – Мирон притягивает меня ближе. Носом утыкается в шею и шумно втягивает воздух.
У меня внутри все замирает. Я даже не дышу. От шока не могу вымолвить ни слова.
– Красивая, дрянь. И знаешь об этом. Пользуешься. Только со мной такое больше не пройдет.
Тяжелый взгляд сначала скользит по декольте сценического платья, а потом устремляется прямо мне в глаза, будто пытается заглянуть в самую душу, потоптаться на пепелище, что там осталось после него.
– Зачем ты пришла? Говори!
Я беспомощно моргаю, пытаясь справиться с эмоциями.
Они слишком сильны. Намного сильнее, чем те, с которыми я бы смогла бороться.
Я бы хотела ненавидеть, презирать Мирона, но не могу.
Смотрю на него сейчас, как на родного человека, который снова и снова причиняет мне боль. Сердце без ножа разрезает.
– Хотела испортить мне настроение? Прыгнуть в постель к моим друзьям? Что, Аня? В чем твой план?
В груди колотится так сильно, что каждый удар отчетливо пульсирует в висках. Не получается собраться с мыслями, ответить, дать отпор.
Сбрасываю его захват, но жар от крепких пальцев все равно остается на коже. Пульсирует. Напоминает, что наша встреча мне не чудится.
Не знаю, где беру силы на то, чтобы ответить:
– Это моя работа, понятно?! Не веришь – спроси у управляющей, она подтвердит, я ничего не знала, – глаза наполняются слезами.
Я целый год старалась не попадаться ему на глаза, жила тихо, даже от дома далеко не отходила, лишь бы у Мирона не было поводов узнать о беременности и рождении сына, а теперь злодейка-судьба столкнула нас таким дьявольским способом.
– У тебя больше нет работы, – холодный тон Богданова будто из ведра окатывает меня ледяной водой, провоцируя дрожь во всем теле. Он все равно не верит. – Ты уволена.
ГЛАВА 2
Мирон
– Мирон Александрович, не переживайте, все будет в лучшем виде, – уверяла меня управляющая рестораном, широко улыбаясь. – Любой каприз за ваши деньги.
В реалиях данного заведения это выражение имеет вполне недвусмысленное значение. В лепешку расшибутся, но прихоть исполнят.
И моя будущая жена почему-то решила, что это именно то самое место, где нам стоит с широким размахом отпраздновать вступление в брак.
Она сама выбрала украшение зала, рассадку гостей и даже музыку. Для меня все это не имело никакого значения. До ЭТОГО момента.
Я не сразу обратил внимание на сцену, хотя сладкий, упоительный голос приятно ласкал слух знакомыми интонациями.
Но я запрещал себе думать об Ане. Вычеркнул ее из жизни навсегда. Натренированный годами самоконтроль ни разу не дал сбоя.
Любые мысли об этой девчонке я на корню рубил.
Как мух безжалостно лупил мухобойкой.
Это было нужно, чтобы не сойти с ума.
Был уверен – хватит одного взгляда на Аню, и я пропаду. Провалюсь, к чертям, в самое пекло Ада.
Так и получилось. Не смог удержаться. Посмотрел. Дал слабину всего лишь раз.
На мгновение мой разум будто в воду зашвырнули. Слух точно сдавило оглушающей толщей воды. А тонкий манящий голос не переставал мелодично литься на фоне.
Стерва.
Будто знала, когда меня подловить.
А она знала.
Только немой не судачил о приближающейся свадьбе крупного бизнесмена Богданова и дочери известного политика Олега Лаврентьева.
Дрянь.
Зачем она здесь?
Испортить мне свадьбу?
Или подцепить на свой крючок очередного дурачка, что будет смотреть ей в рот и пускать слюни, как умалишенный?
Она же знает, как затащить мужиков в свои прочные сети. Опытная рыбачка. Только я раньше этого разглядеть не смог. Узнал, когда уже стало поздно.
С трудом борюсь с желанием прямо сейчас подняться на сцену. Наброситься на Аню и…
Расцветающую ярость сдерживаю усилием воли.
Злюсь больше на себя. За то, что слаб, что рядом с ней до сих пор чувствую себя уязвимым. Моя ахиллесова пята.
– Прости, Оль, мне нужно отойти, – спокойно говорю супруге, когда после первого танца молодых мы возвращаемся к своему столику.
Официанты уже принесли свежие закуски. В ведерке обновили бутылку шампанского. Ведущий снова взялся за микрофон.
Его голос сейчас раздражает. Раздражает все. Думаю лишь об одном – добраться до расчетливой стервы.
Ее образ вынуждает меня ненадолго застыть в дверях гримерки.
Хрупкая. Изящная. Манящая изгибами своего идеального тела.
Длинное приталенное платье вовсе не скрывает привлекательную фигуру. Наоборот, оно слишком открыто для того, чтобы я мог поверить в непричастность Ани к случившемуся.
Глубокий вырез на спине и тонкие, почти незаметные лямки, буквально кричат о том, что девушка вышла на охоту за толстыми кошельками.
Внутри забурлило желание прикоснуться.
Но я одергиваю себя. Не дождется.
– Зачем ты это сделала? – рычу, обращая на себя внимание.
Аня изображает испуг. Натурально играет. Я даже верю. Только вот больше не поведусь. Ни на слезы, ни на глаза щенячьи, что чуть душу не порвали на ошметки, когда мы расстались.
– Отвечай! – гаркаю на нее, чтобы поторопилась.
У меня нет времени возиться с ней.
– Я не знала…
Хватаю Аню за руку и дергаю на себя.
Прикосновение к прохладной бархатной коже едва ли не скидывает меня с катушек.
Она такая, как я помню. Нежная. Светлая. На фоне моих загорелых ладоней кажется совсем белой.
Мне всегда нравилось это сочетание.
«Ты моя, Белоснежка», – шептал я ей, оставаться в стороне. И когда накрывал ее своим телом и обещал никогда не отпускать.
«Моя. Моя Белоснежка».
Темные волосы взмывают в воздух, когда Аня разворачивается, а потом блестящим водопадом снова спадают на плечи.
Некогда полюбившиеся мне губы приоткрываются, и я не могу оторвать от них взгляда. Не получается побороть желание схватить ее, прижать к себе, да настолько крепко, чтобы между нами не осталось ни сантиметра свободного пространства.
Не думал, что сдамся так быстро, что обманщица сумеет вывести меня на эмоции за такой короткий срок. Но она ведь этого и добивалась?
– Врешь, – я все же притягиваю Аню ближе, вбираю носом ее аромат. – Красивая, дрянь. И знаешь об этом. Пользуешься. Только со мной такое больше не пройдет, – убеждаю, скорее, сам себя.
– Это моя работа, понятно?! – совершенно неожиданно она вырывается из моего захвата. – Не веришь – спроси у управляющей, она подтвердит, я ничего не знала, – глаза малышки наполняются слезами.
Гадина. На больное давит. Знает, что слез ее не терпел никогда.
– У тебя больше нет работы, – ставлю в нашем разговоре финальную точку. Вить из себя веревки теперь не позволю. Ни в этот раз. Ни на моей свадьбе. – Ты уволена.
Это просто наваждение. И я от него избавлюсь.