Страница 4 из 18
Рэн проснулся с криком. Он схватил подушку и уткнулся в нее лицом, стараясь успокоиться. Не хватало еще из-за своих страхов разбудить хозяев и Лала, что беззаботно спал в кроватке. Надо вернуться! Надо срочно вернуться. Но как?
Бешеным роем ос с Айяски носились идеи в голове, но все они были нежизнеспособны, и он никак не мог взять себя в руки. И если вспоминать родителей было тревожно, то дядю – больно. Рэн же, как назло, все время видел его образ.
В далекой древности был жуткий способ казни: преступника привязывали к двум согнутым деревьям и отпускали их, разрывая его на части. Рэн же тянул себя во все стороны сам – он тщетно пытался оправдать поведение дяди, находил причины и тут же их опровергал. Он не верил фактам, которые услужливо преподносила память. Разум разил не хуже палача.
Внезапно повеяло холодом – ледяным, безжизненным. Угол в глубине комнаты озарился всполохами зеленого огня. Рэн подскочил, оглядываясь в поисках защиты. Но чем здесь защититься от духа? Он судорожно вспоминал, есть ли способы спастись без магии, но на ум ничего не приходило.
В отчаянии Рэн подскочил к ребенку. Подхватить его и бежать! Другого выхода он не видел. Но Рэн опоздал, почувствовав, как ледяной купол мертвой магии отрезал от него мир. Рэн развернулся, закрывая собой кроватку с Лалом, готовый пойти на все, только бы не подпустить умершего к малышу.
Призрак выскользнул из темного провала портала, и Рэн потрясенно уставился на лорда Мориса – дальнего родственника, что вчера первым погиб при нападении. Гнев искажал его всегда спокойное лицо, в глазах горела ненависть, а вся его фигура сияла темно-мизурдовым светом.
– Щенок! Успешный, талантливый, слишком умный! – призрак сжимал кулаки, с яростью глядя на Рэна. – Я выполнил все их указания! Все шло по плану! «Шторм» должен был убить тебя сразу! Но убил меня!
Он ринулся на Рэна, но не долетел. Его дернуло в сторону, словно незримый кукловод потянул за нити. Рэн шарахнулся назад, едва не задев кровать Лала – малыш на удивление крепко спал. Лорд Морис зашипел не хуже каменной змеи:
– Защиты! Эти рудгровы защиты убили меня!
Рэн напряженно следил за каждым его движением, боясь пропустить бросок. Он знал, что от ледяного прикосновения Духа сначала начнется стазис, потом жизненные силы будут выпиты досуха, а следом наступит смерть. Но тут он вспомнил о защитах Лала – они все еще крепко держались, и малыш вполне мог закрыть ими и его. На душе сразу стало чуть легче. И только после этого до Рэна дошел смысл слов призрака. Чуть позже, чем следовало бы.
Рэн ошеломленно прошептал:
– Так это вы? Это из-за вас на нас напали?
Лорд Морис хрипло рассмеялся, отчего его полупрозрачная фигура пошла рябью.
– О нет! Не я все это начал. Первая ветвь на то и первая – все начинается с вас! Я всего лишь хотел повысить свой статус. Судьба дала мне такой шанс, а ты! – он яростно ткнул рукой в сторону Рэна. – Ты влез куда не надо! Удачливый негодяй! Запорол построение перехода и вместо проклятых миров попал в круг охвата! Из-за тебя удача отвернулась от меня!
Лорд Морис взвыл, бросился на Рэна, но тотчас схватился за горло, словно его душили. Он прохрипел:
– Верни Долг Натана. Помоги закрыть счета, ведь ты причастен. За поступки родителей отвечают дети, но для одного малыша это слишком много. Ваша родовая связь поможет облегчить его груз.
Лицо призрака исказила судорога, и он исчез, словно его сдуло ветром. Шокированный Рэн упал на пол там же, где стоял. Он схватился за голову. От услышанного она буквально взрывалась. Долг Натана? Это о Клятве он говорил?
Рэн ничего не понимал. О каком долге речь? Отец нарушил Клятву? Но как?! И что за странное построение предложений?! Что значит “ваша родовая связь”?! Да после Клятвы Крови у Рэна с Лалом вообще прямая связь, и родовая отошла на второй план. Так почему призрак сказал только о ней? И почему груз лег только на Лала? Или нет? О чем призрак вообще говорил?!
Больше всего Рэна затронули не слова о долге – с этим он разберется позже. Поговорит с отцом, и тот не сможет уйти от разговора. Рэн душил мысли о плохом. Родителей точно спасли, о другом исходе не может быть и речи. И кошмары – всего лишь игры подсознания и страхи. Рэн твердил себе это как заклинание , и оно помогало не сорваться в бездну эмоций.
Рэна больше потрясло то, что это был заговор! Первая ветвь – самые близкие их родственники. Еще пол-литы назад Рэн старался не делать выводы, ведь эмоции – плохие помощники. А вдруг удар пришелся по нему случайно? Может, в суете что-то пошло не так! Надо было успокоиться и все взвесить, но сейчас призрак вынес приговор. В Первую Кровь входили семья лорда Дэвида, семья тети Лэйлы и дядя Стан. И все!
Дяде Дэвиду устраивать заговор против самого себя было бы безумием, ведь он Регент и Глава Совета Мастеров. В его руках две власти: светская и магическая. Тетя Лэйла… сразу отпадает. Она до безумия любит своих братьев – только больной мог подумать на нее.
Остается лишь один – тот, в руках которого сосредоточено множество нитей, перед кем преклоняются. Тот, что привык всегда быть первым, но является вторым. Чем же ему могли помешать родители? Лал? Дядя Стан занимался с Рэном с младенчества, заботился о нем, учил, берег. Так что же произошло?!
Рэн закрыл лицо руками. Его дыхание сбилось и судорожными всхлипами вырвалось из груди. От непролитых слез глаза горели так, словно в них насыпали перца. Было больно. Так больно, что ему хотелось кричать. Рэн простонал:
– Дядя Стан, за что вы так со мной?
Глава 2. Открытия
Рэн сумел заснуть только тогда, когда за окнами появилась серая дымка раннего утра. Измотанный, он забылся тяжелым сном без сновидений, что сейчас для него было во благо. Видеть кошмар, в котором в очередной раз родители проигрывают бой и умирают, – та еще пытка. Но не менее жестоким был сон с участием дяди Стана: он то спасал племянника, то убивал, и каждый раз Рэн подскакивал в кровати.
Он всегда думал, что обливаться холодным потом – это просто фигура речи, но ошибался. Его ночная тонкая рубашка промокла насквозь. Рэну пришлось ее скинуть. Ночь превратилась в череду кошмаров, финальным штрихом которой стал визит лорда Мориса. И только утро принесло передышку.
По внутреннему хронометру Рэну показалось, что с ночи прошло всего ничего времени, и когда в сон ворвалось недовольное агуканье, он простонал:
– Лал, ну пожалуйста.
Мальчишка не унимался, недовольные вопли становились все громче.
– Ну Лал. Ну еще немножечко.
Рэн попытался подняться. Он встал на четвереньки и уперся головой в подушку, стараясь прогнать сон. Он словно пытался поднять мартонга – настолько тяжело было встать. Лал заплакал, и Рэн, пошатываясь, сел.
– Тише, тише. Я сейчас. Уже иду.
Как же теперь не хватало всех тех нянечек, которых он так безжалостно гонял дома. Голова отказывалась соображать, и Рэн действовал в полубессознательном состоянии. Он понимал, что ребенка надо покормить. Еще б придумать чем.
В себя его привел звук открывающейся двери. В проеме показалась Божена и на цыпочках подошла к кроватке, шепча:
– Ч-ш-ш, тише-тише, маленький. Не плачь, солнышко. Не буди братика. Идем я тебя покормлю.
Из-за двери выглянула миловидная старушка и улыбнулась Рэну. Он быстро подхватил одеяло, прикрываясь. Затем вежливо поклонился, чувствуя неловкость.
– Доброе утро.
Божена оглянулась, держа хнычущего Лала на руках, и смущенно прошептала:
– Прости, я тебя разбудила.
Старушка замахала на него руками:
– Спи, спи. Тебе отдохнуть надо. А малышом мы сами займемся.
Рэн хотел было возразить: кто, как не он, знал нелюбовь Лала к чужим людям – недаром нянечки менялись очень быстро – но промолчал. Зачем переубеждать, если через миллилиту Божена будет уже здесь? Надо только подождать.
Он подождал немного, затем еще чуть-чуть, поудобней устроился на подушке. Глаза закрылись. Рэн пребывал в блаженстве вплоть до момента, когда солнечный луч начал припекать лицо жаркими прикосновениями. Рэн передвинулся, но солнце нашло его и там.