Охота на демиурга

Упоминание об Эдигоре и Аравейне пару раз встречалось в моей книге, но не более того. Я даже не могла их себе представить хорошенько. Да и зачем? Я ведь о Милли писала, а не о них.

Интересно... Как же это так получается - вроде и я их придумала, и в то же время не совсем я, да? Можно сказать, что я только эти имена придумала. Какой ты, самый сильный маг Эрамира, Аравейн по прозвищу Светлый? И не совершу ли я ошибку, отправившись в столицу?

Да... раньше я писала эту книгу. А теперь, получается, она сама меня пишет? Так, что ли?

Ох и не нравится мне всё это...

- Хорошо. Пожалуй, ты права, Милли. Можно называть тебя так?

- Конечно.

- Да, и прости, что соврала там, у ручья, сказав, что не помню, кто я. Я прекрасно всё помню, просто в тот момент мне показалось глупым признаваться, что я из другого мира.

- Ничего страшного. Так ты всё-таки пойдёшь с нами в Лианор, к Аравейну?

- А куда я денусь? Только вот не пойму... Если он маг императора, как к нему попасть? Наверное, это не так просто?

- Не так, - Милли как-то хищно ухмыльнулась, - но для нас сделают исключение. Дочери Повелителя тёмных эльфов вряд ли будут отказывать в аудиенции.

Ах, да! И как я могла забыть?

***

Спустя час все мирно уснули, завернувшись каждый в своё одеяло. Хорошо, что у моих попутчиков оказалось одно лишнее, а то пришлось бы мне делить с Милли постель. Не думаю, что эльфийка была бы очень рада, тут и одного-то одеяла мало.

Я не спала, прислушиваясь к дыханию окружающих. Бугалон, не проронивший за вечер ни слова, сейчас похрюкивал и причмокивал во сне. Рядом тихо посапывала Милли, спокойно и ровно дышал Браш, и чуть посвистывал заложенным носом Торгис. Дыхания Грымза я почему-то не слышала, и от этого мне было немного тревожно.

Ведь я совсем забыла сказать, что завтра в двенадцать часов дня на нас должны напасть разбойники.

Как я вообще могла об этом забыть?! Грымза убьют! Моего орка... убьют! И если я была совсем не против этого, сидя перед экраном своего компьютера, то теперь, когда Грымз лежал в двух метрах от меня - я очень даже против! Не отдам! Это мой, мой орк! Это я его придумала!

Успокоившись, я выровняла дыхание. Кажется, никто не заметил моей вспышки гнева. Вот и хорошо, вот и славно. Завтра утром всё расскажу и попрошу изменить маршрут. Сошлюсь на вещий сон, в конце концов!

У меня горели щёки. Вспомнив о ручье, в котором я недавно валялась, я воровато огляделась - вроде все спят, даже Грымз дышит ровно - и откинула одеяло. Осторожно встала и медленно, бочком, пошла вниз, к ручью. Вряд ли в этом лесу есть дикие звери, которые могут съесть неосторожную меня. Максимум ёжики и белочки, но ёжиков и белочек я не боюсь.

Я отошла от поляны, где спали мои спутники, нашла многострадальный ручей и, присев возле него на корточки, сполоснула разгоряченное лицо. И только я вздохнула, почувствовав кожей щёк приятную прохладу, как сзади раздался хриплый голос:

- Ты чего не спишь?

От неожиданности я подпрыгнула, и мне показалось, что я ударилась головой о звёздное небо.

- Р-р-рым! - я буквально зарычала на невесть откуда взявшегося орка. - Ну нельзя же так подкрадываться!

- Я не подкрадывался, - ответил он спокойно, - кто же виноват, что ты меня не слышала?

Я вздохнула и возвела очи горе.

- Так чего ты не спишь, Линн?

- Думала, - я пожала плечами, - что делать дальше. Ну и решила лицо умыть. Водичка прохладная, хорошо. Не волнуйся, не убегу.

- Я и не волнуюсь, - ответил он спокойно. - От меня ты не сможешь убежать.

В холодном лунном свете Грымз казался не зелёным, а каким-то... серо-чёрным, как камень. Как скала. И только глаза сверкали сейчас не хуже, чем звёзды.

Я подошла ближе, чтобы лучше видеть его лицо.

- Почему ты так говоришь? Что значит, не смогу убежать? Ты так быстро бегаешь?

Я увидела, что Грымз улыбается.

- Дело не в этом. Просто в тот момент, когда я решил сделать то, чего не удалось сделать Брашу - прощупать тебя - я... перестарался. И провалился слишком глубоко. Я коснулся твоей души, Линн. Если ты понимаешь, о чём я. И теперь я всегда смогу найти тебя, где бы ты ни была. Никакие антимагические браслеты не помогут. Этот след невозможно стереть.

Я молчала, переваривая услышанное. Мне было сложно представить, что это значит - коснуться души... что он в тот момент почувствовал? И что чувствует сейчас?

Я очнулась от своих мыслей, когда Грымз вдруг негромко сказал:

- Ты очень красивая.

- Что? - я рассмеялась. - Да ну тебя, Рым!

Да уж, нашёл, чем восхищаться! Ростом я не вышла, щупленькая, вместо груди два прыщика, тонкой осиной талии и соблазнительных бедёр тоже не наблюдается. Нет, на суповой набор я всё же не тяну - кости не торчат - но чтобы красавица... Да и на голове у меня вечное воронье гнездо. Мои волосы, жёсткие и вьющиеся, похожи на мочалку. Или на паклю. Или на бог знает что - в любом случае, это воронье гнездо торчит в разные стороны, как у огородного пугала, оно жёсткое и плохо расчёсывается. Глазки у меня невнятно-серые, безо всяких миндалевидностей и прочей чепухи, о которой в романах пишут. Нос - маленькой картошечкой, на нём и на щеках - небольшая россыпь веснушек. Ротик небольшой, как в песенке поётся - "губки бантиком, бровки домиком, похож на маленького сонного гномика" - вот это про меня!

- Правда, красивая, - повторил он серьёзно. - У тебя глаза такие... мягкие, будто бархатные. Серый такой бархат, я такой только в лавках с тканью для богачей видел. Волосы... так и хочется потрогать.

Я будто со стороны наблюдала, как Грымз протянул руку и дотронулся до моих волос, погладил по голове, как маленькую.

- И кожа нежная... - лёгкое прикосновение к щеке, а в следующий миг мои ноги потеряли землю под ногами, потому что Рым подхватил меня на руки.

Я чувствовала себя лёгкой, как пушинка. Наверное, я ему такой и казалась - всё-таки из Грымза можно десять меня сделать, если не больше.

В его руках было уютно.

- Я думала, ты не любишь "человечину", - прошептала я Грымзу на ухо. Он не делал ничего плохого - просто обнимал меня, словно хотел защитить от всего враждебного мира.

- Я коснулся твоей души, Линн.

Я вновь решила не спрашивать, что это значит. Наверное, потому, что всё же понимала.

Ведь если Рым коснулся моей души... Значит, и я прикоснулась к его.

Поэтому в тот момент я разделила с ним все чувства - поделила их пополам, как дети делят апельсин. И не было ничего того, чего бы я не понимала.

Он отнёс меня обратно, завернул в одеяло, а потом вернулся к себе. Больше мы не произнесли ни слова. Остальные так ничего не заметили, продолжая посапывать.

А я, повернувшись на бок, сжала кулаки и изо всех сил поклялась, что завтра сделаю всё, чтобы Грымз не погиб. Ни одна стрела не коснётся моего орка! Хоть зубами ловить буду, но Рым будет жить.

В конце концов, у меня же есть какая-то сила?! Попробую ей воспользоваться...

За пределами повествования

...Живший почти два века назад тёмноэльфийский предсказатель Альгиус отличался крайней плодовитостью - он изрекал по нескольку пророчеств в месяц - и загадочностью, так как никогда не пытался толковать собственные изречения.

О детстве и юности Альгиуса ничего не известно. Наши исследователи уверены, что в источниках тёмных эльфов о нём можно прочитать много всего интересного, но Повелитель Робиар закрыл свою библиотеку от всех любопытствующих, даже с протекцией самого императора прорваться туда крайне сложно.

Достоверно известно лишь то, что Альгиус родился у людей из ближайшего окружения тогдашнего Повелителя - Дейвира, отца Робиара - и начал предсказывать уже с юных лет. Его пророчества всегда были туманны и далеко не всегда правильно расшифровывались, но, те, которые расшифровывались, сбывались абсолютно все. Именно поэтому, когда Альгиус вырос, Повелитель сделал его своим личным советником.