Страница 16 из 76
Даже плакать, почему-то не хотелось.
Демон и сам не знал, где находился — в бреду, реальности или насланных галлюцинациях. Кажется, вырубился он всего на мгновение. А потом опять услышал звуки уже затихающего, но боя. Случайный лязг оружия, судорожные всхрипы дорезаемых раненных, гортанные приказы арелима. Или всё же это была женщина? Кажется, когда её крылья загородили от него неба, Ирраш заметил выпуклости грудей под неизменным жилетом…
А потом он почувствовал, как его тащат. Тянут за шиворот, волочат по земле. И мелкие веточки вместе с прошлогодней травой и мокрыми склизкими, словно компресс, листьями забиваются под задравшуюся на спине куртку. На лицо ему капало горячим, пахнущим медью. И от вони звериной пасти горло перехватывало. И ещё привычно, почти уютно навевало мокрой кошачьей шерстью.
Может быть, это и был тот Предок, который встречал всех шаверов на пороге Тьмы? Только вот почему он волочил Ирраша, вместо того, чтобы позволить встать на ноги? Мало чести въехать в вечность, собирая задницей лестной мусор.
Но подняться он так и не сумел. Наоборот, снова начал тонуть в чернилах, пока они не накрыли с головой, заглушив все звуки.
Тьма никуда не делась и потом. Демону показалось, будто он очнулся. По крайней мере, такую боль в груди придумать сложно. Да и лицо горело, словно его мордой в костёр сунули, а вытащить забыли. И тело своё, избитое и покорёженное, Ирраш воспринимал вполне реально. Не видел только ничего.
Шавер попытался сесть, поднял руку. Кажется, на глаза какой-то шутник намотал толстую тряпку. Но определиться ему не дали. Запястья перехватили и пихнули в плечо, заставляя улечься обратно. Не сказать, что доброхот был силен. Это демон ощущал себя слабым, словно котёнок.
— Ложитесь, вам нельзя вставать, — раздался во Тьме голос.
Который Ирраша, мягко говоря, озадачил. Предполагалось, что в Бездне обитают ушедшие демоны и их предтечи — ребята малоприятные. А голосок ну никак не мог принадлежать когтисто-зубастому существу, если шавер вообще что-то понимал. Скорее он напоминал… да Тьма знает, что он там напоминал! И Арху, когда она над пациентами ворковала. И няньку из прочно забытого детства.
Но приятный голос, ничего не скажешь. Молодой, но не слишком высокий, на ухо он ложился приятно, с лаской.
— Я где? — хотел спросить демон.
Но толкового у него ничего не вышло. Так, хрип невнятный. И вдобавок ко всему заболело ещё и горло. Но, всё же, что-то понятное он выдать сумел.
— Вы в поместье лорда Хэрд ашэр Наош арш Карсаш. А я его дочь, мистрис Ллил аруш Наош.
Мозги хоть и нехотя, с ленцой, но переварили любезно предоставленную информацию. Карсаш — маленький и ничего не значащий надел на самой границе Зеленодола и долины Кенгарш. Почти территория Света. К слову сказать, находился этот земельный клин почти в двух сутках конного пути от того места, где на отряд Ирраша напали. Хорошо это или плохо, шавер оценить оказался не в состоянии. Привычная сетка ценностей работать отказывалась.
Ну а девица, судя по фамилии, незаконнорождённая, но признанная дочка какого-то провинциального мельхома. Только имя странное. Ллил? Непонятно. Да и Тьма с ней.
— Как я тут очутился?
Ну, в смысле этот вопрос для шавера сейчас казался наиболее актуальным. Правда, озвучить ему удалось едва ли половину фразы. Да ещё и рот ему заткнули. В горло полилась тягучая, тошнотворная, пахнущая мёдом жидкость. Ирраш хотел её немедленно выплюнуть, но кисель смягчил горло, словно волной прошёлся. Пришлось глотать.
— Добрые крестьяне нашли вас рядом с дорогой, — как будто мысли его прочитав, закурлыкала девица, — сначала, конечно, они испугались. Не стоит их винить за это. Шаверы в наших местах гости нечастые. Но потом они вернулись и привезли вас сюда. Вы трое суток были без сознания. Но сегодня с утра жал прошёл и вот вы пришли в себя. Теперь, надеюсь, быстро пойдёте на поправку.
— С глазами… что? — выдавил-таки Ирраш почти связно.
Видимо, зелье действительно оказалось целебным.
Девица замялась. Демон ничего не услышал и, понятно, не увидел. Даже не учуял — нос забивала вонь трав и снадобий. Он почувствовал неуверенность этой… Ллил.
Шавер не без труда нашарил на постели её руку, сжал так, что сиделка испуганно пискнула.
— Говори! — приказал.
И вот это вышло как надо — чётко и властно.
— Я не могу вам сказать ничего определённого, добрый господин, — промямлила она. — У вас сильно обожжено лицо и веки. Кожа уже подживает, но…
— Та-ак, — Ирраш глубоко втянул воздух и длинно выдохнул через нос, заталкивая разбухающую панику подальше, — ладно. Посмотрим.
— Если Тьма будет к нам добра…
— Ты не слишком на доброте зациклилась? — усмехнулся шавер. Всё же возможности свои он переоценил. Голос звучал как у охрипшей вороны. — И крестьяне-то у тебя добрые, и я. Даже Тьма на доброту способна.
— Так ведь злых существ и не бывает, — ответила блаженная и даже, кажется, плечами пожала.
— Угу. А отделали меня так то же, несомненно, добрые светлые. По доброте душевной.
По правде говоря, Иррашу было плевать и на её бред, и на всю доброту на свете. Не вскочить бы, да не начать крушить, что под руку попадётся. Или биться башкой о стену. Или выть. Или выкинуть что-нибудь ещё столь же осмысленное и полезное.
— Злых существ нет. Но любой способен на злой поступок. Только сейчас, я думаю, вам стоит поспать и ни о чём не думать. Всё равно изменить то, что уже случилось, мы не в состоянии. Нужно подождать несколько дней. И только потом думать, как поступить дальше. Может, я могу кому-то сообщить, что с вами стряслось, и где вы находитесь?
— Нет! — ответил Ирраш слишком поспешно и снова сжал руку девчонки.
Ещё не хватало, чтобы его в таком состоянии кто-нибудь видел! Тогда Дан, естественно, исходя из добрых побуждений, его точно отправит гусей пасти. А, может, крестиком вышивать. Шавер ему и так в последнее время не слишком нужен…
Нет уж, лучше сдохнуть.
— Нет, — повторил демон уже спокойнее, — не надо никому сообщать. Пока не станет понятно, что там с глазами.
— Как скажете, — покорно согласилась сиделка. — А теперь попробуйте поспать.
Предложение выглядело совсем неплохо. Если бы его ещё можно было в жизнь воплотить. Лучше бы он вообще в себя не приходил.
Глава пятая
Когда мне советуют быть самой собой, я всегда теряюсь.
Просто не знаю, которой из себя мне быть.
Жара донимала с настойчивостью опытного палача. Раскалённое, белым мячиком висящее посередине такого же белого неба, солнце лупило по затылку, как молотом. Сероватый камень, чуть припорошённый похожим на пудру песком, отражал свет, бил по глазам, выжимая слезу. Горячий воздух лип к мокрой коже, забивая не только нос, но и поры. Очень хотелось попросить, чтобы закрыли духовку. А желание вывалить язык, как собаке, становилось все сильнее.
Сначала Арха даже обрадовалось тому, что её в паланкин усадили, а не заставили ехать верхом. Но радость прошла почти мгновенно. Во-первых, в коробке, со всех сторон обтянутой несколькими слоями кисеи, оказалось не только жарко, но и невероятно душно. А, во-вторых, проклятые носилки, подвешенные между двумя тяжеловозами, непрестанно раскачивались. Лекарка раньше понятия не имела, была ли у неё морская болезни. Случая не было это проверить. Теперь же ведунья знала твёрдо — страдала она тошнотами. Да ещё как страдала! Словно мученица за веру.
Девушка покопалась в колышущихся занавесках, отыскивая щель. И кончиками пальцев отвела ткань в сторону. Просто высунуться она не рисковала. Встретивший их шавер, больше всего смахивающий на драного уличного кота, предупредил, чтобы она не смела никому лица показывать. Не принято у них так, видите ли! Но, как говорится, в чужой монастырь…