Страница 7 из 14
Свете с ее сильной тревогой и попыткой суицида в анамнезе разговоры о том, какой ее муж садист, тоже не особо помогают. Скорее, ситуация становится хуже: играя для меня хорошего клиента, а для мужа хорошую жену, она оказывается еще более неустойчивой, поскольку должна быть двумя разными людьми. Только поняв, что она обманывает себя и такие отношения не могут стать хорошими при всех усилиях другого человека (меня, например), Света начала выстраивать границы, говорить о своих переживаниях и чувствовать себя в большей безопасности.
А вот Юля в ответ на мое замечание о том, что она меня не слышит и слышать не собирается, после паузы продолжает рассказывать о прошедшей неделе. Когда я говорю о своем раздражении – реагирует агрессивно, обосновывая мне свою правоту тем, что я же психотерапевт. Когда я говорю об отсутствии контакта – притворяется, что понимает меня, опять рассказывает о прошедшей неделе, уходит от меня неудовлетворенная и находит причину (это всегда либо деньги, либо время) больше не приходить на сеансы.
Динамика отношений
Такие отношения часто содержат похожие друг на друга сценарии, так как начинаются и развиваются между людьми, имеющими похожие травмы. Эти травмы диктуют особые формы адаптации к миру и проявляются в нарциссических и мазохистических чертах.
Каждый из партнеров испытывает необходимость удовлетворить свои потребности в близости и принятии, и у каждого недостаточно здоровых внешних и внутренних навыков, чтобы выстраивать действительно близкие отношения.
Конечно, на входе в отношения никто не думает о том, что другой человек отлично подходит на роль партнера, который будет приносить боль, поскольку похож на родителя и сможет воспроизводить болезненные ситуации. При знакомстве и на первых этапах отношений мы всегда чувствуем тревогу, которая связана с неизвестностью. Для нарциссических отношений характерна особая динамика тревоги: она не снижается, а нарастает при сближении и лучшем узнавании партнера. Так как у каждого из партнеров есть трудности с распознаванием своих эмоций, эта тревога может выглядеть как влюбленность, страсть, возбуждение, притяжение. Бывает, что эти отношения возникают из-за тревоги, когда сам контекст отношений или ситуация знакомства небезопасны и предполагают дальнейшие трудности. Бывает, что отношения, которые начинаются довольно скучно, вспыхивают страстью тогда, когда происходит первая ссора или пара встречается с первой проблемной ситуацией. Эти приступы тревоги оба или один из партнеров трактуют как «искорку», «любовь с первого взгляда», «я такого никогда не чувствовала».
«Роковая любовь» Илоны – мужчина, оскорбивший ее на дороге, прижавший к обочине и угрожающий расправой. Домой к Илоне они поехали уже вместе. С первых секунд этот мужчина захватил все ее внимание, вся жизнь сосредоточилась на том, как поднята его бровь, с каким настроением он пришел домой, какое количество скобочек поставил в сообщении. Илону избивала в детстве мать, и теперь она воспринимает свою жуткую тревогу как сильную любовь.
А для Инги отношения становятся интересными тогда, когда ранее безразличный ей друг мужа посещает их дом в его отсутствие, пьяный, избитый, нуждающийся в помощи. Она начинает думать об этом мужчине, искать с ним встреч, в конце концов – заводит роман. У Инги отец – алкоголик, и для ее психики нет ничего более интересного, чем очередная попытка спасти и сохранить. Муж Инги заботиться о себе умеет прекрасно, ему помощь не нужна, эти отношения спокойные и потому для нее непривлекательные.
Здесь же происходит первое разделение функций: кто будет насильником, а кто жертвой? Этот выбор чаще делает жертва, реагируя первой волной боли на поведение того, у кого в перспективе будет статус насильника и нарцисса. Стимул может быть самым разным: от действительно выходящего за рамки неприемлемого поведения до какого-то бытового случая или привычного для другого проявления. Что-то, что происходит в сексе, в быту, в публичном месте или наедине, ранит одного из партнеров так сильно, что он не может с этим справиться.
Для Раисы непереносимо упоминание бывшей девушки возлюбленного в общей компании, в которой они вместе находятся. На первых порах она притворяется, что все нормально, что ей интересно об этом слушать, она даже шутит на эту тему. Для нее это подвиг и геройство, за которое она ожидает такого же такта и поддержки со стороны мужчины. Когда он впервые говорит ей о том, что подруга Раи ему не нравится и он не хотел бы видеть ее в их общем доме, у Раи готов на это накопленный гнев и обида, обвинения в том, что она ради него все, а он ради нее не готов даже потерпеть. Мужчина реагирует на такое предъявление агрессивно, Рае больно, она чувствует себя непонятой и униженной. С подругой начинает встречаться тайно, мужчине при этом говорит, что она выполнила его просьбу и с подругой теперь общается реже и на нейтральной территории. Отношения довольно быстро приобретают нарциссический оттенок, в котором Раиса – жертва эгоистичного и холодного мужчины, который лишает ее права иметь подруг.
Рита же чувствует себя нормально и ведет себя адекватно до тех пор, пока не знакомится с мамой мужа, которая не особо одобряет Ритину профессию и образ жизни. Рита молчит и старается быть милой, печет маме печенье, справляется о ее здоровье, отпускает мужа ее проведать. На очередной общей встрече муж шутит над чем-то, касающимся ее работы, и это провоцирует взрыв. Дома Рита кричит, что муж ее не уважает, потакает во всем своей маме, ни во что не ставит ее работу. Муж уезжает к маме. Они помирятся (через долгий период ее молчания), но прецедент останется – и то, что он позволил себе шутку, и то, что он на маминой стороне, и то, что он бросил ее, когда она была в истерике.
Во всех этих случаях у нарциссической жертвы включаются механизмы травмы и она бежит, борется, замирает или подчиняется. Ни в одном из этих случаев это не является гибкой адаптацией, ни в одном это не решает появившуюся проблему. Так как жертва не может полноценно о себе заботиться, она создает первый прецедент неравенства и с этих пор будет иметь в таких отношениях моральное преимущество. Если она не в отношениях с психопатом, то это будет иметь значение. Никому не хочется чувствовать себя плохим. Для человека с нарциссическими чертами такие переживания вообще непереносимы, потому что его психика травмирована и вынуждена игнорировать стыд, для того чтобы остаться целой.
Наде трудно с ребенком, сложно жить в маленькой и неуютной квартире, переносить отдаленность от родителей, безработицу и длительные командировки мужа. Ей кажется, что о своих чувствах и потребностях говорить она не имеет права, и она старается быть удобной и не доставляющей проблем. Невыраженные переживания проявляются в один из приездов мужа: у Нади нет сил быть милой, она плохо себя чувствует, и на этом фоне прорывается подавленная злость. Повод случаен: муж, привыкший к ее демонстрируемому приподнятому настроению, говорит что-то вроде «что ты такая кислая». Надя высказывает ему все, что думает по поводу всего накопившегося, и делает это в виде упреков: что он не такой отец, не такой муж, не такой мужчина. На такой поток непредсказуемой злости сложно реагировать мирно. Муж пугается ее аффекта и отстраняется еще больше, ей становится еще хуже. Постепенно отношения ухудшаются: он возвращается домой, видит ее усталое и недовольное лицо, говорить об этом у них у обоих не получается, и он становится все более и более агрессивен к той, от кого постоянно нужно защищаться. Оба все глубже погружаются в недовольство друг другом. Она несчастна, он в этом виноват. Она страдает, он злится на ее страдание, поскольку является его причиной.