Элнет

И в то время, как Сакар и Чачи, разговаривая между собой, шли в. Кудашнур, Макар вел разговор со своей матерью.

— Уж очень опа бедная, — говорила мать.

— Бедная-.то бедная, зато красивая, — возражал Макар.

— Среди нашей родни нет бедняков, — продолжала мать — Как же родниться с бедными — ни в гости позвать, ни самим погостить…

— А мне родии не надо, мне девушка нужна. Не сосватаете, утоплюсь или повешусь.

— Что ты говоришь, глупенький, — испугалась мать. — Не гневи бога!

— Умру, на вас грех будет!

— Ну, ладно, ладно. Поговори с отцом.

— Э, не-ет, ты сама уговори отца…

А Сакар и Чачи, ничего о том не зная, договорились в петров день обвенчаться. Свадьбу решили не играть, чтобы не входить в лишние расходы.

Сегодня на улицах Кудашнура людно. Сюда сошлись марийцы из пяти окрестных деревень. Народ собрали карты, чтобы договориться об общем молении на сюрем[13].

— До сюрема осталось всего две недели, — говорили карты, — пора начинать готовиться к празднику. Нынче, видать, никак нельзя обойтись без жертвы. Вон в прошлом году понадеялись на одно обещание, потому, наверное, и рожь нынче тонка и редка.

Обсудив и обговорив все, сход решил устроить моление с жертвоприношением. Подыскать скот для жертвы поручили Степану из Ужанура и еще двум мужикам. Тулекартом — картом, который должен приносить жертву — избрали деда Романа из Лопнура: мол, дед Роман в прежние времена был тулекартом, и года у него почтенные, одним словом, более подходящего человека не найти.

Через три дня Степан и его помощники вымылись в бане, надели белые порты, белые рубахи и пошли отбирать скотину для жертвоприношения.

Они обошли почти все дворы во всех пяти деревнях. Пришли и к Сакару.

Сакар, увидев входящих во двор людей, вышел из избы. Его жеребенок гулял по двору. Заметив хозяина, он заржал..

Пришедшие мужики переглянулись.

— Голос подает. Значит, угоден великому богу, — сказал один.

— Надо посмотреть, что покажет расплавленный свинец, — проговорил Степан.

Все вошли в избу. Сакару велели развести на шестке огонь. Огонь развел дед Левентей, пришедший к Сакару вместе с отборщиками жертвенной скотины, Степан положил свинец в ковш и велел одному из мужиков плавить его над огнем.

— Надо бы еще немного масла, — сказал Степан.

У Сакара в доме масла не оказалось. Дед Левентей сходил, принес от себя. Масло растопили на сковороде. Степан зажег в божнице свечу. Что-то пробормотал, потом приказал:

— Теперь лейте.

Мужик, державший ковш над огнем, вылил расплавившийся свинец на сковороду. Зашипело, затрещало масло, брызнуло во все стороны и вскоре стихло. Отборщики склонились над сковородой.

— Есть его образ! — радостно воскликнул Степан. — Вот голова, вот грива, хвост — все есть!

Дед Левентей тоже взглянул, и Сакар наклонился над сковородой. Но он не разглядел ни гривы, ни хвоста, свинцовая лепешка была похожа на старую монету.

А еще удивило Сакара, почему Степан пришел к нему? Позабыл, что ли, драку в лесу и суд? Почему разговаривает так ласково?

Степан что-то тихо шепнул Левентею. Дед повернулся к Сакару:

— Сынок, твой двухлеток пришелся по душе великому богу сюрема. Придется тебе отдать его.

— Как отдать? — спросил Сакар.

— Отдать ради всего общества. Мир тебе за это уплатит жертвенные деньги… А великий бог сюрема пошлет счастье.

Только после этих — слов Сакар понял, что его жеребенка, купленного с таким трудом, жеребенка, которого он растил и холил, как мать дитя, собираются увести в молитвенную рощу и там зарезать — принести в жертву богу, а ему уплатить за жеребенка собранными на молении деньгами… Да сколько бы ни собрали денег, другого такого жеребка не найдешь, не купишь ни за какие деньги!

— Не отдам! — вырвалось у Сакара.

— Что ты говоришь, сынок? — испугался дед Левентей. — Ведь бог возлюбил твоего стригунка. Неужели пойдешь против желания великого бога?

А Степан убеждает Сакара тихо, ласково:

— Сам, парень, слышал, как он заржал, когда мы входили к тебе на двор, да и в свинце его облик изобразился. Бог облюбовал твою скотину, он тебе за нее счастье пошлет.

Мать тоже принялась упрашивать:

— Не упрямься, Сакар. Слушай дедушку Левентея, он тебе зла не пожелает.

— Старый Чужган сам хотел отдать взрослого гнедого мерина, да свинец не показал… Видать, не угодна богу жертва от Чужгана, — убеждая Сакара, сказал один из мужиков.

Сакар растерялся: и жаль ему жеребенка, и боится прогневить бога.

— Дедушка, как жить-то без лошади?.. — с тоской вздохнул Сакар.

Все начали успокаивать Сакара.

— Бог тебе поможет, счастья даст. А пожалеешь жеребенка, проклянет. Тогда во всю жизнь не видать тебе добра. Вот помолишься в священной роще, и мать твоя поднимется.

Против всех этих уговоров Сакар не устоял. Особенно подействовали на него слова о матери, и он согласился отдать жеребенка на жертву.

Выходя со двора, Степан злорадно подумал про себя: «Земский начальник не засудил тебя, парень, так я сам тебе за обиду отплатил. Если ты такой везучий, попробуй-ка поживи без лошади…»

Сюремское моление устроили в понедельник, за три дня до петровок.

Молитвенная роща находилась в низине между двух холмов, из-под которых бьют два ключа. По склону, извиваясь, бежит дорога. В роще растут дубы, липы, орешник. Ближе к опушке темнеют ели, пихты и кое-где возвышаются сосны…

Когда Сакар подвел жеребенка к священному дереву, над рощей всходило солнце. Под деревом уже был устроен жертвенный стол, стояло деревянное ведро с водой; горел костер. Тут же в землю был вбит кол, чтобы привязать жеребенка.

На столе стояла деревянная долбленая чаша с медовухой и с укрепленной на ее краю восковой свечой. Вторая такая же свеча стояла на особом липовом столбике. Вокруг священного дерева были привязаны к колышкам телочки, бычки, ягнята. В мешках крякали утки.

Дед Роман зажег свечи и начал читать молитву.

Ужанурский Степан окатил жеребенка холодной водой из ведра. Жеребенок отряхнулся, далеко разбрасывая брызги.

Все собравшиеся на моление в один голос воскликнули:

— Ой, великие боги, благодарим, благодарим, благодарим!.. Возлюбив, вы заставили его очиститься от прикосновения нечистых человеческих рук и согласны благожелательно и милостиво принять нашу жертву.

Окатили водой остальную скотину и начали резать. Сакарова жеребенка резал Степан. Когда он повалил жеребенка, Сакар отвернулся…

Ох, как хотелось Сакару в этот момент схватить Степана за шиворот, как тогда в лесу, и, дав пипка, сбросить в овраг!.. Но тут был не просто лес, а священная роща, тут нельзя…

Когда жеребенок сварился, мясо выложили в большое блюдо. Карт отрезал по кусочку от сердца, печенки, легких, языка, уха, ног и сложил все это в отдельное блюдо. В то же блюдо положил по кусочку от каждого жертвенного хлеба и налил немного медовухи.

Все сняли шапки. Только один карт остался в шляпе. Началось моление.

Карт молился долго. Он просил у великого бога обилия пчел, обилия серебра, просил удачи в охоте… Сакар слушал и думал, что если бы бог даровал ему хоть малую частицу всех этих благ, то, пожалуй, не стоило бы жалеть жеребенка. Но у самого в горле стоял комок, его душили с трудом сдерживаемые слезы…

Сакар слушал карта, а в голову лезли грешные сомнения: «Зачем я отдал жеребенка? Откуда у безлошадного будет удача? Разве это счастье — опять, идти к Чужгану занимать денег на новую лошадь?..»

Пока собирали жертвенные деньги, карт читал молитвы, называл имя каждого жертвователя, просил ему у бога счастья и богатства. Между молитвами Иван Арпик трубил в тутретпуч[14].

После сбора жертвенных денег началась трапеза. Во главе стола сел карт, по одну сторону от него посадили деда Левентея, по другую — Сакара.

Взяв кусок жеребятины, Сакар еле-еле смог его проглотить. Хоть и не годится во время моления думать богохульно, но Сакар ничего не мог поделать с собой.