Круг

— А кто же?

— Мы-то люди маленькие, а вот в городе мне один знающий человек сказывал, что во всем виноват царь. Его, говорит, петербургские рабочие совеем турнуть собираются…

Вдруг кто-то крикнул: «Урядник!» — все поднялись и стали расходиться.

Эбат сдвинул шляпу набекрень и опять засвистел. Урядник подошел к нему.

— A-а, мистер Эбат! Что-то давненько ты мне на глаза не попадался.

— Наверное, потому, что тюрьма по мне еще не соскучилась.

— Хэ-хэ-хэ! Молодец, за словом в карман не лезешь. Слушай, Эбат, нам известно, что возле деревни какие-то люди по кустам в карты играют. Не видал ты этих людей?

— Может, и видал.

— Помоги мне поймать этих картежников.

— Что дашь за помогу?

— Что хочешь?

— Дашь шнурок, на котором у тебя револьвер висит?

— Хо-хо-хо, на что он тебе?

— Штаны подвязывать. Пояс оборвался, сплести некому, жены, сам знаешь, у меня нет.

— Но-но, ты у меня не шути, а не то… — урядник схватился за шашку.

— Виноват, ваше высокопревосходительство!

— Хэ-хэ, высоко не высоко, а до превосходительства могу дослужиться, это правда.

— Я, ваше величество, всегда говорю правду.

— Не то го-во-ришь, — оказал урядник, гнусаво растягивая слова.

— Почему, ваше благородие?

— Титуловать «величеством» дозволено только государя. Впрочем, что с тобой толковать! Пойдем лучше, покажи место, где эти самые в карты играют. Пойдем, пойдем, а то уж темнеет.

«Хорошо, толстопузый, — сказал про себя Эбат, — я тебе покажу».

Места, где обычно собирались деревенские картежники, хорошо известны и самому уряднику, но при помощи Эбата он надеялся обнаружить, где происходят встречи с агитаторами из города, которые под видом игры в карты проводили с мужиками тайные совещания.

Эбат знал, что сегодня в этих местах никого нет, но нарочно решил обойти их с урядником.

Трудный урядник вскоре начал задыхаться.

— Вот черти! — ругался он. — Я слышал, что они сегодня должны быть здесь. Куда же они могли подеваться? А другие места знаешь? Небось знаешь, каналья! А ну, показывай!

— Ей-богу, больше не знаю… Хотя, погоди, есть еще одно местечко, наверное, там они и сидят. Пошли быстрее!

Уряднику хотелось передохнуть, но, надеясь захватить мужиков на месте преступления, вздохнул тяжело и зашагал за Эбатом.

Эбат обернулся к уряднику.

— Я вот спросить хочу…

— Ну, спрашивай.

— Кому вред от того, что люди в карты играют?

— Сами себе вредят, кому же еще.

— Зачем же их тогда ловить?

— Много знать хочешь! — урядник погрозил пальцем. — Сма-атри у меня!

— Да нет, мне-то все равно…

— Ладно, когда их поймаем, тогда поговорим.

— Поймаем, поймаем, будь спокоен, — обнадеживающе сказал Эбат. — Идем скорее, сейчас мы их накроем.

— Погоди, тут же овраг.

— Они в овраге как раз сидят. Иди быстрее!

— Фу-фу, ноги скользят…

— Давай сюда шашку, а то запачкаешь.

— Пошел, пошел, какую тебе шашку!

Урядник, тяжело дыша, спустился в овраг. На дне оврага была запруда, стояла вода, и он чуть не свалился в пруд.

— Сейчас мы их схватим! — крикнул Эбат во весь голос.

— Тихо, каналья! Чего разорался?

— Виноват, ваше благородие! — гаркнул Эбат.

Урядник рассвирепел.

— «Благородие, благородие…» Я тебе сказал, чтобы не смел орать? Ты марийский язык понимаешь или нет?

— Понимаю, очень даже понимаю, — потише ответил Эбат. — Иди-ка за мной.

В темноте он долго водил урядника по кочкам и рытвинам, потом вывел на противоположный берег пруда и незаметно бросил что-то в заросли репейника.

— Здесь! — сказал Эбат.

Урядник достал из кобуры револьвер, жестом показал Эбату, чтобы он подошел к зарослям с другой стороны, кашлянул и слегка дрожащим голосом крикнул:

— Никому не трогаться с места! Кто тронется — буду стрелять!

— Стрелять буде-ем! — что было мочи заорал Эбат.

В репейнике что-то зашуршало, кто-то кинулся уряднику под ноги, сбил его с ног и вмиг исчез в темноте.

Когда урядник упал, ему послышалось, будто кто-то засмеялся, но тут раздался истошный крик Эбата:

— Стой, стой! Стрелять будем!

Когда все утихло, Эбат подошел к уряднику.

— Эх, удрали!

— Кто это был? — спросил урядник, садясь и ощупывая ушибленное колено.

— Вот тебе и «кто». Я ж говорил, дай мне шашку! Я бы их поймал, а голыми руками разве возьмешь!

— В твою сторону, значит, бежали?

— На тебя они собак спустили, асами — на меня. Раз-два по шее, свалили и удрали. Ну, вставай, ваше превосходительство.

— «Превосходительство, превосходительство». Дурак! Хоть бы одного схватил! — урядник встал, прихрамывая, сделал несколько шагов.

— Что ж ты сам не хватал?

— Кого мне было хватать, борова за хвост?

— Какого борова?

— Мы же свиней спугнули.

— Да нет, это не свиньи. Самые настоящие собаки!

— Не болтай, собаки залаяли бы.

— Эти собаки специально выученные, они не лают.

— Ври больше! Ей-богу, дурак. Самые настоящие свиньи. Свиным дерьмом воняет.

— А разве собачье дерьмо по-другому воняет? Все-то ты знаешь, ваше благородие!

— Но-но, лишнее болтаешь, смотри, язык отрежу!

— Виноват.

— Ясно, что виноват. Зачем привел сюда, зачем врешь? Никто в твою сторону и не бежал.

— Как никто? Вот, пощупай мой лоб.

— Мокрый… Вспотел?

— Кровь это, самая настоящая кровь! Ударили меня здорово сильно.

— А ну-ка, давай осмотрим это место.

Они раздвинули репейник, урядник зажег спичку, Трава была помята.

— Ясно, свиньи тут валялись.

— Погоди, давай получше посмотрим. Зажги-ка еще, вот тут еще не смотрели. Господин урядник! — вдруг вскрикнул Эбат, показывая на вещь, которую сам бросил сюда несколько минут назад. — Что это такое?

— А ну, подними, подними!

— Махорка! Разве свиньи курят махорку, ваше высо…

— Заткнись, идиот! «Ваше» да «ваше…» Гм-м, видно, и впрямь тут были люди. Вот и бумаги клок валяется. Так ты говоришь, крепко тебя стукнули?

— И по голове, и по спине, хорошо еще, не покалечили. Теперь дашь веревку от револьвера?

— Пойдем, по дороге поговорим. Табак-то у тебя?

— Я его в карман спрятал.

— Давай сюда, это не твоя махорка.

— Моя. Ей-богу, моя.

— То есть как твоя?

— Я ведь нашел, значит, моя.

— Вот чудак-человек! Ну как ты не понимаешь, что это вещественное доказательство!

— A-а, ну если вещественное доказательство, тогда бери…

— По голосу вижу, что не понял ты, ума не хватает! — урядник постучал Эбата пальцем по лбу.

— Хэ-э, — улыбнулся Эбат.

Они вышли на дорогу. Урядник, довольный, что все-таки напал на след злоумышленников, шагал бодро.

Поднявшись по косогору, они вышли в проулок. Не доходя до главной улицы, урядник остановился.

— Чего скучный? — спросил он Эбата, прищурясь.

— Так ведь пачка табаку — не шутка… — начал было с обидой Эбат, но урядник перебил его:

— «Табаку, табаку…» Да пойми ты, что табак и клочок бумаги — это вещественные доказательства, их требуется под сургучной печатью к делу приложить. Ясно?

— Курить охота.

— Эх, сам-то я не курю… Вот что: на тебе деньги, завтра не только махорки, папирос себе купишь.

— Ну, коли так, давай!

— А если поможешь их шайку изловить, будет тебе награда.

— Спасибо, ваше благородие!

— Теперь иди.

— Вместе пойдем, нам по пути.

— Нет, вместе не годится. Если со мной увидят, тебе народ доверять перестанет. Иди сам по себе.

— Тогда ладно…

Урядник пошагал по улице вниз.

Эбат немного постоял, глядя ему вслед, потом засвистел и серединой, улицы пошел в другую сторону.

Не получив у Орлая Кости сбруи с медными бляшками, Эбат запряг лошадь простой сбруей и поехал на свадьбу в Луй..

Когда он подъехал к дому, где должны были играть свадьбу, со двора на улицу выбежал мужик в вышитой рубахе, сердито посмотрел на него, хотел что-то сказать, но Эбат быстро проехал в раскрытые ворота и поставил телегу под навес.