Падший враг

— Но Грейс…

— То, что я испытывал к Грейс, даже не отражает того, что я чувствую к тебе. Ты - единственная женщина, которая когда-либо заставляла меня чувствовать себя достойным без брони из поместий, денег и родословной. Ты не заботишься ни о чем из этого. И это делает тебя особенной. Ты полная противоположность Грейс.

Мой разум бежит пятьсот миль в минуту. Мне понадобится месяц, может два, чтобы переварить весь этот разговор. Я даже не знаю, с чего начать.

— Тогда почему ты настоял на том, чтобы не целовать меня в своей квартире в ту ночь, когда держал меня на руках? — Я наконец нахожу свой голос, и он задыхается. Слезы щиплют мои глазные яблоки, не выходя наружу. — Почему ты захотел уйти в ту ночь, когда мы вошли в кабинет Пола?

— Потому что это было слишком. — Он начинает ходить по моему крыльцу, что-то бормоча больше себе, чем мне. — Я знал, что если бы ты была у меня, я бы никогда тебя не отпустил, а отпустить тебя было невозможно, потому что ты все еще безнадежно любила Пола. Я не хотел попасть в еще одну катастрофическую ситуацию, стать одержимым женщиной, которая никогда не могла быть моей. Одного раза хватило. На самом деле больше, чем хватило.

Он останавливается. Беспомощно смотрит на меня. 

— Я — Марс, и на нем может быть жизнь. Может быть. Благодаря тебе. Я горю за тебя, Виннфред. И я устал жить на холоде. Возвращайся в Нью-Йорк. Сделай место пригодным для жизни. Для нас двоих. Пожалуйста. 

Я искушена. О, я очень искушена. Но я все еще не уверена, правильно ли это. Снова оставить все позади и вернуться туда, где было создано каждое мое ужасное воспоминание. Есть и другая часть меня. Часть, которая думает обо мне как о Нине. Чеховской Нине. И если я - Нина, то он - Тригорин. Мастер превращать любовь в нездоровую одержимость, как он сделал это со своей невестой. Он попытается погубить меня, даже не имея на то намерения, и ему это удастся.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он настоятельно. Я встаю, и он заключает меня в объятия.

Я закрываю глаза.

— Я хочу верить каждому твоему слову, потому что я влюблена в тебя с того момента в Италии, когда наши глаза встретились и мир перестал существовать. Но боюсь, что я - очередная навязчивая идея. Еще одна прекрасная идея, которая может превратиться для тебя в скудную реальность. Я не хочу менять всю свою жизнь и переезжать обратно в Нью-Йорк ради другого мужчины. Ты можешь сгореть из-за меня, но я ужасно боюсь обжечься.

Когда я открываю глаза, его лицо все еще нежно и с надеждой. Я хочу сказать "да". Но в конце концов, особенно после того, через что Пол заставил меня пройти, когда мы пытались забеременеть, я должна поставить себя на первое место. Задать все правильные вопросы. А я пока не уверена, какие именно.

— Я не собираюсь тебя подводить, — тихо говорит он. — Попробуй меня.

— Мне нужно время. — Я горжусь собой. Горжусь своей способностью ставить себя на первое место для разнообразия. Даже если меня расстраивает мысль о том, чтобы снова попрощаться.

Это та часть, где я ожидаю, что он закроется от меня. Станет равнодушным, отстраненным, но он удивляет меня поцелуем в лоб - нежным движением пера - перед тем, как уйти.

— Я буду ждать.

— Я могу никогда не вернуться. — Я поднимаю глаза, ища на его лице... что-то. Я не знаю, что. Но он перестал меня убеждать. Я вижу это по его лицу. Он сказал свое слово, и теперь мяч на моей стороне.

Он улыбается, заправляя прядь моих волос за ухо, и целует кончик моего носа.

— Я все равно буду ждать.

— Разве у меня нет крайнего срока? — спрашиваю я.

Он качает головой, ухмыляясь.

— Я чувствую, что тебе не помешает безусловная любовь, и это именно то, что я собираюсь предложить тебе, Виннфред.

ГЛАВА 30

Арсен

Самое интересное, когда здороваешься, - это то, что ты даже не представляешь, как тяжело будет прощаться с этим же человеком.

Когда я впервые встретил Виннфред под неумолимым средиземноморским солнцем, она показалась мне чем-то вроде игрушки. Сейчас, когда я сижу в самолете, который должен доставить меня из Нэшвилла обратно в Нью-Йорк, я понимаю, что она была конечной целью.

Она была всем с того самого первого момента, прямо там, в ресторане, когда она бросила мне вызов. Когда она высмеяла меня в ответ. Когда она отказалась вписываться в стереотип, который я к ней прикрепил.

Есть большая вероятность, что я больше никогда ее не увижу. Я пришел сюда, чтобы сказать то, что должен был сказать, а теперь решение должна принять она.

Мне остается только надеяться, что она вспомнит, что нас объединяло.

Потому что это никогда не были они - это были мы.

И хотя это правда, что я тщеславный, манипулирующий, очень змеиный человек, я также человек с множеством углов.

А углы, как мы знаем, это все в жизни.

Вот почему закат на Марсе кажется голубым.

ГЛАВА 31

Винни

— Винни и Арни сидят на дереве. П-О-Ц-Е-Л…

Я ударяю сестру по руке, прежде чем позволить своей голове упасть обратно между руками на кухонный стол. Мамы и папы все еще нет, а Джорджи практически сияет, сидя рядом со мной и потягивая кофе со льдом.

— Не будь такой грустной. Это хорошо. — Она листает глянцевый журнал на столе, ее идеально наманикюренные ногти останавливаются каждый раз, когда она видит рекламу чего-то, что ей нравится. — Я никогда не видела тебя такой с Полом. Все в нем было таким ванильным. — Она поднимает взгляд, чтобы убедиться, что полностью завладела моим вниманием. —Ты как бы существовала на автопилоте. Какое-то время я думала, что Пол сделал с моей сестрой и ее нахальством. Но теперь я вижу, что все вернулось. Кто бы мог подумать, что все, что тебе нужно, это красивый, высокий миллиардер из города, который появляется на твоем пороге со спонтанными признаниями в любви?

— Я действительно любила Пола, — протестую я.

— Нет, тебе нравилась сама идея Пола. Тебе нравилось то, что он тебе предлагал. Милая, счастливая семья и белый заборчик. И быть женой человека, который больше, чем сын случайного владельца ранчо в Теннесси.

— Это очень поверхностно, — заметила я. — И неправда.

— Потому что люди обычно начинают встречаться друг с другом по альтруистическим, философским причинам? — Она вскидывает бровь. — Я тебя умоляю. Людей влечет к другим из-за поверхностных вещей. Делать вид, что это не так, значит оскорблять наш интеллект. По крайней мере, то, что у тебя с Арни, кажется немного более серьезным, чем это.

— Он Арсен.

— Арсен? — Она задыхается. — Я бы не стала заходить так далеко. Я имею в виду, он кажется немного токсичным, но не настолько, чтобы бить тревогу.

— Будь серьезной. — Я делаю глоток кофе, зажав кружку между пальцами, чтобы согреться. — Я не знаю, смогу ли я это сделать, Джорджи. Вернуться в Нью-Йорк. Рискнуть. После всего, что случилось.

— Пожалуйста, Иисус позвонил. Ему нужно вернуть свой крест. — Джорджи захлопнула журнал. — Мы можем пропустить эту часть? Мы обе знаем, что ты поедешь. Ты будешь сумасшедшей, если не поедешь. Ты любишь этого человека.

— Но он предлагает мне то же самое, что и Пол. И посмотри, чем закончились мои предыдущие отношения.

Конечно, я пересказала Джорджи все, что произошло. Все плохое. Все, что касается Грейс.

Моя сестра встает и огибает мой стул. Она кладет обе руки мне на плечи и погружает большие пальцы в мои больные мышцы, делая массаж.

— Разбитое сердце - это ужасная причина не давать любви второй шанс. Это все равно, что отказаться от еды из-за пищевого отравления. Или... или... Я не знаю! Как избегать мороженого, потому что тебе не нравится один вкус. Любовь может предложить гораздо больше, чем разбитое сердце. Это надежда. Это бабочки. Мудрость. Это семья и кров. Мир и дети.