Геймер

Дым шел из самого центра. Я не мог точно определить, где ее дом, но она тут жила уже шестнадцать лет и, скорее всего, понимала, стоит ей волноваться или нет. Судя по тому, как резко она побежала, стоило. Я побежал за ней, стараясь ее догнать, но было тщетно. Мы сравнялись только у самого дома. Опасения были не напрасными ― это был ее дом.

– Так, дети, разойдитесь, не на что тут смотреть! ― сказал пожарный.

Он подошел к нам, когда увидел, как близко мы стоим к дому. Инна ничего не ответила, она все понимала. Ее родители были сегодня выходные. Мать как всегда сидела с младшей сестрой, а отец отдыхал после рабочей недели. Потому она просто смотрела на пепелище, оставшееся от ее дома, без слез, без эмоций.

– Она тут живет, точнее, жила, ну или как там правильно… ― сказал я, чтобы внести ясность.

Пожарный отошел к другому, и тот по рации что-то передал.

– Да, это она, старшая у них… ― раздался голос из-за угла.

Это была соседка, она шла с полицейским и показывала пальцем на Инну.

– Ты Инна? ― строго спросил полицейский, держа блокнот в руке.

Девочка молчала.

– Да, это она, ― ответил за подружку я и посмотрел на представителя закона.

– Тогда тебе придется пройти с нами! ― сказал он Инне, но увидев, что от нее нет никакой реакции, грубо схватил ее за руку и повел в машину.

– Эй, ты что делаешь? ― возмутился я и толкнул полицейского.

– Ты кто еще такой? ― так же грубо говорил он, мысленно ненавидя всех, кто тут находится. За то, что отвлекли его от безделья.

– Я ее друг! ― уверенно сказал я и встал рядом с ней.

Полицейский подошел ко мне, взял за меня за горло и придавил, воздух перестал попадать в легкие, глаза выпучились.

– Иди-ка ты… ну ты понял… А будешь еще что-то говорить, я тебе травы в карман подкину и при этих же понятых скручу! Ты меня понял? ― медленно говорил он, чтобы как следует усыпить бдительность.

Понимая, что я теряю сознание, он отпустил меня и, схватив Инну за руку, довел до машины и посадил внутрь. Она была, как зомби, будто из ее тела забрали душу, и она просто существовала. Я упал на колени, жадно хватая воздух, ноги стали ватными, почти не держали, силы вмиг покинули тело. Я смотрел, как Инну сажают машину, она посмотрела на меня пустым взглядом и исчезла вместе с полицейским и еще какой-то дамой.

Отдышавшись, я решил позвонить отцу и рассказать об этом случае, чтобы хоть как-то вернуть справедливость, но в тот момент, когда доставал телефон, увидел, как несколько человек выносили и складывали в машину большие черные пакеты, с виду похожие на те, в которых выносят трупы в морг. Это они и были. Произошла какая-то заминка, и люди, державшие черные пакеты, остановились. Один, видимо, был не до конца застегнут, и я увидел, что оттуда свисает маленькая ручка, белая-белая, с небольшим пятном от сажи. Наверное, она погибла от угарного газа и ее успели вытащить до того, как тело охватило огнем. От такого зрелища меня начало тошнить, телефон выпал из руки, а я упал на землю. Примерно с минуту я пытался прийти в себя, потом увидел перед собой ту самую соседку.

– Тебе плохо? ― спросила она и нагнулась, чтобы рассмотреть.

Я оглянулся и встал на ноги, сунув телефон в карман.

– Нормально. А вы не знаете, куда они повезли Инну? ― спросил я, показав пальцем в то место, где совсем недавно стояла полицейская машина.

– Ясное дело, куда! Детдом! Родители ее же вон… ну, ты понял. А дальше органы опеки, и все такое, ну, ты понимаешь…

Как ни странно, но я понимал. Кивнул женщине в знак прощания и пошел домой, стараясь больше не смотреть на действия, происходящие рядом.

Бюрократия

В каком же захолустье находится этот детский дом! Все уроки я думал о том, каково сейчас Инне. В голове промелькнула тысяча мыслей о том, как поступить дальше. Первым делом нужно было сходить и поинтересоваться, как она себя чувствует, ведь вчера Инна была совсем никакая. Сразу после школы я пошел искать то самое заведение, в которое предположительно увезли Инну. Я вбил в навигатор адрес детдома, который заранее узнал в интернете, а потом направился по заданному маршруту. Город у нас не очень большой, так что через час я уже стоял рядом с огороженным зданием. Через большой железный забор можно было рассмотреть, что происходит внутри. С виду все напоминало обычный детский сад ― несколько песочниц, небольшие беседочки, расставленные по всему периметру, дети играют друг с другом в догонялки, прятки и прочие детские игры. Прямо напротив здания стоял дом с частично выбитыми стеклами. То ли это был неблагополучный район, то ли местные дети мстили гражданам за то, что у них нормальная жизнь. Мне показалось, что последнее более вероятно.

Понаблюдав за детьми, я несколько раз обошел периметр. Не увидев Инну, я решил пойти и прямо поинтересоваться.

– Здравствуйте, к вам же вчера поступала Инна Смирнова? Могу я ее увидеть? ― поинтересовался я у женщины, которая сидела возле входа и, облокотившись на руку, читала газету.

Вид у нее был потасканный, взгляд безразличный, сразу понятно, что она искренне ненавидит свою работу.

– Здрасти, поступала. А ты ей кто? ― немного помедлив, лениво ответила женщина, опустив голову и осмотрев меня с ног до головы.

– Я ее… друг, мы учимся вместе! ― Я немного растерялся от ее вопроса, хоть и слышал его уже дважды.

Хотелось бы назвать себя ее парнем, а ее своей девушкой, но это интимные подробности, которые лучше не раскрывать, оставаясь для общественности просто небезразличными друг другу друзьями.

– Друг, значит! Ага! ― растягивая слоги, проговорила женщина и еще раз меня осмотрела. Выдержав паузу, она продолжила таким тоном, будто пыталась обвинить в чем-то: ― Друзьям нельзя видеться, только родственникам!

– Тогда я ее брат! Двоюродный! Дайте, пожалуйста, с ней поговорить! ― подчеркнуто дружелюбно ответил я, намереваясь продолжать попытки любым способом связаться с Инной.

– А как докажешь, что ты ее двоюродный брат?

– А как двоюродный брат может доказать свое родство? Да никак, только поверить на слово можно!

– Ну тогда извиняйте! Не положено! ― Женщина хотела уже начать скандалить, но вовремя передумала и, как и раньше, безразлично уселась за чтиво, всем своим видом показывая, что дальнейшие мои слова будут проигнорированы.

Понимая это, я вышел на улицу и стал искать другие варианты. Идеи не заставили себя ждать.

– Хей, девочка! Иди сюда! ― я подозвал девчонку, с виду ровесницу, тихо, чтобы никто этого не услышал кроме нее.

Она обратила на меня внимание, тихонько подошла и как знатный конспиролог показала пальцем, куда лучше встать. Потом повернулась ко мне спиной, делая вид, что просто отдыхает у забора, мне пришлось делать то же самое.

– Чего надо? ― деловито спросила девочка, для лучшей слышимости повернув голову немного влево.

– К вам вчера новенькая заехала, я бы хотел с ней встретиться, а ваша администрация запрещает. Не могла бы ты ее позвать? ― Я старался подражать девочке, но с виду казалось, будто я плохой актер с федерального канала.

– А-а-а та, молчаливая! Она не выйдет, сидит там в трансе. Ее пока никто не трогал, даже прописку не устраивали, понимаем все, не звери же…

– Что за прописка?

– Потом узнаешь, если она захочет тебе рассказать! ― ответила девочка и злобно рассмеялась, введя меня в ступор.

Эта история хорошо не закончится, надо что-то делать. Тем временем воспитательница начала всех строить, чтобы пересчитать и завести внутрь.

– А ты это… можешь ей передать, что я завтра приду в это же время? Может, она все-таки придет… ― напоследок сказал я, видя, что девочка сбирается уходить.

– Я-то могу, а взамен что? ― спросила она и повернулась ко мне, забыв про конспирацию и оценивающе оглядывая меня с ног до головы.

Я похлопал по карманам и понял, что кроме денег ничего предложить не могу.