Страница 34 из 76
Глава 12
Выпускной вечер
— Нужен ящик коньяка. Непременно ящик, — сказала Нина Зайцева. — Мы рассчитывали на… неважно, но не получилось.
— Зачем тебе столько коньяка, Нина? — спросил я.
— На сегодняшний вечер, Чижик, неужели не догадываешься?
Сегодня у нас выпускной вечер. Прощание со школой, то бишь с институтом. И провести его нужно так, чтобы запомнилось. Заказали не ресторан, ресторанов в Черноземске всего ничего, заказали кафе. Но большое, больше иного ресторана. Нам маленькое не годится: лечфак выпускает триста врачей. Не все они пойдут пировать, но ведь будут и приглашенные преподаватели!
— Видишь ли, Нина, на нашу группу, на то, что от неё осталось, ящик коньяка — это слишком много.
Действительно, сейчас я не пью вовсе, через три недели матч с Карповым, нехорошо сбивать прицел. Двое выпускниц нашей группы беременны (нет, не Лиса и не Пантера), им тоже пить не стоит, и получается на оставшихся по две с лишним бутылки? Перебор, учитывая, что многие, особенно леди, предпочитают вино, да и водкой не брезгают. Водка — штука простая, вода и спирт, прозрачная и без обману, если места знать, а коньяк — он тёмный, бог их знает, чего они туда плеснули.
— А на весь институт — слишком мало. Что такое ящик коньяка на триста человек? Только дразнить.
— Неправильно считаешь, Чижик, хоть и шахматист. Коньяк — это для профессорского стола, понятно? Была договоренность, что в третьем гастрономе нам оставят ящик, но, сам знаешь, что сейчас делается.
Я знаю. Сейчас идёт борьба со всякого рода негативными явлениями. В том числе и с торговлей с чёрного хода. Непримиримая и беспощадная борьба, да. И потому никто рисковать ради студенческого выпускного не хочет. В общую очередь, в общую очередь. А в общей очереди — одну бутылку в руки! Не говоря уже о том, что коньяка может и не хватить: в наших солнечных республиках тоже идёт борьба со всякого рода дельцами и гешефтмахерами. Закрывают подпольные заводики по производству вина и коньяка, заводики, производящие продукцию со всяческими нарушениями, заводики, которые почему-то прежде оказывались вне поля зрения соответствующих органов. Сейчас наводится порядок, но пока заводиков правильных, заводиков, действующих строго в рамках закона, не так и много, и продукции этих заводиков не хватает, чтобы обеспечить растущие потребности советского народа, численность которого превысила двести шестьдесят миллионов человек. В Москву, Ленинград, Прибалтику и некоторые другие республики коньяк поставляется в первую очередь, а Чернозёмск, что Чернозёмск… Коньяк ни разу не продукт первой необходимости.
— Ладно, понял. Но от меня ты что ожидаешь?
— Коньяк и ожидаю. Ты — чемпион, орденоносец, Герой, неужели не достанешь ящик коньяка? Сам, через Ольгу, через друзей в милиции, театре, да и вообще?
— Бутылку — легко, — согласился я. — Но ящик? Да еще срочно, к вечеру? Где ж ты раньше была, дорогая редакция?
— Не хотела тебя грузить, надеялась на… ну, неважно. Тот вариант провалился, и что прикажешь делать? Поить профессоров «Чернозёмской Старкой»?
— Неплохая, между прочим, старка, — ответил я.
— Но это же позор! Никогда такого не было, даже в войну как-то находили.
— Правда?
— Ну, не ящик, но бутылку-другую на стол ставили. А сейчас, получается, не можем. Что же делать, Чижик?
— Ты на машине?
У Нины тоже был свой автомобиль, купленный на стройотрядовские деньги. «Москвич-408», старый, с круглыми фарами, с аварией в анамнезе, но — свой. Нина купила его за недорого после пятого курса, долго ремонтировала — с помощью Яши Шифферса, но и сама оказалась не промах, — и теперь рассекала по Чернозёмску гордо и независимо.
— На машине! — с надеждой ответила Нина.
— Тогда идём, — я провёл её на кухню, где стоял ящик коньяка «Ахтамар» и ящик польской водки с медицинским названием «Соплица».
— Но как, Чижик, как?
— Я же шахматист. Считаю на два хода вперёд. С коньяком перебои, значит, стоит сделать запас. Я и купил в «Берёзке», в «Берёзке» этого добра навалом. Купил и привёз сюда.
— А если бы коньяк не понадобился? Если бы удалось купить через гастроном?
— Поставил бы в кладовку. Не молоко, не прокиснет.
Мы перенесли спиртное в багажник «Москвича», уложили, прикрыли ветошью. Так, на всякий случай. На всякий случай же я дал Нине счёт из «Березки», чтобы при необходимости могла предъявить, мол, не со склада продукция, не с чёрного хода, а купленная самым законным образом.
— У нас на коньяк выделено двести рублей, Чижик. Я понимаю, твой коньяк дороже, плюс водка, но сколько есть, столько есть, — Нина протянула мне пачку пятерок.
— Смеёшься, да?
— Ну почему смеюсь. Ты потратился, значит…
— Лучше купите на эти деньги чего-нибудь. Может, фруктов?
— Фруктов, — Нина вздохнула, но деньги спрятала.
С фруктами сейчас напряжённо. И не сезон ещё, да и вообще магазины фруктами не радуют. И на рынке не очень, чтобы очень. Совсем не очень. Нет, нам-то регулярно передают посылки из солнечного Узбекистана, потому Ми и Фа недостатка во фруктах не знают, да и нам остается. Но вот в масштабах города… В августе — сентябре, конечно, станет лучше. Яблоки пойдут. А сейчас разве черешни удастся купить на рынке. Что выросло, то выросло.
Нина уехала, «Москвич» укатил бодро, а бензиновый чад был прозрачен и лёгок. Карбюратор отрегулирован отлично. Барон научил, Нина научилась.
Я прошёл в сад. В Вене мы купили занятную штуку — детский каркасный бассейн. Он, конечно, не сравнится с бассейном ливийской виллы, но Ми и Фа от него в восторге. К тому же в бассейне живёт лягушка и три карасика — я их переселил из озера, для борьбы с цветением. Справляются. Ми и Фа делят время между пребыванием в палатке, и пребыванием в бассейне. В промежутках ходят среди цветов и деревьев. Маленький Эдем, только без змей. Есть ежики, но они существа ночные, днём прячутся.
Хоть не уезжай.