Чингисхан

– Что прикажете с ним сделать, хан? – тихо, но решительно спросил Субэдей, который все это время молча стоял, облокотившись плечом о твердую опору шатра, и только сейчас вышел из тени. Чингисхан указательным пальцем почесал свой лоб и не глядя на полководца и ответил:

– Отпустите его. Бросьте на базаре в нашей традиционной одежде. Пусть ходит либо голым, либо покоренным. Если ему дорога жизнь и его богатства, он сам убедит своих князей сдаться нам.

– И после стольких оскорблений вы дадите ему просто так уйти.

– Если я буду лишать жизни каждого, кто обо мне плохо подумает, то мне не с кем будет вести переговоры. Тем более он не похож на того, кто будет рассказывать кому-либо об этом с гордостью. Я увидел в его глазах солидарность с моими словами. Так что есть надежда взять и этот город без единого выстрела.

– Вам конечно виднее, но наши всадники уже истосковались по битвам. Мечи стали ржаветь, а тетива на луках начала шелушится. Мне все труднее удержать лучников от праздности и пьянства. Чем дальше мы уходим от родных краев, тем меньше им приходится сражаться. Все ждут твоих приказов. Мы можем легко взять этот город всего за два-три дня, только дай команду на штурм. У нас все для этого уже готово.

– Если бы мы теряли даже по сотне наших отважных воинов при взятии каждого города, то никогда бы не дошли досюда. Наша цель за горизонтом, и мы не можем разбрасываться своими ресурсами. И прежде всего мы должны беречь преданных нам людей, а так же беречь саму эту преданность. Это то, что нельзя купить за деньги, все остальное продается за блестящий металл. Настанет время, когда договориться будет невозможно, вот тогда мы и используем, подготовленные тобою войска. – Великий Хан поправил складки своего изящного халата, и продолжил. – А пока мы будем ждать ответа от нашего гостя, принеси мне свежие донесения от наших разведчиков по этой крепости. Нужно найти и другие их слабые места. На одного этого истеричного визиря мы полагаться пока не можем. Нужны альтернативные варианты для организации предстоящих событий, – которые другие покорно примут за судьбу или злой рок.

– Слушаюсь. И предлагаю напасть на них сейчас, когда они не готовы!

– Не спеши атаковать, ведь бить наотмашь, значит загонять себя в угол. Чем больше мы сейчас продумаем, тем меньше нам нужно будет потом действовать. Чем меньше нам нужно будет действовать, тем больше мы сохраним своих ресурсов, и тем шире будет наша империя.

– Но куда еще шире? Куда мы идем, мой Хан? Мы все дальше отдаляемся от родных степей? Мы владеем уже почти половиной мира, так говорят купцы, которые его объездили весь. Чего нам не хватает? Когда мы остановимся? У нас уже есть богатства на несколько поколений вперед. Зачем нам такая большая империя? Где ее пределы?

– Наша сила в единстве с другими народами, поэтому нам нужно не столько их побеждать, сколько их убеждать быть вместе. Я часто вспоминаю ту жизнь, когда у нас ничего не было, когда я только учился читать по небу. Тогда мы были беззащитным племенем в степях Монголии, и на нас нападали все кому не лень, включая наших бывших союзников. Помнишь? Мы были как одна тонкая ветка, которую можно было сломать щелчком пальцев. Потом мы стали присоединять к себе своих врагов, кого убеждениями, а кого силой. Они были такими же тонкими ветвями, но теперь нас был пучок, который уже нельзя было согнуть даже коленом. Так бархан за барханом мы покоряли разные племена и народы, присоединяя государства. Наша империя должна простираться от моря до моря со всех четырех сторон, чтобы никто не посмел бы на нас больше напасть неожиданно, или стравить с соседями. Пройдет не так много времени и по нашей империи сможет пройти самая красивая «девушка с золотым блюдом, от края до края, не лишившись ни чести, ни блюда». Так велит мне Вечно Синее Небо.

– Я никогда в своей жизни не видел моря, тем более океана. Может это просто сказки путешественников, и его вообще не существует в природе. Единственное море, которое я знаю, оно над моей головой. Хотя бы с одной стороны нас уже омывает один океан, и на этом нам надо остановится. Чем дольше мы идем, тем дальше мы уходим от тех мест, на которых родились и похоронены наши предки. Что мы забыли в этих землях, если отдаем их в управление тем же покоренным народам. Мы сами не умеем управлять ими, ведь не знаем их нравы и обычаи. Зачем нам все эти чужие и непонятные земли?

– Мы с тобой с самого начала, и будем до самого конца, Субэдей. Нам нужно соединить в своих руках весь маршрут караванов Шелкового пути, чтобы контролировать их доходы, и возможности. Иначе они могут восстать против нас в любой момент, и разрушить то, что мы собирали так долго. Это крепость последняя на всей протяженности Шелкового пути, поэтому она так важна. Как только мы дойдем хотя бы до одного океана, обещаю мы остановимся. Я тоже никогда не видел бескрайнего жидкого моря, и очень уж хочу на него посмотреть. Я верю, что оно существует, и что за степью появятся леса и горы, а за ними раскинется бушующий волнами бескрайний океан. Ты должен мне верить. Моими устами говорит Вечно Синее Небо.

Чингисхан положил ему руку на плечо, и Субэдей с покорностью склонил голову:

– Я верю тебе, Вечный Хан, и буду с тобой до конца. Обещаю.

Добро и зло

Небо было похоже на глубокий бескрайний океан с поплавками в виде звезд. Ветер нежно ласкал кожу и незаметно стряхивал песок с одежды. Жара от нагретого за день песка не остывала. Только вечером небо и земля становились одного цвета. Мир опознавался только по редким выкрикам стражников и одиноким ржаниям лошадей. В шатре было пусто, лишь один Чингисхан сидел на пышной шелковой подушке, обратив свой взор внутрь себя. Он всегда искал ответы не в чужих словах или чужих вещах, а в том, что знал и пережил на своем опыте. Тепло костра, горящего в центре шатра, нежно ласкало его лицо, словно тонкие руки молодой наложницы.

– С тобой хотят увидеться их старейшины. Ты как всегда оказался прав, Великий Хан. Тот визирь действительно что-то услышал в твоих словах. Через несколько минут их делегация уже будет у нас. – Спешно сказал, входящий к нему Сэбэдей, от подошв которого отлетал крупинками присохший песок. Чингисхан сидел неподвижно, а после начал покачиваться из стороны в сторону плечами, и только потом открыл глаза. Он осмотрел палатку, словно вспоминал, как оказался тут, затем посмотрел на Субэдея, который ходил из угла в угол. Его слова совсем не удивили Хана. Визирь, несмотря на свои протесты, увидел свою выгоду в словах Хана, но самое главное он увидел в них довод, с помощью которого он убедит и своих соратников.

– Ночь такая тихая, что я слышу, как бьется твое сердце, брат. Не волнуйся, мы их захватим, так же как и все остальные крепости, быстро и легко. Все они имеют одинаковые и имеют одни и те же самые слабости, наша – Произнес с некоторой ласковостью и сонливостью Чингисхан. – Встань рядом со мной, будешь моими глазами.

Через несколько минут вошли три посла в сопровождении стражников, они были роскошно одеты, камни вшитые в их одежды были хоть и маленькие, но сверкали большими огнями. Так они хотели показать, что Хан будет общаться не с последними людьми этой крепости и не должен оскорблять их как рабов. Среди них был и визирь, двое других были уже в преклонном возрасте, с уставшими и осуждающими глазами. Чингисхан показал рукой, куда они должны были сесть. Если они сядут ниже него, то по обычаям они признают его власть. Они нехотя стали сгибать колени, понимая, что таким образом уже признавали его превосходство над собой. Хан остался доволен расстановкой сил, но понимал, что не должен их унижать при этом, поэтому он медленно встал и подошел к каждому, трепетно и мягко пожав им руки, затем вернулся и снова сел в свой трон. Они были настолько поражены, что их лица посветлели от такой признательности. Сам Великий Хан, которого боятся на тысячи миль вокруг, слагают легенды уже при жизни, только что лично прикоснулся к ним. Лед был растоплен, а иерархия уже не вызывала такого протеста.